С. Х. В. А. Т. К. А. - Андрей Левицкий

Каплан его узнал и вяло кивнул, хромая к плоту, а Барыга схватился за висящий на плече обрез, и лишь поспешные разъяснения Вояки успокоили его.

— Филин? — изумился он. — Во дела! То-то мне показалось, вроде Жердь там в траве нарисовался… Хорошо, что мы слиняли! Ну ладно, этот хлопец, значит, свой брат, сталкер, а вон тот волосатый нам зачем сдался?

— Давайте отплывать быстрее, — буркнул Лохматый, отходя к носовой части плота, куда прохромал Каплан. — Пока Филин со своими здесь не появился.

— Да он к схрону ихнему небось сразу пошел, — возразила Вояка, налегая на шест. — Тот недалеко вроде. Шульга, отвязывай плот. Эй, Барыжка, а ты мне помоги!

— Сама рули, — возразил тот. Встав перед бочонком, он снял с торчащего из него гвоздя продавленную кружку, зачерпнул воды и выпил залпом. — Мы там воевали, а вы по лесу гуляли.

— Это кто гулял?! — возмутилась Вояка. Тимур снял петлю с крюка, и она оттолкнула плот от берега. — Меня Шульга чуть не грохнул на поляне, пока разобрались, чего к чему…

Растафарыч, с дредов которого текла вода, старался держаться поближе к присевшему на корме Тимуру. А тот передвинул кобуру почти на спину, положил руки на колени; поза казалась расслабленной, но взгляд перебегал от сталкера к сталкеру.

— Так вы теперь разбоем промышляете? — спросил он. Подхваченный течением, плот быстро поплыл между бетонных берегов. Солнце село, над мутно-зеленой водой дул прохладный ветер, отражение облаков дробилось на мелких волнах. Впереди канал круто изгибался.

— Не разбоем, а Робины Гуды мы, — возразила Вояка, положив шест. — Сказано ж тебе: институт нам весь бизнес попортил. Меня едва не захватили, Лохматика вон чуть не пристрелили…

— А меня в городе менты загребли, хотя раньше бабки брали и не жужжали, — пожаловался Барыга. — Еле сбежал, когда в «бобике» ментовском везли.

— И мы теперь жестоко мстим, — заключила Вояка. Каплан сидел в носовой части, вытянув раненую ногу, над которой с ножом и мотком бинта в руках склонился Лохматый. Они тихо разговаривали, изредка бросая взгляды на Тимура и непривычно молчаливого Растафарыча.

— И где вы теперь обитаете, мстители? — спросил Тимур.

— В доме одном там дальше. — Вояка махнула рукой в сторону, куда плыл плот. — Типа схрона там у нас. Ну, не совсем схрон, потому что не это… не схоронен он, а на виду прям у всех, но, в общем, там наша база.

— И давно вас НИИЧАЗ из бизнеса попер?

— Да уже пару месяцев как. Тимур широким жестом обвел плот:

— Много наметили за истекший период? Добра вроде не шибко набрали…

— А ты не шуткуй, не шуткуй, — недобро произнес Барыга. — Ты у нас гость и веди себя вежливо, а если чё не нравится — так выход вот.

Он показал на воду за бортом.

— Я и не шуткую, — сказал Тимур. — НИИЧАЗ и мой враг, выходит, потому что Филин с ними спелся, а Филин за мной охотится.

— И чего ж он за тобой охотится, Шульга? — подал голос Каплан. Лохматый закончил с его ногой, и сталкер выпрямился, опираясь на берданку.

— Не знаю, — ответил Тимур, ощущая тяжесть артефакта в кармане куртки. — Это ты у него спроси при случае, а потом мне расскажешь, чтоб я тоже в курсе был.

— Может, и спрошу, да вот только… — начал Каплан и не договорил, потому что вдалеке за кронами деревьев, растущих по берегам канала, раздался рокот.

— Ой, ма, вертушка! — Вояка аж присела. — Армейская, узнаю по звуку! Патруль!

Все замерли, вслушиваясь. Каплан нагнулся к присевшему на ящик Лохматому и что-то быстро прошептал, косясь в сторону Шульги и Растафарыча. Бородатый сталкер кивнул, встал и отошел к левому краю плота. Каплан похромал к правому.

— Прочь полетел. — Вояка шумно перевела дух. — К Периметру, кажись. Чё это они разлетались, а? Не нравится мне.

Тимур не слушал — притянув к себе Растафарыча, шепотом отдал ему приказ. Водитель сначала нахмурился, после пожал плечами. Тимур выпрямился, а Растафа-рыч, наоборот, присел, вытянув в сторону руку.

Дальше все произошло очень быстро.

Лохматый, чья берданка лежала на ящике в стороне, бросился к Тимуру, занеся охотничий нож. Каплан вскинул свое оружие. Вояка вообще ничего не успела понять и только ойкнула от неожиданности, зато давно просекший ситуацию Барыга прыгнул к центру плота, где лежал его дробовик.

Тимур с криком «Индеец, давай!» бросился под ноги Лохматого, а Растафарыч схватил лежащий вдоль края плота длинный шест, на который как бы невзначай положил руку.

Лохматый с руганью полетел на доски, за его спиной вскочивший Тимур выдернул из кобуры пистолет и выстрелил Барыге по ногам. Растафарыч с тонким протяжным вскриком махнул шестом и врезал по коленям Ка-плана, а потом, провернув длинную палку, как заправский кунфуист, обрушил ему на голову.

От ног Барыги разлетелись красные брызги. Перевернув ящик, он налетел на Лохматого, зацепился за него, как перед тем бородач за Тимура, и упал в воду.

— Все за ним! Прыгайте, ну!!! — громовым голосом проорал Тимур и выстрелил над головой приподнявшегося Лохматого.

— Шульга… — начала Вояка.

— Грабануть нас решили, уроды?! Совсем совесть потеряли?! В воду — пристрелю!

Он ногой ударил Лохматого по голове. Тот перекатился на бок, схватил Тимура за ступню и дернул, но не сумел опрокинуть — присев на второй ноге, Тимур обхватил бочонок с водой и вытянул руку с пистолетом так, что ствол почти уперся в бородатое лицо.

Сзади раздался стук шеста, ругань Каплана, потом громкий плеск воды.

— Ныряй, борода! — приказал Тимур и пнул Лохматого подошвой в плечо.

Сталкер оскалился, привстал, сжав кулаки. Тимур выстрелил. Он хотел, чтобы пуля пролетела прямо возле уха, но слегка не рассчитал. Лохматый ахнул, поднес у уху ладонь, и когда отнял, на ней была кровь из разорванной мочки.

— В воду! — повторил Тимур, выпрямляясь. Сзади подскочил Растафарыч, держащий перед собой шест, будто спортивный прыгун. Концом его подцепил Лохматого и отбросил назад. В последний момент тот успел схватиться за шест, выдрал его из рук Растафарыча и свалился в воду.

— Ты же против насилия. — Тимур повернулся кругом, окидывая взглядом плот, который течение поднесло к повороту канала, и повел пистолетом в сторону трех голов сзади.

— Я против насилия над собой, — возразил Растафарыч, глядя на застывшую посреди плота Вояку. — А ты, герла, чего ждешь? Купайтесь и размножайтесь, как завещал нам Большой Маврикий. Водные процедуры полезны для нервной системы, въезжаешь?

— Мужики! — простонала Вояка. Она побледнела так, что даже веснушки стали почти не видны. — Я ж не знала, что они… Да я бы ни за что… Шульга, я при чем? Это Лохматый с Капланом, они злые, а я нет, я только…

— Прыгай, — сказал Тимур безжалостно, и Растафарыч кровожадно кивнул.

— А вот хрен вам! — ответила Вояка и села по-турецки. — Стреляйте, а не прыгну! Я плавать не умею! Воды не переношу ваще! С детства… у меня эта… клаусафобия!

— Боишься дедов морозов, герла? — удивился Растафарыч. — Или ты гидрофобию имела в виду?

Позади три сталкера плыли к берегу. Расстояние между ними и плотом увеличивалось, и Тимур опустил пистолет, но пока что не прятал его в кобуру. Растафарыч принялся собирать разбросанное по доскам оружие. Проходя мимо Тимура, хлопнул его по плечу и повел подбородком в сторону Вояки:

— Ты как хочешь, школьник, а мне пиплов, которые плавать не умеют, в воду бросать вера не велит. Не могу я так, не по-нашему это…

— Чьему «нашему»? — спросил Тимур, покосившись на Вояку, которая с надеждой прислушивалась к разговору, приоткрыв рот.

— Не по-растафарски, закопать тя в конопле. Пусть герла с нами дальше плывет.

— Ну, пусть плывет. — Тимур сунул пистолет в кобуру, и Вояка обрадованно вскочила.

— Шульга, я в натуре не предательница! — закричала она, подбегая к ним. — Я тебе говорю: мне это все не нравилось с самого начала! Людей грабить — это не для меня, я же честная девушка! И батя мой был… Да он в гробу перевернулся бы, если б узнал, кем его дочура стала. Но деваться некуда было, понимаешь?

— Ладно, заткнись уже, — сказал Тимур устало. — Где этот ваш дом-типа-схрон, впереди? Далеко плыть до него?

— С километр, а то и больше. Канал дальше вокруг Свалки идет, а нам в такое ответвление свернуть надо слева…

— Дружки твои туда быстрее нас не доберутся?

— Не! — Снова порозовевшая Вояка замотала головой так энергично, что казалось, сейчас веснушки застучат друг о друга. — Пехом — никак! Там же дальше по берегам опасно становится, а они и без стволов теперь, и без всего… К утру разве что, не раньше. Ну чё ты грозишь мне, сволочь?! — обозлилась она и показала кулак одной из трех фигур, выбравшихся на бетонный скос далеко позади.

Плот миновал поворот, и трое сталкеров пропали из виду.

— А ты куда направляешься, Шульга?