Братья по крови. Книга первая - Юрий Артемьев

как сволочь

И ангел не спешит придти на помощь…

* * *

Жизнь свою заново перепиши!

Видишь? Остались страницы…

Смерти в глаза заглянуть не спеши!

Там лишь пустые глазницы…

Там нет рассветов и там нет огня.

Там только тьма преисподней.

Дай твою руку! Держись за меня!

Мы не умрём сегодня…

Ночь. 3 июня. 1974 год

Москва. Школа-интернат.

Что меня разбудило? Вряд ли шорох, издаваемый кем-то в темноте… Да и темноты, как таковой не было. Сквозь большое окно в комнату заглядывала просто огромная луна…

Казалось, что ещё немного, и она выдавит стекло, раздвинет шторы и зайдёт к нам в комнату…

Но… Не сложилось как-то. Луну опередили несколько сумрачных теней. Они двигались из прохода в мою сторону. А посреди теней тёмной кляксой было что-то непонятное… Тёмное и… Прямоугольное?

Сна ни в одном глазу. Какого хрена? Ко мне приближаются люди с одеялом в руках…

Твою мать! Тёмная… Сейчас накинут одеяло на голову и будут бить. А из-под одела я не смогу даже разглядеть, кто это был… Кого потом винить, что забьют до полусмерти? Никто ничего не видел…

Сквозь полуприкрытые веки я внимательно следил за приближающимися тенями. Но в самый последний момент подтянул к себе колени и резко ударил обеими ногами того, что был ближе ко мне. Его, как ветром сдуло. Но он крепко держал в руках одеяло, и улетая потянул его на себя… Второй «тень» тоже крепко держался за одеяло, поэтому полетел вслед за ним. Я вскочил с кровати и прыгнул. Прыгнул снова обеими ногами на тех, кто барахтался в проходе, запутавшись в одеяле… Кажется, что у кого-то где-то что-то хрустнуло. Хорошо, что не у меня. Раздался чей-то крик… Я ещё пару раз крепко приложил ногой кучу в одеяле. Но потом понял, что у Лёшкиной кровати тоже идёт возня и слышны удары. Я бросился на помощь брату. Сориентировавшись кто где, начал молотить куда попало. Лёшка тоже сопротивлялся, хотя ему было тяжелее, чем мне. Похоже, что ему не удалось вовремя проснуться, и трюк с одеялом у нападавших получился более удачным, чем со мной.

— Лёха! Меня не задень! Я сейчас…

Но тут на меня налетел, кто-то сзади и почти сшиб с ног. Я отлетел к своему спальному месте, но в этот момент умудрился схватиться за дужку кровати… Дужка оказалась у меня в руках…

И тут началось… Я молотил кого попало куда попало, стараясь только не задеть Лёху, который всё ещё не смог выбраться из-под накинутого одеяла…

Нападающих было человек шесть или восемь. Трудно было в куче их пересчитывать. Трое уже валялись на полу, скуля от боли… Ещё двое возле Лёшки и двое передо мной. Семеро против нас двоих.

— Крысы! Что, *ля? Семеро двоих не боимся. Трындец вам, козлы.

Я уже не мелочился. Хреначил и по рукам, и по головам. Мне уже было всё равно…

Когда в комнате зажёгся свет, и в комнату вошёл трудовик Семёныч, на ногах оставался только я, да ещё Лёшка, который только что смог освободиться. И держался рукой за левый бок. Из-под его ладони сочилась кровь…

— Кто, суки? — заорал я, замахиваясь дужкой от кровати. — Кто моего брата ножом пырнул?

Ответ на мой вопрос валялся в проходе, возле Лёшкиной кровати. Рыжий всё ещё сжимал в руке что-то острое.

Не раздумывая ни секунды, я бью эту рыжую тварь железной дужкой по голове. Видя, как из проломленного черепа брызжет фонтанчик крови, я не могу остановиться и замахиваюсь снова. Но на мне сзади повисает Семёныч, блокируя мои руки и железяка со звоном падает на пол…

Я смог сбросить трудовика со своих плеч и кинулся к Лёшке.

— Братишка! Ты как? Живой?

— Жив пока… — хрипит Лёшка… — Я зажал рану… Но кровь идёт…

— Скорую! Вызывай скорую! Быстро! И ментам позвони… Но сперва в скорую! — я ору прямо в лицо Семёныча…

Он меня слушается и бежит куда-то в коридор…

На полу ползают и поскуливают побитые, да покалеченные «злодеи». Рыжий уже не шевелится.

Я подбираю свою железяку и встаю возле дверей.

— Всем лежать, суки! Кто дёрнется, завалю!

* * *

В ожидании прибытия скорой и милиции, пользуясь тем, что в комнате горит свет, я стал разглядывать тех, кто валялся на полу в разнообразных живописных позах. Ну, Рыжий Андрей с пробитой башкой — это само собой… Двое его шестёрок, конечно же, тоже тут. Странно, но среди лежащих на полу оказались и двое любимчиков завуча. Иванов и Пилипенко… Они-то тут что забыли? Учатся на год старше нас… Интересно… Какие у них общие дела были с рыжим? А вон те двое из нашего класса…

В комнате было восемь спальных мест. Наши с братом кровати были у окна. Остальные шесть занимали мальчишки из нашего класса. Сейчас они все уже проснулись, но никто не покинул своих кроватей. Ребята были испуганы и выглядывая из-под своих одеял старались лишний раз не привлекать моего внимания. Похоже, что теперь они меня будут бояться больше, чем раньше боялись рыжего. Наверное, я очень страшно выгляжу со стороны. В трусах и в майке, перепачканный чужой кровью, с железякой в руке…

Менты приехали первыми. Я думал будет опергруппа со следователем. А тут что? Старшина и два сержанта… Ну, что же… Придётся всё брать в свои руки.

— Я прошу Вас не входить сюда.

— Это ещё почему?

— Чтобы следователь мог зафиксировать место преступления в протоколе и составить схему.

— Какое преступление? Вы чёго тут? Подрались что ли?

В присутствии милиции побитые подранки начали шевелиться.

— А ну лежать! — снова скомандовал я, замахиваясь своей железякой.

— Ты, парень, бросил бы свою трубу! — угрожающе сказал старшина, лапая кобуру…

— Товарищ старшина! Тут произошло нападение группы лиц по предварительному сговору на несовершеннолетних лиц не достигших четырнадцати лет с применением холодного оружия. Моему брату было нанесено ножевое ранение в живот вот этим рыжим. Обороняясь я ударил его этой дужкой от кровати. Следователь это может квалифицировать, как убийство совершённое при превышении пределов необходимой обороны. Так что давайте пока оставим всё, как есть. Хотя Вы можете засвидетельствовать. Что нас с братом двое, и мы не одеты, так, как спали в момент нападение этих вот семерых. Кстати, из них как минимум трое старше четырнадцати. И они уже попадают под действие Уголовного Кодекса РСФСР от 1960 года за совершение