Теория гегемонии - Денис Роиннович Гаврилов

что оно воодушевляет молодёжь своей борьбой против эгоизма и потребительства. Но было бы неверно, оценивая процессы 2019 года, утверждать, что религиозное возрождение, отмеченное социологами в конце прошлого века, продолжается до сих пор. Россия затормозила своё развитие не только в экономике и науке, но, в том числе, и в религиозном процессе духовного подъёма.

Нельзя сказать, что религиозное возрождение является антисовременным, оно принимает развитие науки и технологий. Как отметил Уильям Макнил, повторное утверждение ислама в не-западных цивилизациях является главным мотивом антизападной борьбы. Можно сказать, что это ответ на вырождающуюся культуру Запада, отторжение прозападной унификации, дабы не повторить подобное вырождение у себя на Родине. С этой точки зрения интересен опыт Китая в том, что, осознав кризис коммунизма в экономике в 70-х, руководство выбрало вариант реформирования идеологии, а не отторжение её, как случилось в России. Встав на сторону госкапитализма, правительство одновременно прибегнуло к старым традициям авторитаризма и религии Конфуция, чтобы утвердить свою независимость перед Западом. Идеология коммунизма осталась, но теперь её реализация изменило направления, власть приняла решения под своим контролем довести элементы рыночной экономики до пика своего развития, чтобы потом обратить на последней стадии капитализма, как и завещал Маркс, в реальный коммунизм.

Перестройка сознания после окончания Холодной войны затронуло и глубокие философские темы. Если раньше главный вопрос двухполярного мира был «На чьей вы стороне?», то новая действительность сменила эту постановку на конструкцию «Кто вы?». И ответ на этот вопрос государством определяет его потенциальных друзей и врагов, «люди сплачиваются с теми, у кого те же корни, церковь, язык, ценности и институты и дистанцируются от тех, у кого они другие» – заявляет объективная реальность.

Возвращаясь к югославскому конфликту, для закрепления этого вывода снова напомним, что Турция поддерживала Боснию, Россия помогала Сербии, а Германия Хорватии. В Боснии преобладает мусульманство, в Сербии православие, в Хорватии католицизм. Кстати, именно Хорватия первая из них смогла вступить в ЕС и стремилась к этому. Тенденции к такой идентификации были и раньше, но в «задавленном» состоянии. Ещё в 1917 немецкому пролетариату надо было выбирать между своей классовой принадлежностью к всемирному пролетариату и своей идентичностью с нацией и империей. Победило второе. Во многом успех США кроется в том, что они стирают всякую идентичностью человека и навязывают свою, тем самым происходит ассимиляция народов в один имперский котёл. Поскольку человек сам волен, принимать ли ему гражданство или нет, то такой метод нельзя обвинить в изуверстве, он эффективен. Но эффективность понятие вне морали. Поэтому России важно строить свои Евразийские Штаты на постсоветском пространстве не с помощью унификации, а традиционализма. Он тоже даёт множество народных скреп между этносами, и в новой идее дружбы народов даже нации разных культур смогут жить сообща.

Россия до сих пор остаётся разорванной страной. Русский народ наиболее сегодня разобщён. А одна из гордостей России – многонациональность народа – страдает детскими национализмами. Спор славянофилов и западников продолжает полыхать страстями и центристских позиций здесь не намечается. Сегодня Украиной правят западники, но понимают ли они, что относятся к православному миру? Все сходятся в одном, если Россия примкнёт к Западу, то православная цивилизация перестанет существовать. Если украинские западники воплотят все свои проекты интеграции в ЕС, они лишат свой народ культуры и потеряют все ранее бытовавшие ценности.

Хантингтон ясно даёт понять, что 7 из 8 основных характеристик западной цивилизации – католическая религия, латинские корни языков, отделение церкви от государства, принцип приоритета права, социальный плюрализм, традиции представительных органов власти, индивидуализм – практически полностью отсутствуют в историческом опыте России. Исключением является античное наследие, да и то оно пришло из Византии. «Российская цивилизация – это продукт самобытных корней Киевской Руси и Москвы, существенного византийского влияния и длительного монгольского правления. Эти факторы и определили общество и культуру, которые мало схожи с теми, что развивались в Западной Европе под влияние совершенно иных сил».

Сопоставление ряда взаимосвязей приводит нас к выводу, что западничество является политической формой кемализма, когда как славянофильство ориентировано было в большей степени на отторжение чуждого, на отрицание вестернизации. Но что же соответствовало бы тогда реальному реформизму, который активно пользуется западной модернизацией, при этом отгоняя прочь процессы вестернизации? Есть мнение, что такую позицию занял коммунистический интернационал, который, продолжая славянофильскую традицию оппозиционной линии западничеству, решил не только отвергнуть Запад, но и перепрыгнуть его. Славянофилы говорили: «Мы другие, поэтому не станем как вы». Интернационалисты развили эту идею дальше и сказали: «Мы другие и скоро вы станете как мы». Это примерно та же либеральная американская позиция, но с точки зрения её ярых противников.

Что В США либеральный универсализм, то для других чистой воды империализм. Жители других цивилизаций постоянно указывают на несоответствие декларируемых принципов и реальной практикой. На практике во внешней политики любые действия США переходят в двойные стандарты. В то время как рост экономики крупнейших государств Азии даёт возможность сопротивления насаждаемым принципам. Всё чаще многие религиозные представители говорят о том, что на Западе вообще больше нет религии, и миром правит маскарад атеизма, который порождает аморальность, наиболее худшее из всех зол. И если во времена Холодной войны Запад навешивал на СССР ярлыки безбожия, то в современном мире сам стал олицетворениям безбожия по мнению тех же мусульман. Нередко даже публицисты-мусульмане либерального толка называют западный индивидуализм источником всех бед. Стала известной цитата египетского чиновника, который в интервью утверждал: «[американцы] заявились сюда и хотят, чтобы мы стали как они. А сами ничего не понимают в наших моральных ценностях и культуре».

Так конфуцианская нация делает акцент на ценности власти, иерархию, подчинение частных интересов общим, нежелание конфронтации, что расходится с фундаментальными принципами американцев. Та же агрессия внутри монолитных цивилизаций воспринимается на ином уровне. Вторжение Ирака в Кувейт осуждается исламским миром, а Садам Хуссейн признаётся «кровавым тираном», но когда начинается высадка американцев в Ирак и его бомбардировка, для всех мусульманских народов Хуссейн становится сразу «нашим кровавым тираном», и сама агрессия Ирака считается скорее как «семейные разборки». Но вот американское насилие – наиболее чужеродная и опасная вещь. И сами русские никогда не простят этническую зачистку сербов, будут чувствовать себя виноватыми перед Ливией, что не оказали военной помощи, ещё не раз горько пожалеют, что допустили отделение Украины, помянут погибших в Чечне, Грузии, Сирии.

В конце процитируем известную фразу Льва Гумилева: «Скажу вам по секрету, что если Россия будет спасена, то только как евразийская держава и только через евразийство».