Тамо далеко (1941) (СИ) - Соболев Николай Д. Н. Замполит

Тамо далеко… Как ни странно, не тамо, а здесь. Не то, чтобы прямо «мое село», но мои люди. И если я научу не только Марко тому, что знаю — фашистской сволочи придется здесь тяжелее. Может, те мотоциклисты должны были в Россию попасть, но не попали и теперь Красной Армии хоть на мизинчик, но легче? Или те пули, которые на меня потратят здесь, не потратят в СССР и мой дед вернется с войны с обеими ногами?

Так что не плачь по мне, Аргентина, я остаюсь.

— Пошли, — пихнул я Бранко, — поговорим.

Он молча поднялся, но за нами увязался его напарник, а следом и Марко. Ходить вокруг да около я не стал, а спросил напрямую:

— Как с немцами да усташами воевать думаешь?

Но тут неожиданно влез студент:

— Сейчас восстанет весь народ, поднимутся рабочие всего мира и фашистам конец!

— С чего бы это? — слегка опешили мы все.

— Гитлер напал на Советский Союз, страну рабочих и крестьян! Пролетариат в Германии, Франции и по всей Европе восстанет!

Блин, он что, листовку наизусть выучил, шпарит лозунгами? Только идеалиста-энтузиаста тут и не хватало, и я оборвал его излияния:

— Четыре года.

— Что четыре года? — оторопел студент.

— Воевать нам года четыре, не меньше.

— Что ты мелешь, пес!

Он сжал кулаки и чуть было не бросился на меня, но крепкая затрещина от Бранко сбила боевой настрой. А я с удивлением понял, что парень как бы не старше Сабурова на год-два.

— Студент, что ли? — спросил я у так и молчавшего Бранко.

— Гимназист. Старший класс, — угрюмо кивнул бровастый и добавил: — Брат мой, Лука, двоюродный.

— Ладно, так как же воевать будешь?

— Да что тут навоюешь? Люди гирей висят, оружия нет.

Беженцев, предположим, можно увести из Хорватии. Полтораста километров по горам не ближний край, но там хоть этноцид не светит. Но без оружия как-то стремно…

— Поделимся? — опередил меня Марко.

Бойцов вместе с Бранко и студентом набралось двенадцать человек, а в ближайших нычках у нас было только две винтовки, два пистолета и штук восемь югославских гранат. Решили уводить весь табор в Сербию, а на маршруте малость натаскать новобранцев и пощипать, где возможно усташей, заодно и добыть оружия. Студент сразу вылез с предложением напасть на управы в Олове, Хан-Песаке и Братунаце — как раз по дороге, а последний стоит на пограничной Дрине и там есть каменный мост еще турецкой постройки.

Марко, Луку и еще двух ребят помоложе разослали по сторонам к другим схронам — оружия там мало, но шмотки пригодятся. Сам же с Бранко взялся за потенциальных партизан.

До Олово мы дошли за короткую летнюю ночь, даже несмотря на то, что караван наш сильно тормозил, и встали на дневку — подтянуть тылы, послать людей в городок на разведку, прикинуть план.

— Шесть человек, ночуют в управе, присланы из Далмации, — доложил Лука. — А еще на управе углем написано «Срба на вербу».

Бранко выругался.

— Ладно, — махнул я, — устроим им «Гранате на хрвате». Все помнят, как их бросать?

Зачисленные в бойцы согласно кивнули — у югославских гранат надлежало снять предохранительный колпачок, долбануть капсюлем о твердое (да хоть о приклад винтовки) и кинуть. Никакого привычного мне рычага, конструкция простенькая, да только стук капсюля, особенно в тишине, прямо-таки орал благим матом на весь мир «Бойся! Сейчас полетит граната!»

Напасть решили на рассвете, чтобы за ночь беженцы ушли подальше, а боевая группа их догнала после акции.

— Бранко, ты же артиллерист, так? — спросил я красного.

— Служил в артиллерии, — подтвердил солдат. — Противотанковой.

— Так вот, не дай себя убить, ты еще очень сильно пригодишься.

— Кому? — хмыкнул бровеносец.

— Придет время, будем жечь итальянские и немецкие танки.

На дело вышли всемером, остальных я оставил с караваном в качестве охраны. По зеленому кукурузному полю, избегая открытых мест, спустились в городок, стараясь подобраться как можно ближе к управе. Хорошим укрытием стала пустая православная церковь с выбитыми дверями, от нее до управы оставалось два или три двора.

Бранко довел задами, проверяя рукой каждый забор на прочность, но в последнем доме мы чуть не влипли — на галерею-трем вышла хозяйка. Лука чуть было не двинул речь, объясняя, кто мы такие, но Бранко подскочил к женщине, зажал ей рот и прошипел сквозь зубы:

— Тихо! Ни звука и мы никого не тронем. Если поняла, моргни.

Она усиленно заморгала и Бранко осторожно опустил руку.

В предрассветных сумерках мы подобрались к цели — с крыши здания свисал флаг с шаховницей в центре и буквой U у древка. Трое заняли позиции под тремя окнами, вынули по две гранаты и теперь смотрели на Бранко в ожидании команды.

Он взмахнул рукой — бойцы тюкнули капсюлями по прикладам, закинули первые гранаты в открытые по летнему времени окна, и тут же повторили бросок.

Два строенных взрыва вынесли дверь управы с пришпиленным листом под заголовком Oglas — она буквально вылетела на площадку перед зданием. Не слушая воплей раненых, мы с Марко, как наиболее опытные, рванулись вперед, но работы нам не досталось — осколки посекли всех, кто мог оказать сопротивление.

— Лука, быстро найди повозку!

— Зачем?

Бранко снова, не задумываясь, выписал братцу леща:

— В бою не спрашивают, а выполняют! Добытое грузить.

Выставив двух человек в охранение, мы обчистили управу от ненужного мертвым, но зато очень полезного для нас имущества и закидали в найденную в соседнем доме тележку.

Разбуженные грохотом жители боязливо выглядывали из-за заборов и окон, но, видя, что тут убивают усташей, понемногу начали выходить и даже помогать нам. Лука отдал свою винтовку товарищу и тут же устроил импровизированный митинг, в ходе которого к нам присоединились семеро добровольцев. Двум, ранее служившим и умеющим стрелять, тут же выдали затрофеенные винтовки, а все остальное отправили с двумя бойцами на повозке, догонять беженцев.

Пока Лука разливался соловьем, к толпе подъехали два вооруженных человека верхами и первым делом потребовали разойтись. Но один из усташей, оценив последствия разгрома управы, уже потянул с плеча оружие.

— Руки вверх! — заорал он.

— Бросай оружие! — ответил Бранко, прицелившись в него.

Бахнул первый выстрел, завизжали женщины, но все кончилось почти мгновенно — стоявший сбоку Марко не растерялся, а выстрелил в упор — два раза и еще два раза. Обоих всадников снесло на землю, и во внезапной тишине слышно было как стремя первого звякало о винтовку, повисшую на луке седла. Два новобранца подобрали оружие и с очень серьезным и гордым видом закинули стволы на плечи.

Мелкую и неширокую Биоштицу перешли за небольшой плотиной — там, как уверял Лука, вообще по щиколотку. Студент не ошибся, не иначе, по предмету «Родной край» имел только отличные оценки.

Так и пошло — двигались по ночам, днем прятались. Примерно по такому же сценарию провели налеты в Хан-Песаке и Братунаце, только с каждым разом нас становилось все больше — и бойцов, и мирняка. В Братунаце сбили хорватскую охрану и проскочили Старый мост бегом-бегом, мимо застывших в изумлении сербских стражников — за границей пальба, а потом прорыв! Они было попытались остановить нас, но свеженатасканные бойцы попрыгали с телег и довольно шустро разоружили жандармов. Обошлось без стрельбы, но возбухнувшему нареднику Бранко съездил по морде, на том все и закончилось, а караван рванул дальше.

И только после того, как мы отошли от берега километров на десять, державшая людей тугая пружина будто бы лопнула — они, словно обессилев, садились на землю и плакали.

Тут моя Сербия.

Глава 8

Чужие среди своих

На радостях от избавления забили трех коз, раскупорили два бочонка с вином и устроили праздник: весело трещал огонь, кипела мясная похлебка, звенели песни. Поляна, где мы стали, хранила следы недавних костров — не одни мы такие умные сподобились удрать из Боснии, ставшей Хорватией.