Меткий стрелок - Алексей Викторович Вязовский

потом будут — философски ответил негр

Я достал из седельных сумок чистое белье, собрал в отдельный баул грязное.

— Мейбл против не будет?

Джозайя пожал плечами.

— Окей, я поговорю с ней. Пока отнеси Ли постирать мои вещи. Скажи, я заплачу ему позже, как разберусь с делами.

— Окей⁇ — конюх явно не знал выражения. Интересно, когда оно появилось?

— Так военные в рапортах своих записываю — О Кilled. По первой цифре и букве. Ноль убитых, понимаешь? Т. е. все в порядке, продолжаем в том же духе…

Негр удивленно посмотрел на меня, ушел с вещами. А я поклялся себе тщательнее следить за языком. Если бы шерифа не убили, то сейчас Мак-Кинли уже взял бы меня за жабры.

Поужинав жаренной колбасой с бобами, я поднялся к себе, уже было лег на койку, но потом пересилил себя и сел чистить оружие. У меня его накопилось уже изрядно. Винчестер судьи, «Ле Ма» аптекаря, ну и свой Кольт. Последний не раз мне сегодня спас жизнь. Его я дочищал уже со слипающимися глазами. Зарядив револьвер, я засунул оружие под подушку и тут же провалился в сон.

* * *

Кресты. Их вбили в землю как гвозди в крышку гроба. Двадцать два креста — столько погибло жителей Джексон Хоула во время нападения банноков. Я стоял с краю, прислонившись к ограде кладбища, и смотрел, как ветер треплет черный платок вдовы Редмонда — это был первый торговец, к которому я зашел после схватки с Джесси. Ее лицо было белее снега, в глазах стояли слезы. Но женщина крепилась и только тайком вытирала их рукой. Я тоже тер лицо и глаза — банально, чтобы не зевнуть случайно. Не выспался. Стоило мне открыть глаза и спуститься внизу, как прибежал тот самый паренек из ратуши, которому я вчера выписал подзатыльник — мэр звал меня на похороны. Даже умыться время не дали.

Тем временем, пастор Элиас, в залатанной сюртуке с белым воротничком, поднял Библию. Его голос, обычно тихий, теперь резал воздух, как нож:

— Дорогие мои, сегодня я стою здесь с тяжелым сердцем, чтобы вместе с вами вспомнить тех, чьи жизни оборвались несправедливо. Когда я думаю о них, во мне рождаются те же вопросы, что и в вас: «Почему? Зачем? Где был Бог?». Эти вопросы не новы. Ещё в Писании мы видим, как люди сталкивались с непостижимой болью. Но сегодня я хочу напомнить вам: даже в самой густой тьме Бог зажигает свет надежды. Когда я читаю историю Авеля, первого невинно убитого, мне кажется, будто его кровь вопиет не только к Богу, но и к нам. Каждый раз, сталкиваясь с несправедливостью, я вспоминаю эти библейские слова: «Голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли». Авель не исчез бесследно — его вера осталась в вечности…

Дальше я пастора не слушал. Нашел взглядом гроб судьи. Закрытый! И ведь никто даже не пришел проводить его в последний путь.

Потом поразглядывал мэра. Тот стоял вместе с полной седой женщиной и пятью подростками — одни другого выше. В толпе на кладбище было уже много знакомых лиц. Кузнец, китаец-прачка, кстати тоже с большим выводком детей и супругой, портной, «Росомаха», Мейбл, Джозайя… Я с удивлением понял, что знаю уже прилично так жителей Джексон Хоула…

После того, как пастор закончил свою проповедь, вперед шагнул Толман.

— Джейсон Хоул не сломался, — начал он, и в его голосе зазвенела сталь. — Мы похороним мертвых. Но не будем хоронить себя. Слышите⁈

Он указал на запад, где стояла сожженное целиком здание почты…

— Они забрали наших. Но мы заберем у них больше. Каждый камень этого города будет полит кровью тех, кто посмеет поднять на нас руку!

Толпа загудела. Кто-то крикнул: «Верно!», женщина всхлипнула. Толман поднял руку:

— Завтра начнем восстанавливать почту и банк. Штат дает денег, я уже вызвал бригады строителей.

Люди зашушукались. Что за скорость такая? Военные еще не до конца подавили восстание, через город то и дело скачут вестовые, даже прошла в сторону резервации пехотная часть. А мэр гонит со стройкой… Впрочем, это не мое дело. Мне надо думать, как аккуратно, не вызывая подозрений, вырыть золото судьи и дальше… тут у меня в голове царил полный сумбур. Ехать в Шайен за Эмми? Или заняться спасением Маргарет Корбетт? А может с судейским золотом, я и вовсе могу махнуть в Россию? Вопрос на миллион.

Глава 8

Жители поставили столы прямо на полу ратуши, испещренном следами сапог и со следами не до конца отмытой крови. Пахло тушеным мясом, свежим хлебом… Ну и виски. Куда без него. Я сидел в углу, спиной к стене, наблюдая, как Мейбл разливает суп по жестяным мискам. Ее волосы были собраны в тугой узел — на лице застыла вселенская скорбь. На поминки идти я тоже не хотел, но… опять меня взял в оборот мэр. Дескать, награда найдет героя, раз дрался за город, то получи и распишись.

— Итон Уайт! — Голос мэра пробился сквозь гул. — Подойди!

Все обернулись. Мой сосед по столу, старик Харрис, поднял кружку:

— За того, кто прикончил вождя!

— Брата вождя — поправил Харриса доктор. Тот самый, что оперировал в подвале — Младшего. Старшего застрелил Джесси. Думаю, это и стало последней каплей для банноков.

В таком ключе я об этом конфликте не думал.

— Ничего, скоро войска поймают Текумсеха — произнес кузнец — И войне конец

Это утверждение вызвало споры. Часть жителей была уверена, что по местным горам индейцев можно ловить до морковкиного заговенья.

Я наконец, добрался до мэра, встал рядом:

— Вот он! Человек, который доказал, что один его Кольт стоит целого гатлинга!

Народ одобрительно на меня посматривал. Я чувствовал себя… неуютно что ли. Ну да, атаку банноков на ратушу я сорвал. Но были и те, кто сделал для Джексон Хоула сильно больше. Тот же шериф. А его уже даже не вспоминают. Ну что это за поминки, когда горожане наливаются виски, да трепятся о том, о сем?

— Держи, заслужил!

Мэр протянул мне луковицу золотых часов. С цепочкой из желтого металла. Я щелкнул крышкой, посмотрел марку. Уолхэм. Солидно.

— Скажи речь! — крикнул кто-то сзади.

— У меня патроны лучше слов, — ответил я, и зал засмеялся.

Когда я вернулся на свое место, Мейбл поставила передо мной миску с