Итан Рокотански (СИ) - Нестор Штормовой

гуще леса, после чего пошли неприметной, каменистой тропкой на восток. Шагали тихо и быстро, не сбивая дыхания. Сегодня вновь ничего не удалось.

Минула неделя с тех пор, как мы попали в плен к нацистам-норвежцам, после чего были освобождены норвежцами-сопротивленцами. Главным у них был человек с именем, совсем как норвежское не звучащее — Филипп. Это был высокий человек с седыми волосами и седой бородой. На вид ему было около шестидесяти, может, шестидесяти пяти лет. Он поведал нам о Сопротивлении — последнем народном оплоте Северного Трио в борьбе с нацистами. Филипп рассказал нам, что осталось уже не так много людей, готовых сражаться за свободу. Некоторые привыкали к войне и тоталитарному режиму. В этом заключался один из ужасов всех схожих времён — человек привыкает даже к самому настоящему аду, если котёл, в котором он варится, не так уж сильно горяч. Но дело было не только в этом. Война есть война, люди умирали, рук становилось недостаточно для ведения активных действий против власти. Несмотря на всё это, бойцы Сопротивления шли до последнего. А затем появились мы. Несколько дюжин выходцев НРГ, из которых в живых осталась только одна. И то, не полностью.

Филипп поведал нам свой план. Для нас — в особенности для Ветрогона — было удивительным, что старик сразу нам доверился. Но, с другой стороны, причин не доверять у него тоже не было. «Будь вы нашими врагами, — сказал он, — не сидели бы в подземелье за решёткой». Враг моего врага — мой друг. А если так, значит надо с ним объединится и дать прикурить уже врагу настоящему.

План заключался в следующем. В распоряжении Филиппа находилось несколько сотен человек, способных держать в руках оружие. Это, в действительности, не так много, если считать тех, кто не мог быстро передвигаться и годился лишь для защиты. Дополнением имелся наш небольшой отряд, состоящий из меня, Хорнета, Ветрогона, Петровича, Геркулеса, Рокки, Гонца, Кино, Вереска и Палача.

Когда нас скромно накормили и выдали одежду, забрав постирать старую, Филипп провёл нас в свою небольшую каморку, напоминающую кабинет. Позади его стола находилась доска с подробной картой Норвегии. Нас интересовала лишь её небольшая часть — поселение Омессун и близлежащие к нему территории.

Дело обстояло так.

Замок Ноар-Нур, в который мы пробрались с Хорнетом, находился посреди поселения. Человек, которого мы пытались найти, Иокир Мейгбун, был одним из главных норвежских лидеров на северном фронте. В большей степени — на море. Если наша изначальная задача как бойцов НРГ была выкрасть планы последующих операций на морской глади, то у Сопротивления задача была куда прямолинейней и мощнее. Совместно с Союзниками, находящимися сейчас за пределами страны, они хотели начать крупное, полномасштабное наступление по всей Норвегии на важные точки нацистских штабов, нейтрализовав при этом самого Мейгбуна. Среди них находился и Омессун. Но, конечно, всё было не так просто, как могло показаться.

Как мы успели убедится лично, Омессун кишел врагами. Взять замок штурмом было достаточно проблематично, и беда была даже не в численном преимуществе врага, если брать еще и тех, кто находился в близких к Омессуну точках. Заборы, стены замка — у них была более выгодная позиция чем у нас. А ещё куча гражданских, мешающих развернуть в городе полномасштабную бойню.

Филипп придумал то, что в дальнейшем в истории назвали СТОНСФ — Специальную Тактическую Операцию На Северном Фронте. Первый её этап заключался в перекрытии всех наземных дорог ведущих к Омессуну. Задачей Сопротивления было уничтожение каждого грузовика, или любого транспортного средства нацистов, направляющегося в поселение. Это позволило бы пусть несильно, но ослабить укрепление места — врагу пришлось бы отправить определенное количество бойцов на разведку. Второй этап заключался в том, чтобы пробраться в Омессун через сеть подземных туннелей, через которые нас вытащили из плена. Многие из них вели в жилые дома, но противнику вряд ли было об этом известно. Дальше по возможности тихо устранить наибольшее количество врагов и взять самого Мейгбуна. Желательно живьём. Так мы бы уничтожили важный стратегический пункт Северного Трио, а вместе с этим получили планы операций на море, как хотели изначально.

Этим мы и занимались последнюю неделю.

К Омессуну вели целых пять дорог. Одна шла прямо вдоль берега, две шли сквозь холмы, через которые мы вышли к поселению изначально, ещё две через густые леса. Ветрогон с Филлипом выставили бойцов на каждую из дорог, небольшие отряды по шесть человек. Но ни грузовиков, ни мотоциклов, ни чего-то ещё не было с тех пор, как нас взяли в плен. Видимо, Мейгбун доложил о произошедшем, и в руководстве решили лишний раз не рисковать. Но долго так продолжаться не могло — на море нужны были припасы, а все припасы проходили, в основном, через Омессун.

И они действительно высунулись. Стоило только подождать.

— Говорит Кьёрн, Линия Б, — раздался голос в рации, которую нёс Хорнет. Кьёрн был одним из бойцов Сопротивления, расположившихся на одной из дорог в холмах. — Видим отряд. Два грузовика, перед ними мотоцикл с коляской. Вооружены. Минимум четыре человека. Что делать?

— Пропустите, — раздался голос Ветрогона, который был в группе у морской дороги. — Пусть ощутят безопасность. Нам не будет много толка от одного уничтоженного конвоя. Будем бить по всем дорогам.

— Принято, — раздались четыре голоса.

Мы возвращались к нашим парням, расположившимся у одной из лесных дорог — Гонцу и двум членам Сопротивления, Диккеру и Тортасу. Эти парни почти не понимали русского языка и являлись друг другу братьями. Первый был старшим и поменьше, второй младшим и крупнее. Впрочем, по статистике так и выходило, что младшие братья и сёстры зачастую крупнее старших.

Мы осматривали местность на поиск норвежцев-лазутчиков, но не обнаружили ничего. А ещё минут через пятнадцать вернулись к лагерю, который до этого разбили у реки. Несмотря на холод осени, костер разводить не стали. Он мог нас выдать. Дорога находилась в поле нашей видимости.

— Парни, как оно? — спросил Хорнет, когда Диккер, Тортас и Гонец появились в поле нашей видимости.

— Тихо, — буркнул первый.

— Очень, — подтвердил второй.

— Ни души, — подвёл итог третий.

Я вздохнул. Не было ничего томительнее ожидания, даже на войне. Нет. На войне — тем более.

Но наше ожидание в осеннем лесу, ожидавшему приход зимы, продлилось недолго. Всего неделю мы провели более-менее спокойно в окрестностях Омессуна. То, что случилось дальше, многим из нас — тем, кто остался в живых — позже снилось в кошмарах.

— Йогер, Гонец, — по рации раздался голос Ветрогона, который тут же