Шуруп - Владимир Николаевич Васильев

И вряд ли он вообще Терентьев…»

Удостоверение Виталия осталось лежать перед мастером, а сам мастер снова пошарил в ящике стола и вынул сразу три других документа, с виду совершенно неотличимых. Заглянул в один, во второй.

И заговорил:

– Больше всего русских фамилий на букву «пэ». Поэтому все новички отдела первый псевдоним всегда на «пэ» носят, даже я в новой должности. Значит, будешь ты в ближайшие полгода-год Виталием Панкратовым. Держи.

В новом удостоверении значилось все то же, что и в настоящем, изменилась лишь фамилия. И еще голограмма была чуть-чуть другая – может быть, сделанная спустя несколько секунд, но все же лицо успело приобрести хоть самую малость, а другое выражение. Тут Виталий выглядел спокойнее и увереннее в себе, нежели на привычном документе.

– Едем дальше, – продолжал мастер, убрав лишние удостоверения в стол (настоящее осталось лежать перед ним). – Жетон тебе пока не положен, получишь по окончании стажировки. Подписку ты дал, копия пришла. Личное оружие!

Адмирал встал и, прихватив удостоверение Виталия Шебалдина, подошел к сейфам. Документ канул в недра одного из них, а взамен оттуда была извлечена кобура стандартного образца, не новая – местами чуть потертая, где-то слегка изменившая цвет, но готовая служить еще долгие-долгие годы, как и любая вещь, если она сделана добротно, да еще из качественных материалов.

Заперев сейф, мастер не за стол вернулся, а подошел к Виталию с кобурой в руках. Разумеется, Виталий вскочил.

– Держи, кадет. Что такое личное оружие – объяснять не буду, ты не первый год форму носишь. Но это первое твое оружие, которое ты видишь не только на стрельбах и почти никогда не будешь сдавать в оружейки. Поздравляю.

– Благодарю, господин адмирал!

– Мастер! Не адмирал – мастер! Я этот мундир только ради тебя надел. Обычно я в майорском.

– Благодарю… мастер, – повторил Виталий взволнованно.

– Служи как следует! Эр-восемьдесят – элита войск. Может, мы и маленькая деталь огромного механизма, но зато одна из самых важных, уж как пить дать. Если поляжет эскадрилья, соединение, даже флот – их найдут, чем и кем заменить. Нас заменить некем, по крайней мере – сразу. Помни это.

– Так точно, мастер!

Адмирал вернулся за стол, но не сел – оперся обеими руками о столешницу, нависнув над ней, как крейсер над посадочным пятачком.

– Глянь хоть! – сказал он добродушно.

Виталий расстегнул кобуру. Этого, в принципе, и следовало ожидать – заурядный офицерский лучевик, тоже не новый. Кому-то он принадлежал раньше. С предохранителя его снимать Виталий, конечно же, не стал – не хватало еще опозориться перед начальством.

– Вынь батарею, – велел адмирал.

Виталий повиновался, а спустя пару секунд застыл, глядя на нее.

С виду батарея опять же была неотличима от стандартной. Но сбоку на ней имелся контроль-контакт. А это значило…

– Понял фокус? – поинтересовался адмирал снисходительно.

Виталий наконец сумел оторвать взгляд от батареи и поднять на мастера.

– Это… это не лучевик? – не очень уверенно произнес Виталий, а затем жадно взглянул на предохранитель.

Так и есть, переключатель имел третье положение и механическую фиксацию. Но в глаза это не особенно бросалось.

– Да, кадет, на самом деле это плазменник. Так что на борту поаккуратнее. Ну и… желаю пореже вынимать из кобуры.

Плазменные пистолеты были раза в три мощнее лучевых, и ими действительно не рекомендовалось пользоваться на малых и средних кораблях – можно и обшивку повредить.

– Скажите, мастер, – осмелился на вопрос Виталий, – а в нашем отделе все такое – с виду обычное, а внутри с сюрпризом?

– Почти, – спокойно ответил адмирал. – На вашем борту в оружейке есть и чего помощнее, при нужде штабс покажет. Собственно, все, ты зачислен на стажировку в эр-восемьдесят. Шагом марш осматривать рабочее место и вообще… в распоряжение капитана Терентьева.

– Есть!

Виталий четко встал, вытянулся с кобурой в опущенной руке, совершил «налево-кругом» и промаршировал четыре шага к выходу.

Дверь перед ним услужливо открылась – по-флотскому, сдвинувшись вдоль стены-переборки.

В коридоре Виталий на миг замер, соображая, где искать Терентьева и собственный стол, но почти сразу увидел табличку на двери, расположенной точно напротив кабинета мастера.

На табличке значилось: «Капитан Терентьев. Капитан Панкратов».

Табличка была новенькая и блестящая. А дверь пришлось открывать вручную.

– Ага, – Терентьев оторвался от экрана и взглянул на явившегося Виталия. – Входи, входи. Вон он, твой стол. И, кстати, загляни для начала в шкафчик, который рядом.

Виталий, не выпуская из рук кобуру с плазменником, прошел куда сказано и сдвинул дверцу шкафа.

Тот был почти пуст. На единственном тремпеле висела парадная форма с капитанскими погонами.

Флотская форма.

Секунду Виталий тупо простоял перед открытым шкафом. Потом пригляделся. Вон едва заметная царапина-потертость у верхней пуговицы. И на самой пуговице привычное затемнение на ободке…

Это была не просто форма – это была парадка Виталия, прекрасно знакомая, родная, из училища, только кто-то успел добавить на погоны дополнительную звездочку и привезти ее сюда, на Луну.

Виталий оцепенел.

– Моя в этом шкафу висит, – сообщил Терентьев со вздохом, указывая на дверцу рядом с собой. – За четырнадцать лет аж два раза надевал. Так-то, шуруп!

– Елки-палки, – только и смог произнести Виталий. – Ну елки-палки!

И украдкой погладил шершавый флотский погон.

Глава шестая

– Подъем, стажер!

Виталий привычно вскинулся на койке, но вместо просторной казармы обнаружил себя в тесной комнатушке.

Ну да, все правильно. Он уже не в училище, он теперь на службе. В данный момент – в норе подразделения R-80. Конкретнее – в комнате отдыха, примыкающей к их с Терентьевым рабочему кабинету. В глобальном смысле – на лунной базе Королев-G.

Мастер Терентьев, хитро улыбаясь, стоял над койкой и пристально глядел на Виталия.

– Фамилия? – внезапно рявкнул он. – Звание?

– Панкратов… – пробормотал Виталий, отбросил одеяло и вскочил. – Капитан Панкратов!

– Молодец! – Терентьев на глазах расцвел. – Давай шевелись, час до вылета.

Хоть и был Виталий в состоянии «спросонья», голова у него включилась в тот же момент, как открылись глаза. К тому же он заранее настроил себя на то, что в ближайшие дни непременно последуют мелкие проверочки и тренировочки, поэтому ежесекундно следует быть в полной готовности. Ответь он сейчас машинально, как в последние несколько лет: «Курсант Шебалдин», наверняка последовала бы словесная выволочка от мастера, а получать от Терентьева выволочки не хотелось совершенно.

Виталий внезапно понял, что успел проникнуться к своему новому начальнику немалой симпатией, хотя еще вчера считал его презренным шурупом, невесть как затесавшимся в экзаменационную комиссию Академии Космофлота. Было нечто притягательное в отношении к жизни и службе у этого бравого