Чёрный сокол - Евгений Сапронов

– Так! А вот с этого места давай поподробней! – поднял указательный палец Олег. – Как отпустили? Просто развернули и дали пинка или как-то иначе объяснили, что вы можете уйти?

– Зачем пинка? – пожал плечами Берислав. – Толмач с ними был, по-нашему говорил.

Чего-то такого Горчаков и ожидал. Обещая князьям допросить пленного монгола, он имел в виду как раз этот вариант. Олег просто прикинул, где в монгольской армии могут быть переводчики и пришел к выводу, что в трех местах они обязательны. Один переводчик должен неотлучно находиться при ханской ставке. Еще монголы отбирали ремесленников и заставляли пленных выполнять осадные работы. Ни то, ни другое, без толмача невозможно. Ну и в разведке обязательно должен быть переводчик, для "работы" с местным населением.

– И что это толмач вам сказал? – спросил Горчаков, который уже начал кое-что подозревать.

– Сказал: идите в Коломну и всем говорите, что татарскому царю девяносто девять народов уже покорились. Теперь и Русь тоже должна ему подчиниться. Еще сказал, что все должны падать ниц и целовать копыта монгольских коней, – при этих словах Берислав зло сверкнул глазами, – а напоследок толмач сказал, что всех непокорных ждет участь жителей нашего села.

– Опиши мне его, – задумчиво попросил Олег, – какой он из себя?

– Он не из этих, не из татар – монголов, – уверенно заявил Берислав, – у них морды плоские и безбородые, носы приплюснуты. А у толмача носище, будто клюв у орла, здоровенный и крючком. И борода у него знатная: черная, курчавая. На голове шапка острая, а вокруг нее материя намотана.

"Купец из Хорезма, – подумал Горчаков, – они там все монголам служили. Бизнесмены хреновы! За возможность торговать с выгодой, Родину продали! И народ свой! Шакалы!".

Олег почувствовал, как в груди у него закипает ярость, как по венам бежит уже не кровь, а жидкий огонь и в душе поднимается что-то темное и жуткое.

Горчаков живо интересовался историей, он много читал и умел думать. И вот сейчас разрозненные обрывки информации, как-то внезапно, сложились у него в ясную картину. В своей прежней жизни он не мог понять слов Плано Карпини о том, что монголы высылали вперед отряды, которые не занимались ничем иным, кроме истребления жителей, потому, что итальянец довольно мутно все это описал. Олег счел, что Карпини просто что-то напутал. А вот сейчас ему стало понятно, чем на самом деле занимались эти передовые отряды. Страх, это ведь тоже оружие! И его на всю катушку применяли сперва монголы, а потом татары, создавшие свои ханства на обломках Золотой Орды и унаследовавшие ее традиции. Фобос и Дйемос – Страх и Ужас летели впереди монгольского войска. Они должны были парализовать волю, лишить мужества, посеять чувство безысходности. Чтобы в городах монголов ждали не люди, готовые умереть, сражаясь, а дрожащие овцы. Чтобы выжившие в аду монголо-татарского нашествия навсегда усвоили этот страшный урок! Чтобы никогда, ни у кого не возникло даже мысли поднять оружие на поработителей. Чингисхан был величайшим злодеем всех времен и народов, сравниться с ним мог только Гитлер. Если брать только суть, то их доктрины ничем не отличались. У одного истинные арийцы должны были править остальными недочеловеками, у другого монголы – избранная раса призванная повелевать всем Миром, от восточного "моря" до "последнего" западного. Все прочие народы, по словам того же Чингисхана: "пыль под копытами монгольских коней". И методы у этих деятелей, как под копирку.

– Ну что ж, – грозно сказал Олег, душившая его ярость требовала выхода, – я принимаю вызов! На террор, я буду отвечать террором! На жестокость, еще большей жестокостью! Я стану для монголов тем, кем был для турок Влад Цепеш! Они у меня не только о дальней разведке забудут, они у меня отлучиться в кусты, по нужде, бояться станут!

– А кто это, Влад Цепеш? – встрял, стоявший за плечом у Горчакова, Неждан.

– Скоро узнаешь! – недобро посулил Олег, зыркнув на приятеля так, что тот слегка попятился.

– Боярин! – шагнул вперед Берислав.

Руки у парня сжались в кулаки, и Горчаков заметил, что его трясет.

– Возьми меня в свою дружину! Хочу с татарами биться! Хочу взыскать с них! Они батьку моего лютой смертью казнили, они мамку и сестренку..., – Берислав всхлипнул, – сестрёнке двенадцать лет было, а они ее толпой...

– И меня прими, боярин!

Олег не заметил, когда второй паренек отнял от лица ладони и придвинулся ближе.

– А тебя как зовут? – спросил его Горчаков.

– Вадим.

– И сколько тебе годков, Вадим?

– Шестнадцать, – паренек вытянулся, расправил плечи и умоляюще посмотрел в глаза Олегу.

– А тебе, Берислав? – вопросительно поднял бровь Горчаков.

– А мне восемнадцать, – ответил будущий дружинник.

– Добро, – кивнул Олег. – Но учтите, это, – он ткнул большим пальцем за спину, – воины не мои. Они со мной на время. Я просто сейчас воевода передового отряда. Так что вы будете у меня первые дружинники. Подумайте еще раз и решите: идете ко мне в службу или нет.

– Идем!

– Идем, к тебе в службу!

Один за другим ответили парни.

– Хорошо, – Горчаков приосанился и тожественно произнес: я рыцарь Олег Иванович, беру тебя Берислав и тебя Вадим на службу! Обещаю вам быть в отца место! На чем сей крест православный..., – Олег распахнул на груди шубу, полез за пазуху, нашарил и вытащил золотой крестик на золотой же цепочке, – на чем крест целую!

Он приложился губами к крестику и засунул его обратно.

– Теперь вы клянитесь.

Парни очень серьезно и торжественно поклялись слушать рыцаря-боярина, как отца родного и облобызали медные крестики, на которые, видимо, не позарились монголы.

– А теперь, докладывайте, сколько татар сейчас в селе?

Горчаков не стал спрашивать мнение пареньков относительно того, будут ли монголы ночевать в Спасском. Итак было ясно, что будут, иначе бы они уже здесь были. Три километра, для конницы не расстояние. Да и чего им на ночь, глядя теплые избы покидать?

– Ох, много там ворогов, – вздохнул Берислав и как-то весь сник.

– А чего это ты голову повесил? – не понял его реакции Олег.

– У него еще другая сестра есть, – подсказал Вадим, видя, что парень не спешит с ответом.

– И? – строго посмотрел на Берислава Горчаков.

– Мыслю, жива она еще, – с робкой надеждой в голосе ответил юноша. – Там у них четверо, вроде, как воеводы. Они с самого начала четырех самых красивых девок отобрали и с собой увели.

– Ну а горюешь то чего? – пожал плечами Олег. – Нападем, да отобьем сестру твою, коли жива будет.

– Дык то-то и оно, – Берислав снова вздохнул, – татар там, сотни четыре наберется, – а вас вон, – парень указал взглядом за спину Горчакова. – Не одолеть ворогов с такими силами.

– И всего то? – усмехнулся Олег. – Тогда вот тебе первый урок, Берислав – воюют не числом, а уменьем! Если сестра твоя жива – выручим. Я, сказал!

----------------------------------------------------

Примечания к этой главе в конце книги.

Глава 11

Скрываясь за присыпанными снегом лапами ели, Горчаков рассматривал противоположный берег Оки в бинокль, который дома брал на охоту. Ширина реки здесь была метров четыреста, в морозном воздухе висела туманная дымка, быстро сгущались сумерки. Олег щурился и напрягал зрение, чтобы рассмотреть все детали.

Берег на той стороне был пологий и низкий, переходящий в слегка волнистую равнину. В полусотне шагов от реки на едва заметной возвышенности стояла высокая квадратная церковь с маленькой башенкой над двускатной крышей. Башенку венчал "луковичный" купол с деревянным крестом. Рядом с храмом торчала похожая на вышку часового колокольня. За церковью просматривался обширный пустырь, а за ним в один неровный ряд выстроились пятнадцать огороженных жердями подворий с избами и хозяйственными постройками. Ограды охватывали не только строения, но и примыкавшие к ним огороды. Дворы не теснились один к другому, расстояние между ними, как показалось Горчакову, было никак не меньше сорока или даже шестидесяти метров. Там были посажены яблони, на которые Олег старался не смотреть, уж больно жуткие плоды висели на них. Слева пустырь ограничивала боярская усадьба, окруженная частоколом выше человеческого роста.

С трех сторон село Спасское окружали луга, а за огородами широкой полосой тянулись поля. По ним прямо за селом бродили сбитые в огромный табун кони. В самом селе их тоже хватало. Лошади были везде. Они стояли в крестьянских дворах, топтались по огородам. Много их было на пустыре перед церковью и у боярской усадьбы.

– Это плохо! – Горчаков досадливо поджал губы. – Конь при виде чужого может заржать, а здесь для хозяина лошади это, как сработавшая авто-сигнализация у нас. Значит, действовать придется быстро – стремительный бросок и штурм. Короче, то, чему меня в армии учили.