Открытая дверь - Вера Александровна Колочкова

тут же последним словом – это ж надо Соньку знать, как она может среагировать! Гордая она, жалости к себе не признает. Да, надо было и впрямь прежде подумать, чтобы про жалость ляпнуть!

– Прости меня, Сонь… Я не хотела…

– Да ладно, не извиняйся. Лучше себя пожалей. И с тобой такое может случиться, никто от этой беды не застрахован.

– Какой беды, Сонь? О чем ты?

– Да все о том же! Не хотела тебе говорить, да ладно уж, скажу, если такое дело… У твоих родителей тоже, между прочим, рыльце в пуху! Ты приглядись к ним повнимательнее, приглядись на досуге!

– Да ну, о чем ты говоришь…

– Да все о том же, Вик. О том же. Приглядись, приглядись…

– Ты что, хочешь сказать, что моя мама… Да чтобы она… Ой, не смеши меня, Сонька, ты что! Даже представить себе не могу…

– Ну почему сразу мама? У тебя отец еще есть…

Так нехорошо сказала это все Сонька, так подло-загадочно, что Вика почувствовала, будто лопнула внутри натянутая струна. Едва сдержала себя, чтобы Соньке не нахамить! Потому что ясно ведь, хамить ей сейчас нельзя. Мало ли, чего она из-за собственного больного переживания может брякнуть! Лучше уж промолчать…

Но Соньку, по всей видимости, ее благоразумное молчание мало устраивало. Наверное, ей сатисфакции какой-то хотелось. Мол, если мне сейчас плохо, то и тебе пусть будет плохо, несмотря на то даже, что ты мне ближайшая подруга. Придвинувшись плотнее к Вике, она произнесла ей на ухо шепотком:

– У твоего отца любовница есть, я сама видела…

– Не ври! – на выдохе проговорила Вика и даже отскочила в сторону, замахав руками. – Не ври, Сонька, не ври!

– Да я ж тебе говорю, сама видела! Своими глазами! Но если ты не хочешь знать правду, то могу и не рассказывать! Да я и не хотела, в общем… Сама не знаю, как так получилось, взяла и проболталась…

– Ну и что ты такое могла видеть, интересно мне знать? – сузив глаза, прошипела Вика.

– Что видела? А то и видела… Помнишь, где моя бабушка живет, на Володарского? У них там двор еще такой большой…

– Ну, помню. И что?

– А то, что я там несколько раз твоего отца видела. Он женщину на машине подвозил, симпатичную такую, модно одетую, худенькую.

– Ой, ну и что? Может, это его сотрудница?

– Ну да, ну да… А только сотрудниц в губы на прощание не целуют. А еще вместе с ними из машины не выскакивают и вслед за ними в подъезд не заходят. Так-то вот, Вика. Можешь сама себя начинать жалеть, а меня не надо, поняла?

– Поняла… А что ж ты раньше молчала, Сонь, ничего мне не рассказывала?

– А зачем? Чтобы ты начала переживать раньше времени? Чтобы матери своей рассказала? Ну уж нет… Как там говорится… Доносчику первый кнут достается, да?

– Но ведь сейчас ты и есть тот самый доносчик, получается…

– Да говорю же, что жалею уже – проболталась! Знаешь, я папе как-то рассказала, что отца твоего в бабушкином дворе видела… Спросила его, надо тебе рассказывать или нет?

– А он что ответил?

– Сказал – не надо рассказывать… Мол, по закону жанра мужья и жены всегда обо всем последними узнают, что в этом тоже есть какой-то сакральный смысл… Так что смотри сама, станешь матери рассказывать или нет. Может, она и без тебя узнает. Может, и ты скоро станешь бояться, как я… Что мать кого-то в дом приведет… Это ведь еще неизвестно, что хуже – мачеха или отчим.

– Да какой отчим, Сонька, ты что? С ума сошла? Не будет у меня никакого отчима, у меня папа есть, и он любит меня, маму любит. И они никогда не разведутся, потому что мой папа ни за что мою маму ради какой-то другой женщины не бросит!

– Ага, ага… Я так же про своих родителей думала, Вик… Так же в облаках витала… Пока правда громом небесным на меня не обрушилась.

– Сонька, прекрати, слышишь? Еще одно слово – и мы с тобой поссоримся, поняла?

Потом они шли молча по вечернему бульвару – в отдалении друг от друга. Долго шли, пока Сонька не догнала ее, не схватила за локоть, не развернула силой к себе:

– Прости меня, Вика, ну? Зря я тебе все рассказала, каюсь! Не надо было! Ну прости меня, Вик!

– Сонь… Ты ведь все это выдумала, правда? Ну признайся, Сонь, я пойму!

– Нет, Вика. Не выдумала. К сожалению…

– Ну… Ну и что, подумаешь… Папа все равно от нас никуда не уйдет…

– Ну не уйдет и не уйдет. И хорошо, если так. Ну все, давай мириться, ты же знаешь, я не могу долго быть в ссоре. Давай лучше еще к фонтану сходим, с ребятами потусуемся!

– Нет, поздно уже. Пойдем домой. Меня мама потеряла, наверное. Даже удивительно, что она по телефону не названивает. Пойдем, Сонь… И тебя дядя Саша уже потерял, наверное… Ему и так одному сейчас плохо, еще и ты где-то гуляешь! Идем, идем быстрее…

* * *

Утром Вика вышла на кухню к завтраку, села за стол, глянула Леве в лицо очень внимательно. Так внимательно, что он поперхнулся глотком кофе. Вика только хмыкнула, намазывая масло на хлеб. Видимо, очень выразительно хмыкнула, потому что Ирина спросила насмешливо:

– Ты не с той ноги встала, доченька? Не выспалась, да? Во сколько вчера заявилась-то?

– Да нормально я заявилась… – буркнула сердито Вика, откусывая от бутерброда. – И выспалась прекрасно…

– А почему тогда настроение с утра такое?

– Какое? Ну какое, мам? Обычное у меня настроение! Что ты ко мне привязываешься с утра?

– Это ты называешь – привязываешься? По-моему, я просто спросила… Не жуй всухомятку бутерброд, перед тобой каша стоит.

– Я терпеть не могу овсянку, ты же знаешь!

– Да что ты? Впервые об этом слышу! Обычно ты никогда от нее не отказываешься! Ешь давай, не воображай.

– Господи… – сердито прошептала Вика, доедая бутерброд и подвигая к себе чашку с кофе. – Сказала же, не буду… Не хочу…

– Чего это ты в детство ударилась, про нехочухи вспомнила? – насмешливо спросил Лева. – И правда не с той ноги встала, что ли?

– Ну все, достали… – капризно проговорила Вика, поднимаясь из-за стола. – Все, я в школу опаздываю…

Быстро оделась, схватила рюкзак, так же быстро натянула в прихожей кроссовки, выскочила за дверь. Конечно же никуда она не опаздывала, просто очень хотелось из дома уйти. Не видеть ни мать, ни отца. Сидят, главное, такие