Сказка о Шуте и ведьме. Госпожа Янига (СИ) - Зикевская Елена

— Ложись! — теперь я и сама сообразила, что делать. — Тужься! Тужься давай!

В сгущавшихся сумерках, при свете костра, глядя на рожавшую женщину, я вдруг подумала, что становлюсь свидетелем настоящего чуда.

— А-а! — закричала роженица и маленькая головка, а затем и всё окровавленное тельце младенца выскользнули прямо в руки поджидавшего Шута.

Женщина без сил уронила голову на землю, и я только сейчас увидела, что бледный муж сидит с другой стороны, крепко держит её за руку и с тревогой смотрит на окровавленный синюшный комочек, вокруг шейки которого была обмотана пуповина.

Первенец, которого они так ждали, молчал.

Нет… Не может быть… После стольких трудов… В глазах резко защипало. Нет…

— Он… — крестьянин сглотнул, не желая признавать страшную правду, и сжал руку жены, которая ещё ничего не знала. — Он… не плачет…

— А чего ей плакать? У неё судьба счастливая, — Джастер уложил девочку на левую руку и невозмутимо начал разматывать удавку на шейке, тихо и напевом приговаривая странное:

— От беды и от невзгод путь-дорога уведёт. Месяц на небе встает — счастье за собой ведёт. Солнце на небе встаёт, радость под руку ведёт. Ни к чему тебе дорожка быть больною хромоножкой. Будешь умницей расти, радость — счастье в дом нести.. На растущую луну не пущу тебя одну, через ножик ведьмовской возвращайся ты домой…

С каждым словом он легко гладил головку и грудку младенца и за его пальцами на крохотном тельце истаивал золотистый свет. Судьба счастливая… Путь-дорожка… Я едва не ахнула от внезапного понимания того, что он сейчас делал.

Не может быть… Это невозможно! Это…

Кто ты такой, Джастер?!

— Вот какая умница, — он зачерпнул воды из стоявшего рядом ведра и стал умывать младенца. — Вырастет, ещё и красавицей станет. Мужа хорошего найдёт, детей нарожает…

Я не верила глазам, но мёртвый ребёнок оживал в его руках. Кожа на глазах становилась розовее, зашевелились крохотные кулачки, а затем и ножки. А Джастер с удивительно мягкой улыбкой легко подул в крохотное личико, и ребёнок открыл глаза.

— Ну, здравствуй, красавица, — Шут тепло и удивительно душевно улыбнулся девочке. — Янига, что смотришь? Нож давай, пуповину обрезать.

Я достала кинжал и молча протянула ему.

На растущую луну через ножик ведьмовской…

Не отказывайся от помощи в дороге, да?

На мгновение кинжал скрылся в его руке, но я заметила, что по лезвию проскользнули отблески очищающего пламени. А может и показалось: одним движением пуповина была перерезана, и воин, не глядя, вернул мне оружие.

Пока я убирала кинжал, Джастер устроил ребёнка на чистой тряпице, и я не видела, что он делал.

— Вот и узелок тебе на счастье, — он пальцем чуть придавил животик с завязанной пуповиной. По тельцу ребенка разбежались и исчезли золотистые узорные линии. Девочка взмахнула ручками и издала звук, похожий на весёлый смех.

Знающий судьбы, да? Узелки развязывал и настройки менял…

Роженица пришла в себя и застонала. По лицу её мужа бежали слёзы счастья. Видел он, что делал Шут или нет, он понял главное: их долгожданный первенец жив.

— Молодец. — Джастер обращался к молодой матери. — Дочка у вас.

— Д-дай… — женщина попыталась протянуть руки.

— Послед роди, потом дам, — грубовато оборвал её Шут, заворачивая девочку в ткань. — Имя-то придумали?

— А… А… не… — растерянный от счастья отец замотал головой, пытаясь совладать с чувствами. — Сгла… бо…

— Сглазить боялись? — понимающе кивнул Джастер. — А назовите Фелисия. Хорошее имя для такой умницы.

— Фе… Фелисия… — простонала роженица. — Доченька…

Девочка снова издала звук, похожий на смех.

— Ишь ты, ей тоже понравилось, — Шут снова взял ребёнка на руки и тепло улыбнувшись, легко коснулся губами крохотного лобика.

Я была потрясена до глубины души. Никогда не думала, что мужчина может быть таким… по-отечески любящим.

— Держи, — Джастер отдал ребёнка счастливому отцу, пока роженица избавлялась от последа.

— Вы… вы спасли её, — крестьянин прижимал девочку к груди. — Чем… как…

— Хорошим людям помочь не жалко, — Джастер усмехнулся и встал, снова становясь язвительным. — Теперь дело за тобой, Янига.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мужчины с ребёнком отошли от роженицы, оставляя меня заниматься грязной и ведьмовской работой. Остановить кровь оказалось труднее, чем обычно, так ведь и рожать не раз в месяц пострадать… Но теперь у меня были очень хорошие и проверенные снадобья и я не сомневалась в их силе.

Смыв кровь, я помогла женщине переодеться в чистое и напоила её отваром. Лишь после этого мужчины вернулись от костра: ребёнок хныкал, прося грудь.

Крестьянин протянул женщине ребёнка, как величайшую драгоценность. Девочка жадно присосалась к материнской груди, а счастливый отец обнимал жену.

Я смотрела на эту пару и вдруг остро и по-доброму им позавидовала. Какое же это чудо, когда тебя любят… И какое же счастье иметь ребёнка, оказывается…

Никогда раньше я не задумывалась о семье и детях. Но сейчас…

Впервые я подумала о том, каково это: девять месяцев носить дитя под сердцем, рожать в муках, а потом отдать чужим людям…

Я покачала головой, понимая для себя простую истину. Джастер тому виной или я сама стала неправильной ведьмой, но… Я так не хочу.

Не смогу я отдать своего сына или дочь чужим людям и пойти дальше бродить по дорогам, как будто дитя никогда не было.

Нельзя так. Неправильно это.

Джастер сидел у костра и невозмутимо ужинал похлёбкой. Я села рядом и достала миску, тоже накладывая себе ужин. Задать вопрос, который раньше меня никогда не волновал, я не спешила. Сначала надо как следует всё обдумать. Поэтому спросила о другом.

— Что ты сделал?

— Ты о чём? — он даже не покосился в мою сторону, уминая ужин.

— Ты её оживил? — я понизила голос. Ни к чему такие разговоры другим слышать.

— Да нет, помог просто, — он доскребал остатки похлёбки из миски. — Она не мёртвая была, придушенная чутка. Делов-то, пуповину убрать и дыхание восстановить…

— А это свечение?

— Какое свечение? — он удивлённо приподнял бровь.

— Из твоих пальцев, я видела. — Я говорила тихо, но не собиралась отступать. — Это твоё волшебство? Ты со мной в первый раз тоже это делал? И потом, в Кронтуше? Ты же говорил, что нам нельзя…

— Ты переволновалась, Янига, — он усмехнулся с таким видом, что стало ясно: права я или нет, но иного ответа не получу. — Лучше поешь и ложись спать. Завтра пойдём в Костиноград.

— Почему туда? — по опыту я знала, что спорить бесполезно.

— Почему нет? — он пожал плечами и впервые за весь разговор посмотрел на меня. — В деревне мы всё равно ничего нового не узнаем. А это ближайший город, всего пару дней пути. По дороге.

— То есть свои дела ты здесь закончил? — я не удержалась от ехидства.

— Да, — обезоруживающе согласился он и встал с пустой миской. — Доброй ночи, травница.

Опять он надо мной издевается!

Мне ничего не оставалось, как пойти за своими вещами, чтобы последовать его примеру.

Счастливое семейство уже спало.

Уснуть не получалось. Такое обычное для простой женщины дело, как роды, вдруг потрясло меня.

Впервые задумавшись о детях, я осознала, насколько ошибалась, когда паниковала из-за своей мнимой беременности в Кронтуше и думала, как скрыть это от Джастера.

Оказывается, он совсем не против детей.

Вон как уверенно роды принял. И с такой любовью ребёнка на руках держал… Неужели, семья и дети важны для него? Он так смотрел на этого ребёнка… С такой нежностью… Ох, Янига, Янига… Как же мало я ещё понимаю в людях!

Боялась, глупая, что он меня бросит. Думала, как тайком зелье изгнания сделать… А он…

От этих воспоминаний меня пронзило новое озарение. А вдруг у него… У него тоже была семья? И… дети? Если всё так, то никаким клином, то бишь другой женщиной такие воспоминания не вышибить…

«Я увидел её и забыл обо всём»…