Спуск к океану (ЛП) - Уильям Форстен

Джурак кивнул, понимая, что Винсент осведомлен о подтексте сидения выше в присутствии кар-карта.

Гарва принес флягу, наполненную кумысом и две глиняных кружки. Налив напиток, он передал их. Джурак окунул палец в кружку и смахнул капли четырем ветрам, а затем на землю, перед тем как выпить.

После этого его взгляд упал на адъютанта Винсента. Мальчик смотрел на него зачарованным взглядом. В нем было что-то смутно знакомое Джураку.

— Джурак, представляю вам лейтенанта Абрахама Кина, служащего в качестве моего адъютанта.

— То есть твой отец — Эндрю Кин?

— Да, сэр.

— Ты происходишь из прекрасного рода. Как твой отец?

— Отлично, сэр. Он просил, чтобы я передал вам его личное почтение, а также соболезнования по вашей безвременно ушедшей супруге.

Джурак кивнул с благодарностью. — Мы оба знакомы с болью, твой отец и я. Ты его единственный оставшийся в живых сын, не так ли?

— Да, кар-карт Джурак.

— Интересно, что он стал вашим — как это называется — снова вашим президентом. Он наслаждается от такой власти?

— Нет, сэр. У него никогда не было желания удерживать это место.

Джурак улыбнулся.

— Все кто может желают власти.

— И я так полагаю, что ваш помощник — ваш сын? — прервал Винсент.

Гарва вытянулся, затем официально кивнул, слегка наклонив голову.

Джурак, застигнутый врасплох, ничего не произнес.

— Я вижу вашу кровь в нем. Скажи мне, ты желаешь власти, сын кар-карта?

— Конечно, — натянуто ответил Гарва, — когда мой отец отправится к предкам, я стану править, как он.

— И как это будет? — спросил Винсент. — Как ты будешь править?

Джурак посмотрел на своего сына, глаза наполнились предупреждением.

— Справедливо, — холодно ответил Гарва.

— Да, твой отец правит со справедливостью.

— Кому? — спросил Джурак, — справедливость для ваших людей или для моих?

— Войны не было в течение двадцати лет. Я думаю это заслуживающее внимания достижение.

— Без войны. Дайте определение войне, Винсент Готорн.

— Мне нет нужды делать это для вас. Мы оба знаем, что это такое.

— Давайте начнем, как говорите вы люди «к делу».

Винсент кивнул.

— Я получил ваш список претензий — инцидент у Моста Тамиры, отказ в проходе переселенцев из Ниппона, предполагаемые набеги, исчезновение двух летательных аппаратов, слухи о налетах для захвата пленников для праздника луны, и все остальные необоснованные утверждения.

— Вы можете называть их необоснованными. Я присутствовал на похоронах тридцати двух мужчин, убитых у Тамиры, и их мертвые тела были не аллегорией, а фактом. Что касается инцидента, при котором исчезла дюжина чинских переселенцев, боже мой, если они были принесены в жертву, у меня будет та еще задача, чтобы сдержать Конгресс от приказа к карательной экспедиции. Помните, что Чин является обособленным самым крупным блоком на голосовании, и они вопят о кровавом убийстве из-за этих слухов.

— Пятьдесят три моих всадника погибли у Тамиры, — ответил Джурак, игнорируя заявления о Чине, — и вопрос — кто выстрелил первым. У нас обоих свой собственный ответ на это.

— Это может стать искрой и вызвать войну.

— И все же, дайте мне определение войны, Готорн. Помните, я не из этого мира. Я пришел сюда из другого места, как и вы. Я получил образование в мире, где существуют вещи, которые вы не можете себе представить или вообразить.

Винсент слегка напрягся. — Так об этом оружии вы грезите?

— Возможно, да. И в моем образовании, я изучал творения Ю та Вина, который утверждал «Война это вечный процесс, и мир не более чем приготовление к возобновлению конфликта».

— Вы верите в это?

— Вы верите, иначе вы бы не находились здесь, в военной форме, командуя десятью тысячами воинов, окружающих нас в том, что вы называете «Зона бантагов», и которую многие из моих называют не иначе как тюрьма.

— Тогда, какая была альтернатива? — резко спросил Винсент. — Боже мой, мы могли уничтожить вас после восстания Чина. Помните как Ганс предложил компромисс и спас вашу жизнь тоже.

Джурак склонил голову. — У меня перед ним долг крови, — признал он, — и да, вы могли уничтожить нас.

— Мы идем по зыбкой почве, — вставил Винсент, — повторное рассмотрение прошлого не имеет смысла.

— Все же победа фундамент будущего.

Винсент промолчал, сделал небольшой глоток кумыса, затем поставил чашку на землю.

— Причина этой встречи в том, что мы умираем здесь. Стада шерстистых гигантов чуть ли не все истреблены после двадцати лет охоты. Еще несколько лет и та пища, которую мы можем добыть исчезнет навсегда. Все больше и больше пожирается наших конных табунов. Всадники, которые когда-то обладали дюжиной скакунов, теперь редко имеют больше двух или трех. Когда-то мы объезжали весь мир. Теперь мы заточены лишь на одном маленьком уголке его, и земля полностью истощена.

— Мы выживаем на меньшей по площади земле с намного большим количеством людей.

— Вы фермеры и у вас есть машины, которые вы отказали нам в праве изготавливать и иметь в собственности.

Пока он это говорил, он кивнул в сторону дирижабля, который продолжал кружиться над головой.

— Тогда станьте фермерами.

Гарва гаркнул дерзкий смешок, но Джурак не стал оглядываться.

— Идите и предложите это моим воинам, там, — резко ответил Джурак, указывая на полк, рассредоточившийся на холме позади них. — Увидите как долго вы или я проживем. Предки поднимут нас на смех, будут стыдить и отринут любого, кто таким образом имел право присоединиться к ним в Бесконечной скачке в вечности.

— Вы не из этого мира. Вы искренне верите в это?

Джурак напрягся, понимая, что его сын стоит не далее как в полудюжине футов позади и слышит все.

— Конечно, — торопливо ответил он, — но во что верю я не имеет значения. Важно лишь то, во что верят мои люди. Я убедил их отказаться от скачки, поскольку либо будет так, либо война продолжится. Я убедил их отречься от праздников луны, стать охотниками на другие создания вместо прежних.

Взгляд Винсента стал ледяным.

— Я говорю без оскорбления, лишь помните, что вас так видели.

— Я знаю, и вот почему я задаюсь вопросом, что по этому вопросу вы и ваши воины на самом деле думаете сейчас.

— Вы должны признать, что так как сейчас не может продлиться долго. Вы искренне ожидаете, что мои люди будут тихо сидеть на этой пустой земле и умирать голодной смертью? Болезнь легких прошлой зимой была лишь началом. Они будут становиться слабее, спросите ваших докторов об этом. Это называется недостаточное питание, и когда они ослабеют, они станут уязвимы к целому ряду заболеваний. У вас есть медицина, прививки, изобилие пищи. У нас нет.

— Тогда создайте их.

Джурак рассмеялся. — Как? Где во имя богов мне начать? Построить школу? Кто будет учить? Что мы будем учить? Я всего лишь один из другого мира. У вас янки были сотни умов чтобы начать. Чтобы выполнить то, что вы предлагаете понадобится сотня лет, которых у меня нет. Я беспокоюсь о том, что случится, когда снова придет зима.

— Так что же вы просите?

— Покинуть это место, возобновить скачку.

Винсент покачал головой. — Вы не можете скакать на запад. Чин никогда не пойдет на это. Вы смешаете ваших всадников с моими людьми и начнется резня с обеих сторон и мы оба знаем это. Если вы пойдете на восток, конгресс никогда не согласится с этим. Там живут люди. Они пока еще не часть Республики, но скоро станут ею. Это их земля и мы поклялись защищать их.

— Так вы говорите мне, что мы застряли здесь.

Готорн посмотрел вниз на землю, рассеянно пиная муравейник носком сапога.

— Мерки почти все мертвы. Они попытались продолжить движение. Куда бы они не приходили, там сразу же вспыхивало восстание и начиналась резня, сотни тысяч людей и всадников погибло далеко на западе за последние двадцать лет. Тугары осели в великом лесе и выжили.

— Выжили?

Гарва презрительно фыркнул и снова Джурак оставил выходку парня без внимания. Люди полностью понимали, что к тугарам относились с презрением за их предательство мерков в битве у Испании. Если когда-либо двум ордам будет суждено встретиться, то не взирая на угрозы людей, начнется война возмездия.

— Мы двое старых воинов, — произнес Винсент, его снова вперил взгляд в Джурака. — Мы можем говорить напрямик. Конгресс и президент Республики приказали мне проинформировать вас, что границы ваших земель бессрочно закреплены договором, который вы сами подписали. Любая попытка выйти за их пределы будет расцениваться как акт войны, и мы оба знаем, что это означает.

— Вы вырежете нас, — ответил Джурак, его голос похолодел. — Если бы у меня была тысяча таких штук, — он указал на самолет, кружащий над головой, — не эти примитивные машины, а такие, какие я знал в моем мире, вы бы не говорили так легко о войне. Вы так говорите теперь, потому что знаете, что с вашими броневиками, поездами, и с вашими самолетами, это будет не война, а избиение.