Эдди Рознер: шмаляем джаз, холера ясна! - Дмитрий Георгиевич Драгилев

на концерт.

Госджаз БССР. 1941

Рут Каминска:

После ужина медсестра включила радио: концерт должен был транслироваться. Впервые мне предстояло слушать премьеру, не участвуя в ней. По звукам, доносившимися из динамика, было слышно, что театр полон. Затем всё смолкло. Я представила, как потухли огни в зале перед поднятием занавеса. Взрыв аплодисментов приветствовал оркестр, уже сидевший на сцене, когда занавес открылся. Я знала, как красиво они выглядят, сидя на помостах, одетые в белые смокинги. Затем я услышала еще один шквал аплодисментов – я знала, что это встречают Эдди в тот момент, когда он занял место на возвышении. Я легко представила себе, как он поворачивается к публике и как держит трубу. Это был его специальный жест, почти сигнал, для начала концерта. Многие музыканты пытались скопировать эту манеру, но ни у кого не получалось. Первым номером шла «Серенада» Тоселли в обработке Эдди, и я откинулась на подушку, наслаждаясь безупречной игрой. Я всегда знала, каким великолепным трубачом был Эдди, но тогда, слушая его игру в больнице, я чувствовала, что он превзошел себя.

Через три дня меня выписали.

А еще через день началась война.

Когда настал тревожный час…

Яков Басин:

В октябре Госджаз-оркестр БССР получил два пульмановских вагона, погрузил инструменты, реквизит, личное имущество и отправился на Восток. Долгое путешествие закончилось в Омске. Вагоны решили никому не отдавать, жили в них. Но начиналась зима, и было ясно, что в таком жилище в Сибири перезимовать не удастся. Решили перебираться во Фрунзе, где оказалась со своим театром мать Рут Ида Каминская. Цепляли свои вагоны к любым поездам, которые шли в ту сторону. Срабатывало личное обаяние Рознера и деловая хватка администратора Давида Исааковича Рубинчика (отца известного ныне кинорежиссера Валерия Рубинчика).

Костяк коллектива – семьи музыкантов. У многих – дети, иногда грудные. У четы Рознеров на руках крохотная Эрика, названная в честь великой прабабушки (Эрика – аббревиатура полного имени Эстер-Рохл Каминской).

Но в столицу Киргизии музыкантов тянули не только теплый климат и родственные связи лидера и его жены. Фрунзе был одним из центров формирования польской армии…

Музыканты Генрик Варс, Генрик Гольд и Ежи Петерсбурский, Феликс Конарский вместе со своими руководителями записались в армию генерала Владислава Андерса, которая готовилась к отправке в Иран. Оркестранты Рознера не остались в стороне.

«Госджаз-оркестр БССР лишился 14 музыкантов из 26», – пишет Яков Басин.

Ежи Петерсбурский, офицер армии Андерса

Сам Рознер в одном из писем, датированных осенью 1953 года, указал большую цифру:

«В 1941 году во время работы в г. Фрунзе 24 артиста (из 32-х) моего коллектива ушли в польскую армию Андерса, и мне пришлось реорганизовать мой ансамбль.

Лично я сам отказался ехать».

Дело не в цифрах. Потери казались невосполнимыми, тем более в военных условиях. Госджаз покинули отличные музыканты. Несмотря на «русскую фамилию», ушел саксофонист-импровизатор Тони Левитин, игру которого в 1940 году хвалили в советской прессе.

Как сложится дальнейшая судьба польских артистов? Варс выберет Голливуд, Петерсбурский, прежде чем окончательно вернуться на родину, махнет в Аргентину, Круковский тоже не сразу продолжит свою эстрадную карьеру в Варшаве. Тони Левитин окажется на Западе, где запишет пластинку французского шансона с певицей Вероникой Белл. Теперь уже как руководитель собственного оркестра.

Гофман спросил у Рознера, «остается ли он», и, получив утвердительный ответ, объявил: «Тогда и я остаюсь».

Из «стариков» остался не только Гофман. Никуда не поехали певец Лотар Лямпель и саксофонист Гарри Вольфайлер, барабанщик Джо Шварцштайн и пианист Ежи (Юрий) Бельзацкий, гитарист Луи Маркович и трубач Пинхус Байгельман. Еще один артист «отбился» от Генрика Варса – им был старый знакомый Альберт Гаррис. Гаррис и его брат Метек почему-то решили задержаться в Союзе. Свой шанс они наверстают через пару лет, без всякого предписания приземлившись в освобожденном Люблине: помогут летчики польской дивизии имени Костюшко.

За два года работы у Рознера Гаррис успеет сочинить и записать с оркестром несколько песен, которые получат огромную популярность в Польше после войны.

Оркестр пополнился советскими музыкантами[19]. От Александра Варламова к Рознеру прибыл Юрий Цейтлин, появились два исполнителя из Прибалтики – тромбонист Эльмар Каск и саксофонист Рудольф Шенза (Шая Шензер), а также новая певица – Зоя Ларченко.

Сам Рознер шутил впоследствии, что собирал оркестр из кого придется – лабухов всех мастей. На вопрос: «На каком языке вы с ними со всеми разговаривали?» отвечал: «На идиш, конечно!»[20]

Позже к оркестру присоединились талантливые молодые музыканты из Закавказья: блестящий саксофонист Парвиз «Пира» Рустамбеков, трубач Григорий Пицхелаури, скрипач Валентин Меликян. Большой находкой для Рознера стал девятнадцатилетний аранжировщик Вадим Людвиковский, артист ансамбля Минского военного округа, пришедший в Госджаз уже после войны[21].

Комическое трио: П. Гофман, Л. Маркович, Ю. Цейтлин

Осенне-зимний сезон 1942–1943 гг. оркестр играл в местах дислокации частей Дальневосточного фронта. Из Красноярска в Иркутск, из Иркутска в Улан-Удэ, из Улан-Удэ в Хабаровск, оттуда во Владивосток. Дадим слово самому Рознеру:

«В 1942 году коллектив гастролировал на Дальнем Востоке. За хорошее обслуживание Дальневосточной армии я получил грамоту и благодарность от командующего генерала армии Апанасенко».

Иосиф Родионович Апанасенко прославился тем, что его стрелковые дивизии и танковые соединения, в кратчайшие сроки переброшенные с Дальнего Востока, сыграли решающую роль в разгроме немцев под Москвой.

Джаз джазом, однако в провинции и на фронте на ура идут незамысловатые веселые песни. Трудно сказать, кто придумал комическое трио Гофман – Маркович – Цейтлин. Скорее всего, это была «общая идея». Поначалу третьим был конферансье: Юрий Благов или Александр Фаррель, в зависимости от того, кто вел программу. Но Эдди сблизился с Цейтлиным. Как раньше он подружился с Марковичем и Гофманом. Не мудрствуя лукаво, Гаррис пишет очередной «польский вальс», Цейтлин сочиняет текст. Так появилась знаменитая «Мандолина, гитара и бас», по словам Дариуша Михальского, эстрадный номер, который чаще всего вызывали на бис.

Итак, Юрий Цейтлин нашел себя в оркестре и в качестве трубача, и в роли сочинителя. Да и Юрий Благов станет впоследствии автором, пишущим для эстрады.

В Красноярске оркестр Эдди Рознера впервые услышал еще один эстрадный автор – Аркадий Арканов. «Мне было тогда девять лет, – вспоминает писатель в одном