Шуруп - Владимир Николаевич Васильев

привычной схеме – капризы рельефа, например, или какие-либо специфические местные нужды. Но если такого нет, строители обычно придерживаются схемы. Поэтому Виталий почти наверняка знал, что по основному коридору направо от шлюзов расположен хозмодуль, а за ним – жилые отсеки. Зато он никак не мог предвидеть местных реалий – вон ту надпись на стене, к примеру: «Держись правой стороны, мы в южном полушарии!»

Вообще говоря, от кратера G до лунного экватора было всего ничего, рукой подать, но формально база действительно пребывала в южном полушарии, так что вряд ли эта напоминалка имела такое уж большое значение.

Против ожиданий Терентьев направился в другую сторону, налево, к мастерским и лабораториям, да и потом ни в мастерские, ни в лаборатории не свернул, прошел мимо. В типовых базах дальше не располагалось ничего – внешняя оболочка, а за нею нетронутая лунная порода, базальты-реголиты (или что там залегает в этих местах?). Однако на Королеве-G коридор приводил в тупик к массивной шлюзовой двери, рядом с которой дежурили два часовых в полном боевом облачении по варианту «Атмосфера», то есть без дыхательной амуниции, только броня да оружие. Над дверью красовалась табличка с лаконичной надписью: «Гермозона».

– Удостоверение приготовь, – шепнул Терентьев Виталию.

Тот послушно вынул документ.

Один из часовых придирчиво изучил удостоверения и кивнул второму. Второй нажал на кнопку рядом с дверью, и сразу послышался тихий гул сервомоторов запорного механизма. Потом знакомо зашипел воздух, и дверь приоткрылась – ровно настолько, чтобы без помех прошел один человек нормального телосложения.

Терентьев шагнул в эту щель, Виталий последовал за ним.

Вообще Виталий ожидал, что за дверью увидит тесную шлюзокамеру, но ее там не оказалось – коридор продолжался метров на пятьдесят и в свою очередь упирался еще в одну гермодверь, такую же, как пройденная.

Ее охраняли четверо громил из «Вомбата» – элитного штурмового флотского спецподразделения. И у этих дыхательные комплекты имелись, хотя и не были в данный момент задействованы.

– Ого, – невольно вырвалось у Виталия.

Перед дверью располагалась рамка биоидентификатора – сканирование ладони, сетчатки глаз, физиопрофиль и прочие прелести закрытых территорий.

«Елки-палки, а как же я пройду? – растерянно подумал Виталий. – Моих данных в базе нет, откуда им там взяться? Да и вообще – я даже не знаю, снимали у меня когда-нибудь физиопрофиль или нет…»

Видимо, снимали, потому что Виталий задержался в рамке ничуть не дольше Терентьева, и идентификация его, судя по зеленым сигналам-огонькам, прошла вполне штатно.

Когда шлюз с гулом задраился, Терентьев многозначительно произнес:

– Ну все! Ты в норе, приятель.

Виталий оглянулся – по эту сторону шлюза не было ни рамки, ни охраны, только сенсор рядом с дверью примерно на высоте груди. Прямо как перед лифтом.

– Ты прав, если нужно выйти на базу – топчи кнопень, и ребята тебя выпустят, – перехватив его взгляд, сказал Терентьев. – Даже если с ребятами вдруг что не то – шлюз все равно должен раздраиться, только учти: когда ребят за шлюзом нет, там и дышать, скорее всего, нечем. Так что про гермокостюм заботься самостоятельно, коли жить охота. Усек?

– Усек, – кивнул Виталий.

– Между прочим, все сказанное – это часть инструктажа по технике безопасности, а заодно и дежурный ввод нового сотрудника в курс дел. Тоже учти.

– Учту! – искренне пообещал Виталий.

Терентьев на него одобрительно покосился – видимо, ему понравились по-военному лаконичные ответы входящего в курс дел подчиненного.

– Схему помещений норы изучишь в первую голову, она есть на рабочем столе, – добавил Терентьев. – Да-да, у тебя будет свой стол. Отдельный кабинет только у мастера, а наши столы в одной комнате, но сразу предупреждаю: бывать мы там будем нечасто. Потому и вещи с корабля обычно не забираем. Но схему изучать потом. Сначала к мастеру на ковер.

Они как раз подошли к стандартной двери со стандартной табличкой. Стандартным же шрифтом на табличке значилось: «Майор Прокопенко».

Табличка выглядела новенькой и свежей, и, скорее всего, прикрепили ее совсем недавно.

Дверь перед ними открылась сама собой.

Кабинет был небольшим и достаточно скудно обставленным: письменный стол, пара стульев, встроенный в стену шкаф-купе, четыре секретера, тоже встроенных, два тяжелых сейфа один подле другого. Трехрогая вешалка у двери. Вот и все. Ковра, к слову сказать, никакого не было, пол был выстлан обычной керамической плиткой, как и везде на лунных базах.

Посреди кабинета, покачиваясь с пяток на носки и заложив руки за спину, стоял контр-адмирал в парадной флотской форме с обширным иконостасом орденских планок на груди. Фуражка контр-адмирала висела на вешалке.

– Здравия желаю, мастер! – обратился к начальству Терентьев и браво козырнул. – Нового кадета доставил, в пути без происшествий!

– Здоро́во, штабс! – адмирал с ехидцей усмехнулся.

– Ага, – оживился Терентьев. – Вот и перекрестили меня. Штабс, говорите?

– Не поручиком же тебя называть, – проворчал адмирал и неожиданно протянул помалкивающему Виталию руку. – Ну здравствуй, кадет! Добро пожаловать в жопу мира!

– Здравия желаю! – твердо ответил Виталий и пожал начальству руку.

– Вольно, – скомандовал адмирал и сел за стол. Терентьев тут же шмыгнул к стулу у стены, одновременно дав Виталию знак садиться непосредственно перед мастером.

В данный момент адмирал открыл ящик в правой тумбе и перебирал там что-то невидимое.

– Документы на стол! – велел он, не глядя на Виталия.

Виталий без промедления выложил на центр столешницы удостоверение личности.

Мастер перестал копаться в ящике и накрыл документ Виталия рукой.

– Штабс! – обратился он к Терентьеву. – А ты чего расселся? Вчера разработка пришла, иди, изучай.

– Что, уже? – на глазах поскучнел Терентьев.

– Покой нам только снится, – проворчал адмирал. – Давай-давай, вечером вылетаете.

– Слушаюсь, мастер… – Терентьев со вздохом встал и, ободряюще подмигнув Виталию, вышел из кабинета.

– Значит, так, – заговорил адмирал через некоторое время, внимательно рассматривая удостоверение Виталия. – Фамилия у тебя, в принципе, годная, но чуть более вычурная и редкая, чем следовало бы. Поэтому будешь пользоваться другими. Зачем и почему – штабс тебе уже, наверное, объяснил. Объяснил?

– Объяснил, – кивнул Виталий.

– Во-от! А принцип, уверен, довести до сведения поленился, знаю я его, лентяя. Так вот, кадет, люди нашего отдела обычно работают под различными несложными фамилиями, но не совсем уж затасканными. Например, Ивановым тебе точно не быть, а вот Иванниковым или Иваницким – легко. А еще лучше фамилии типа Агеев, Агафонов, Артамонов, Астахов – ты представишься, а у окружающих в голове осядет только, что фамилия русская, простая и начинается на «А». Зато с именами никаких закавык: всегда будешь Виталием, как штабс у нас всегда Коля. Чтобы не путаться.

«Ага, – подумал Виталий. – Терентьев у нас, стало быть, Коля.