Братья по крови. Книга первая - Юрий Артемьев

всю правду. Иногда так даже лучше.

— Да и деньги с собой лучше не брать. Или сопрут, или отберут.

— Кто?

— Какая разница. Спрячем где-нибудь здесь. Целее будут.

— Промокнут. — уже высказал разумную мысль Лёшка, н6о тут же сам себя опроверг. — Хотя…

Он отошел в сторону, и притащил обрывок какого-то рубероида, или как там называется эта чёрная промасленная толстая бумага в рулонах… Из этой штуки от сделал что-то типа маленького конверта, и достав из кармана спички начал запаивать «конвертик».

— Ты откуда спички взял?

— У этого были… Ещё и папиросы есть. Будешь?

Он протянул мне мятую пачку Беломора.

— Нет. Я завязал. И тебе не советую. Лучше давай спортом займёмся. Пока есть такая возможность. А то скоро уже и в армию заберут, года так через четыре. Ты не помнишь? Сколько сейчас служат? Два года или больше?

— Два в пехоте, три на флоте.

— Ну, вот и ладно… Отслужим срочную, а там поглядим. И, кстати, ты хочешь снова в Афган? Нас ведь в семьдесят восьмом призовут, или в начале семьдесят девятого. Как раз именно тогда первые наши войска в Афган и вошли.

— Ну… Так-то особого желания нет. Но если пошлют, отказываться не буду.

— Могут не послать. Мы же теперь сироты…

— И детдомовских посылали…

— Ладно. Как говорила героиня одного американского фильма: «Я подумаю над этим завтра…»

Мы спрятали чёрный конвертик под корнями приметного дерева на склоне у монастыря. и присыпали сверху землёй, прикрыв сверху куском красного кирпича…

— Ну, что брат! — поинтересовался я. — Пошли в интернат…

— Знаешь, Саня… А я даже рад, что мы с тобою стали братьями!

— Не поверишь. Но я тоже этому рад. И ещё… Когда ты утонул, у меня было какое-то чувство, что мне кого-то не хватает. Похоже, что у близнецов более тесная связь, чем просто у обычных братьев.

— Я что-то читал такое в интернете.

— Там много чего писали… Знал бы, что мы сюда в семидесятые годы попадём, я бы побольше чего интересного нарыл бы про это время.

— Ну, да… Ты же старый опер, рыть умеешь…

— Теперь мы снова на старте… И только от нас зависит, кем мы станем в этой жизни…

* * *

А на входе в интернат нас уже ждали…

Глава седьмая

Всегда

«— Леон! А жизнь — всегда такое дерьмо, или только в детстве?

— Всегда…»

Начало лета. 1974 год. Москва

— Явились, не запылились, голубчики! — визгливым голосом начала разговор с нами крупногабаритная тётка с высокой причёской на голове.

Возле тётки стоял ещё мужик с в костюме. Костюм явно знавал и лучшие годы, да и мужчинка тоже был потрёпанный жизнью. Усатый и небритый… На его лице читалась скука и желание выпить. Глаза его были мутными и блестящими. Так бывает у тех, кто уже пропил свои мозги процентов на пятьдесят, или даже больше.

Ещё с ними стояли ещё два школьника, явно постарше нас. Но выглядели они как бы прилизанными, что ли… Такие все из себя правильные. Помню такой типаж из прошлой жизни… Активные комсомольцы, ага… Стукачи и жополизы…

— О чём это Вы, Нелли Леонидовна? — с тоном ничего не понимающего простачка, начал Лёшка.

Я-то никого тут не знаю, а Лёшка уже всё и всех вспомнил. Это хорошо. Не придётся нам с ним разыгрывать тут полную амнезию.

— И он ещё меня спрашивает… Я тут больницы и морги уже обзваниваю. Милицию на ноги подняла. А они вот шляются неизвестно где…

— А зачем морги? Кто-то умер, Нелли Леонидовна?

Похоже, что Лёха просто троллит эту жирную дуру. Может и мне вмешаться? Я хоть и не помню из них никого, но могу поддакивать брату, ежели чего…

— Что случилось, Нелли Леонидовна? — в унисон с братом интересуюсь я.

— Что случилось? А вы не знаете? Признавайтесь! Кто из вас утонул?

Мы с Лёхой недоуменно смотрим друг на друга.

— Кто утонул? — спрашивает Лёха…

— Кто?… — переспрашивает тётка, глядя на нас оловянными глазами.

Похоже, что сейчас в её маленьком мозгу что-то происходит. Но её старый арифмометр не справляется с поставленной задачей.

Как сейчас помню, был такой счётный прибор… Назывался арифмометр «Феликс». Большой железный тяжёлый. Там ещё ручку надо было крутить, чтобы он цифры считал.

Крутанёшь один раз — считай на два умножил. Сколько раз крутанёшь, на столько раз и умножишь… Так, кажется он работал… Но врать не буду, точно не помню.

Так вот сейчас в голове у этой Нелли Леонидовны крутится примерно такой вот древний протопроцессор и решает странную задачку:

«Было: Два мальчика четырнадцати лет. Братья близнецы. Лёша и Саша.

Один из них утонул.

Кто из них утонул? Если перед ней стоит два одинаковых мальчика, но она не знает, кто из них Лёша, а кто из них Саша».

Наконец она соображает, что что-то пошло не так. Мне и так ясно, что у неё произошёл сбой в программе, и началась перезагрузка процессора на другую задачу. А чтобы всем было весело, она решила сорвать свою злость и недопонимание происходящего на нас с братом.

— Почему у тебя на рубашке кровь? — спрашивает она у меня, тыкнув в меня жирным пальцем с бордовым ногтем.

— Из носа кровь пошла…

— Дрался?

— Не у меня пошла, у брата. — киваю в сторону Лёшки.

— А почему кровь на твоей рубашке, если кровь пошла у него?

— Я ему помогал.

— Вы что? Подрались друг с другом?

— Да Вы что, Нелли Леонидовна? Мы же братья! — вступает в перепалку Лёшка.

— Иванов! Пилипенко! — командует она своим комсомольцам-холуям. — Отведите этих к медсестре. Пусть осмотрит их на предмет… Пусть осмотрит. А потом на ужин.

Подхалимы кивают и каждый из них берёт под локоток одного из нас. Я ещё не разобрался, кто из них Иванов, а кто Пилипенко, но это не важно…

— Я ещё вам покажу, где раки зимуют! — это она уже нам угрожает неведомыми карами.

Я-то промолчал, а вот Лёха… Ну, кто его всё время за язык тянет?

— Нелли Леонидовна! Раки зимуют в тех же водоёмах, в которых живут и летом. Только с наступлением холодов они опускаются на самое дно и ведут малоподвижный, сонный образ жизни в своих норах.

— Ты… Ты… — лицо у тётки становится бордовым под цвет лака на её ногтях. Кажется, что ещё чуть-чуть и она умрёт от такого повышенного кровяного давления. Хотя, судя по её умственным способностям, инсульт головного мозга ей не грозит. Как в том анекдоте по