Планета райского блаженства (сборник) - Гарри Гаррисон

В это мгновение Грант почувствовал, что у него начинается очередной приступ. Зазвенело в ушах, сдавило виски, все звуки стали тише. Ну почему именно сейчас?

Друзья окружили Сплуга, похожие словно братья, – должно быть, их набрали в одном селе, где все друг другу родня. Они действовали слаженно – стоило Гранту упасть, и его наверняка втоптали бы в землю. Начальникам не было видно, что происходит. Оставалось только драться.

И вдруг Грант как будто увеличился в размерах. Все вокруг стало маленьким и далеким, деревянный меч в его руке сделался легким как перышко. Он не чувствовал ударов, а те, которые наносил сам, казались простыми тычками. Снова и снова обрушивая меч на тварей, похожих на Сплуга, Грант исполнялся упоительной радости и не ощущал никакого сопротивления. Это происходило словно во сне.

Внезапно все вокруг почернело, а потом он очнулся и обнаружил, что сидит на земле, сжимая руками голову. Над ним стоял командир, задумчиво постукивая по ладони тяжелой дубинкой. Когда Грант поднял взгляд, начальник нахмурился.

– Умерь свой крутой норов, парень. Мы тут тренируемся, а не крушим друг другу черепа.

Растерянно оглядевшись, Грант увидел вокруг себя неподвижно лежащие тела. Сплуг сидел поодаль, со стоном держась за окровавленное лицо. Схватки на поле прекратились, все смотрели на Гранта, который никак не мог понять, что случилось.

– Не могу тебя осуждать, – сказал командир, – они сами нарывались на неприятности. Но когда ты стал пихать сломанным мечом в горло этому толстяку, неприятности возникли уже у тебя самого. Пришлось слегка стукнуть. Советую приберечь такие штучки для врагов.

Постепенно сообразив, что произошло, Грант увидел, что все лежащие – из банды Сплуга. Некоторые уже с трудом поднимались на ноги и убредали прочь.

– Прошу прощения, – покраснев, пробормотал Грант. – Я не хотел…

– Своим воплем ты честно их предупредил, – усмехнулся командир. – Но в следующий раз все-таки поубавь силу.

Он ушел прочь, седой, похожий на медведя, сверкая золотыми доспехами. Грант медленно поднялся, размышляя над только что услышанным, – оказывается, у него крутой норов!

Вот это сюрприз так сюрприз! То, что он считал приступами болезни, было лишь проявлением его характера, внезапного желания убивать, атавизма, вовсе не нужного цивилизованному человеку. Свыкнуться с этой мыслью было нелегко, ведь Гранта считали милым мальчиком, сущим ангелочком, а позднее – чувственной натурой. Когда сильные эмоции не находили выхода, случался приступ, сопровождаемый онемением мышц и дрожью во всем теле.

Но на этот раз выход нашелся. Грант медленно повернулся кругом, оглядывая своих жертв. Ему вдруг пришло в голову, что среди его предков могли быть берсерки. От своей шведской родни он унаследовал светлые кудри и почти белые брови, так что вполне мог унаследовать и характер. Среди воинственных северян время от времени рождались берсерки – вполне добродушные люди, которые, однако, в бою становились совершенно другими, убивая яростно и слепо, словно выпущенные из клетки тигры.

Он стоял посреди изрытого поля, уже не столь худой, как раньше, но такой же высокий и стройный, хотя и слегка ссутулившийся. Никто, однако, над ним не смеялся, рекруты обходили его стороной, возвращаясь к прерванному бою.

Грант пошел прочь, рассеянно помахивая сломанным мечом и с тревогой спрашивая себя, сколько раз он бывал близок к подобному на своем веку и как ухитрился никого не прикончить в приступе болезни, которая болезнью вовсе и не была.

IX

Следующий приступ случился всего две ночи спустя. Грант с Акером сидели в палатке возле бурдюка с вином, спина к спине, раскачиваясь в такт местной заунывной мелодии. Акер запел, и Грант присоединился к нему:

Она королю отказала, но мне улыбнулась,И задрала платье над розовым коленом,Я сказал: клянусь всеми святыми, никогда не видалТакой…

Из-за палатки вышел кто-то темный и со всей силы ударил Акера по голове. Рослый воин рухнул без чувств, и в то же мгновение Гранта свалил на землю кулак в перчатке.

Незнакомец шагнул в круг лунного света, и Грант узнал усатого капрала стражи.

– Никто не смеет плевать мне в лицо, – пробормотал тот и поднял ногу, чтобы опустить ее на лицо Акера.

Холодная ярость затмила разум Гранта, и он рубанул учебным мечом по горлу капрала, словно ненависть превратила дерево в настоящую сталь. Удар показался ему совсем легким, но капрал вдруг сложился пополам, изо рта хлынула кровь, как игристое вино из початой бутылки. Вот он повалился наземь, застыл бесформенной грудой. Грант оторопело смотрел на него, пока не вспомнил услышанное когда-то о смертельном ударе в гортань. Видно, именно такой удар он сейчас и нанес.

Поднявшись на ноги, Грант вдруг осознал, что рядом есть кто-то еще. Возле откинутого клапана освещенной палатки стоял, наблюдая за ним, человек – судя по блеснувшим перстням, благородного происхождения. Он рассмеялся, и Грант узнал командира, который оглушил его на тренировочном поле.

– Помни, о чем я говорил: держи норов в узде. – Заметив напряженную позу Гранта, он снова рассмеялся. – Не беспокойся, я тебя не выдам. Любой, кто ударит человека посреди хорошей песни, заслуживает наказания. Тащи сюда приятеля и влей немного вина ему в глотку. Хочется дослушать песню до конца. Я думал, что знаю ее полностью! Труп тоже волоки сюда, – добавил он, поворачиваясь к Гранту спиной. – Доспехи и оружие – твои по праву победителя. Тот, кто может убить деревянным мечом, достоин настоящего клинка.

На следующий день Грант расхаживал по лагерю в кожаных доспехах, с луком и колчаном за спиной и легким палашом на поясе. Ему нравилось, как лагерные слуги и рабы уступают ему дорогу, нравилось почтение, выказываемое бойцу; и еще он ловил взгляды следовавших за войском женщин.

Потом, однако, он почувствовал себя довольно глупо, сняв доспехи на учебном поле и взяв в руки деревянный меч. Ни сил, ни ловкости по сравнению с предыдущим днем, когда его считали не более чем рабом, особо не прибавилось, но он увлекся, и день пролетел быстро. Когда позвали к ужину, Грант воткнул меч в землю, ощутив навалившуюся усталость, но вместе с тем сознавая, что в очередной раз многому научился.

Он снова облачился в доспехи, к которым за один день привык, как к собственной коже. Направлявшийся вместе с другими воинами к котлу Акер хлопнул Гранта по плечу, уже далеко не в первый раз с тех пор, как Грант завоевал бронь и оружие, – так воин выражал одобрение.

За ужином прошел слух, что брошенные герцогом кости посулили благополучный исход битвы. Начались поспешные сборы, нестройно заревели рога, созывая бойцов в строй.

Утром они выступили против войска независимого государства Хельбиды. Замок тирана стоял в долине, несколькими милями дальше, и войско добралось до него лишь после полудня.

Армия герцога выстроилась неровным полукругом у подножия замка, ожидая приказов. Цитадель из черного камня словно вырастала из иззубренной стены, окружавшей долину. Над зубцами стен развевались флаги, а иногда между ними мелькала голова в шлеме.

Объявили переговоры, и один из приближенных доброго герцога въехал в замок через боковые ворота. Какое-то время спустя они лязгнули и появился тот же командир, зажимая кровавую рану на месте носа.

Герцог больше не раздумывал. Он взмахнул мечом, нестройно заиграли рожки, и воины устремились вперед, увлекая за собой Гранта, вцепившегося в выданное ему копье.

Воздух наполнился стрелами, ревом и лязгом. Первые ряды воинов несли широкие щиты и лестницы, которые приставили к крутым стенам. Люди карабкались под прикрытием шедших позади лучников. Никто не отваживался открыто расхаживать на стенах, но вражеские лучники прятались за зубцами и бойницами, отвечая градом метких стрел.

Вокруг Гранта падали люди, а на него давили сзади, пока он не оказался у подножия стены, в недосягаемости для чужих стрел противника. Он схватился за перекладину лестницы и полез наверх. По соседней лестнице ловко взбирался Акер Амен.

Поднимаясь по неотесанным перекладинам, он разрывался между двумя желаниями. Хотелось показать свою вновь обретенную силу и ни в чем не отстать от Акера, но некая частица цивилизованного разума призывала убраться подальше от смертельной битвы. Каков процент потерь в этих дурацких междоусобных распрях?

«Никакого, – подумал Грант, карабкаясь по лестнице. – Никто тут не считает покойников. Но если хочешь жить как мужчина, будь готов и умереть так же».

Взбиравшийся впереди него воин сорвался, получив тяжелым камнем по голове. Грант попытался его подхватить, но не успел. Тогда он поспешно полез по освободившейся лестнице, и вот уже преодолены две трети ее высоты.

Улыбнувшись, он повернулся, чтобы приободрить Акера, и в тот же миг увидел, как стрела пронзает насквозь шею его друга.