Малиновка поёт лишь о любви... (СИ) - Лакомка Ната

Рик догнал ее не без труда и схватил лошадь под уздцы, заставляя остановиться.

- Только не ругай меня! – привычно взмолилась Дьюлла, спрыгивая на землю.

- Как можно тебе верить после такого?! – возмутился Рик, тоже оставляя седло. – Одно дело – открытая дорога, а здесь везде заросли!..

Они почти доехали до ленной Босвелам деревни, и Рик собирался прочитать сестре долгую нотацию, чтобы объяснить, как опасно проявлять подобное непослушание, но не успел. Из кустов вдруг вывалилось странное существо – в заплатанном плаще с капюшоном-дудкой, который, несмотря на жару, был натянут до носа и закреплен вокруг шеи.

Рик оказался быстрее, и сгреб Дьюллу в охапку, одновременно выхватывая кинжал. Предосторожности оказались излишни, потому что существо сдвинуло капюшон и оказалось обыкновенной нищенкой – еще не очень старой, но грязной, как тысяча лягушек в болоте и с ужасными язвами на щеке. Бояться нищенку не стоило, но кинжал Рик не опустил, и сказал:

- Проваливайте, матушка, и впредь не выскакивайте из кустов, если хотите жить, - он все еще не выпускал Дьюллу из объятий, чувствуя, как доверчиво и нежно она льнет к нему. Пожалуй, он был даже благодарен нищенке.

Он хотел подсадить кузину в седло, но Дьюлла взвизгнула и вырвалась, бросившись прямо к нищенке. Рик не успел ее остановить, и Дьюлла обняла женщину, покрывая ее поцелуями.

- Рик! – она обернулась, глядя на него глазами, полными слез. – Это же моя милая матушка! Матушка Зайчиха!

Теперь Дьюллу было не вытащить из кареты, и Рик даже подосадовал – матушка Зайчиха появилась, и все внимание кузины теперь было направлено только на нее. Пару раз он стучал в дверцу, но неизменно слышал голос Дьюллы, отвечавшей, что все хорошо.

Из кареты слышалось непрестанное бормотание и иногда – звонкий смех девушки. О чем можно было столько болтать?!

Рик был озадачен, увидев матушку Зайчиху после того, как она умылась и сбросила лохмотья – миловидная женщина средних лет, и никаких следов язв на щеках.

- Это чтобы отпугнуть всякий сброд, что тут шныряет, - объяснила ему кормилица Дьюллы. – Да и господа иной раз пристают. А налепишь воск на лицо – будто язвы, так от тебя каждый шарахнется.

- Она такая выдумщица! – восхитилась Дьюлла, хлопая в ладоши.

Когда восторги по поводу неожиданной встречи поутихли, Рик смог расспросить кормилицу Дьюллы о прошлом. Но матушка Зайчиха рассказала очень мало – после того, как милорд Босвел забрал Дьюллу, недели через две, приезжали какие-то люди и искали девушку.

- Я убежала от них, милорд, - рассказала кормилица, оглушая Рика тем же самым Вальширским акцентом, с каким говорила поначалу и Дьюлла. – По мне, так у них на уме было что-то недоброе.

- Как они выглядели, вы запомнили? – спросил Рик.

- А как же, - матушка зайчиха возвела глаза в небу и заговорила, припоминая: - Оба высокие, крепкие, одеты в черное – вроде, как простые, но лошади у обоих были – ух! красавчики! Можете мне поверить, в лошадях я разбираюсь. На таких лошадках не сеют и не пашут – а летят, как ветер. И кошелечки у этих двоих были бархатные, они мне золотой совали. Чтобы сказала, куда делась девушка. Я не будь дура - отправила их в соседнюю деревню, сказала, что Дьюлла ушла туда травы продать. Они поверили и уехали, а я тем временем и сбежала. Думала, доберусь до милорда, может, позволит, хоть посмотреть на мою пташечку… - она любовно погладила Дьюллу по золотистым волосам, а та прильнула к ней – и правда, как птенец. – Но как же я благодарна вам, милорд! Она и раньше была красавица, а теперь – так настоящая принцесса! И одели вы ее, и обули - и в шелк, и в бархат! Я ведь даже и подумать не могла, что она – ваша сестра!

- Отец рассказал мне о ней только перед смертью, - пояснил Рик. – Дьюлла – дочь моей тети, но кто ее отец?

- Ой, милорд! – перепугалась кормилица. – Вот чего не знаю, того не знаю. Я всегда думала, что Дьюлла – дочка милорда Босвела. Хотя, они и не похожи совсем. Он привез мне ее совсем крошкой, ей и годика не было, еще не говорила, только щебетала, как птичка. Поэтому я ее и назвала Дьюллой – она такая же желтенькая волосиками, как малиновка!..

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Отец что-нибудь говорил о ней? – прервал Рик сентиментальные воспоминания. – Почему он ее привез, почему прятал?

 - Да мы и не прятались, - ответила удивленно матушка Зайчиха. – Жили себе да жили, милорд нам устроил дом в Рединге, на окраине, каждый месяц присылал деньги – по десять золотых, чтобы девочка ни в чем не нуждалась. А она у меня ни в чем не нуждалась! – тут она стиснула Дьюллу в объятиях. – И козочку мы держали, и курочек – чтобы все свеженькое было для моей куколки!

- А потом? – нетерпеливо напомнил Рик. – Как вы оказались в Вальшире? Почему не остались в столице?

- Так война началась, - ответила кормилица удивленно. – Милорд Босвел приказал уезжать в его деревню, там мы еще полгода пожили, а потом уже совсем заваруха началась, милорд! Когда солдаты подошли и начали жечь все подряд, я не стала ждать – я же не дура, - она горделиво приосанилась. – Схватила малюточку – и домой. Я ведь в Вальшире родилась, у меня там домик, хоть родных никого не осталось. Так и жили там…

- А почему вы не сообщили отцу, куда уехали? – вскипел Рик.

Конечно, эту женщину нужно было благодарить за то, что спасла Дьюллу, но жизнь она ей спасла, а душу чуть не загубила. Только благодаря этой вилланке Дьюлла жила не в замке, а в грязной лачуге, и вместо благородных занятий подглядывала за деревенской шлюхой, ублажавшей мужиков по кустам.

-  Как же не сообщала? – перетрусила кормилица, а Дьюлла обиженно уставилась на Рика – зачем испугал ее любимую матушку?

- Посылала весточки, милорд, послала, - торопливо объясняла матушка Зайчиха. – Да только такая заваруха была – вы же сами, поди, знаете! А ваш батюшка на месте не сидел, а я могла только на словах передать, где мы! С торговцами отправляла весточки, с актерами бродячими…

- Еще бы нищих попросили добраться до лорда Босвела, - буркнул Рик, но злости уже не было. Что можно ожидать от этой простодушной женщины? Началась война, тут и мужчина бы потерялся, не то что вилланка. - Но кто же ее отец? – спросил он, скорее, сам себя.

- Мне не известно, - вздохнула женщина. - Милорд Босвел оставлял какое-то письмо, - продолжала тем временем Зайчиха, и Рик мигом насторожился, - с вензелями, с печатями, да я его оставила, когда мы бежали из столицы. Но оно не казалось мне тогда важным – хоть бы ноги унести!

- А что было в письме?

Она посмотрела на него, вытаращив глаза:

- Да разве же я осмелилась бы читать господские письма?! Что вы, милорд! Да и сказать начистоту, я и читать не умею. Что бы я там увидела?

- Все, хватит, Рик, - заныла Дьюлла. – Матушка устала, ты прямо допрашивать ее взялся!

Пришлось прекратить расспросы, хотя Рик еще о многом хотел бы разузнать.

- Рик! – Дьюлла бросилась  нему на шею, ластясь и потираясь щекой о его плечо. – Матушка Зайчиха ведь будет жить с нами? Скажи, скажи! А то она боится, что ты ее прогонишь!

- Буду рад, если вы останетесь жить в Своне, - сказал Рик, и был вознагражден тремя поцелуями – нежными и быстрыми, но зажигающими в крови самый настоящий пожар.

16. Еще более опасные тайны

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

По возвращении в Свон, жизнь, казавшаяся Дьюлле прекрасной, стала казаться еще прекраснее. Страхи, связанные с нападением, были забыты.Еще бы! Ведь в замке ей ничего не грозит, а рядом с ней сейчас были все, кого она любила – Рик, матушка Зайчиха и Мартин. Конечно же, и Мартин был рядом! В один из солнечных летних дней Дьюлла играла с котенком в саду, а матушка Зайчиха подшивала рубашку, устроившись в тени.