Праздник покойной души - Валентина Андреева

– Мы специально пришли. Марину жалко, – всем своим видом демонстрируя благожелательность, буквально проблеяла я с табуретки, тихонько радуясь, что Влад не торопится одарить меня взглядом. Даже одним глазком – вполне бы хватило, чтобы заткнуться. – Чувствую, вам не понравилось мое выступление. Но Наталья Николаевна с порога предупредила, в чем вас обвиняют. Я просто изложила подробности. Неужели вы думаете, мы сами верим в эту белиберду?

– Что значит «в своем собственном доме?» – неадекватно среагировал Влад на мою попытку исправить положение. Вопрос, судя по напряженному виду Иуды, требовал немедленного ответа.

– Жила я тут. Долго, – буркнула Наташка. – Не понимаю, сколько можно объяснять! Мы с Людмилой вместе провели в этой коммунальной квартире счастливые детские и частично юношеские годы. И сроднились! – повысила она голос. – А потом еще больше и только по одной причине: чем дальше – тем родней. Народная мудрость. Я выехала в новую квартиру… Словом, Маринку берем на свое попечение. Это желание Людмилы. – Наташка неожиданно всхлипнула: – Бедная девочка! Вас, Влад, на свое попечение взять не можем. Да и арестуют вас скоро…

– Вы сбежали из дурдома! – радуясь своей догадливости, сообщил Влад, посмотрел на бутылку с пивом и одним глотком допил остатки. Потом определил точное местоположение шлепанца, нацепил его на босую ногу и окончательно успокоился. – Валите отсюда. А то свяжу и «скорую психиатрическую помощь» вызову.

Я хотела было сказать, что этим нас не запугаешь, но вместо этого произнесла совсем другое:

– Влад, зачем вам нужно было стравливать между собой мать с дочерью? – И сама поразилась участливости в своем голосе.

– А кто сказал, что я кого-то стравливал?

Кажется, Иуде надоело возмущаться. Он открыл дверцу шкафа под мойкой, выкинул бутылку в мусорное ведро. Шагнул к табуретке, намереваясь сесть, но раздумал и, засунув руки в карманы, остался стоять, прислонившись к кухонной плите. Я взглянула на Наташку, недоверчиво изучавшую какое-то пятнышко на плитке пола.

– Все, – машинально сказала подруга. – Чем это вы капнули здесь? Впрочем, не важно. В первую очередь Людмила, – наконец ответила она на вопрос Влада. – Думаю, при ваших взаимоотношениях она для вас не Людмила Станиславовна. – Наташка с сожалением оторвала взгляд от пола и уставилась на Влада. Он ей понравился еще меньше, чем пятно. Я сразу поняла это по налету брезгливости на лице. Хотя вполне возможно, что подруга не успела перестроиться, сменив объект пристального внимания.

– Бред! Вам, как «очень родной», должно быть известно, что последнее время у Людмилы Станиславовны не все в порядке с головой. Впрочем, если вы с ней из одного сумасшедшего дома…

– Из разных, – успокоила его Наташка. – У нас свой – у нее свой. Замечу, с добротными крышами. Но, побывав у Людмилы в гостях, мы едва не лишились разума.

– Заметно, – согласился Влад. – Но я никого не стравливал. Впрочем, догадываюсь, о чем шла речь. И чтобы прекратить все сплетни, сообщаю, что с Ненси… в смысле с Маринкой, познакомился гораздо раньше, чем с ее матерью. К тому времени мы с Нэнси с полгода поддерживали дружеские отношения. – Заметив Натальину ухмылку, раздельно повторил: – Дру-же-ски-е! Она не в моем вкусе.

– Где? – не удержалась я от вопроса. – Где вы познакомились с Мариной

– В стриптиз-баре, – последовал короткий ответ.

Я по-новому взглянула на Влада. Так вот почему я приняла его за выставочный образец… Он – стриптизер!

Налет Наташкиной брезгливости оказался заразным и со всей очевидностью проявился на моей физиономии. Именно поэтому Влад усмехнулся и, кажется, остался доволен эффектом. Я просчитала количество плиток от своей табуретки до дивана и обратно. Итог получился разным.

– Во, блин, дает! – развеселилась Наташка. – До сего времени была твердо убеждена, что все мужики козлы! А раздетый, в смысле без шкуры, козел, да еще приплясывающий, – зрелище вообще отвратное. Бр-р-р… Мама дорогая! У него тапок слетел, пальцы на ноге обнажились – у меня во рту кислый привкус появился. – Наташка указала на стриптизера кивком головы. – Нет, лично мне это зрелище противопоказано. Тебе, Ирка, тоже. Хотя спящие голые мужики в реанимации вызывают чувство сострадания. Все-таки Господь обделил братиков сложением. С другой стороны, против мужского стриптиза не стоит возражать. Конечно, это не очень эстетично, но не одному же сестринскому сословию унижаться. За деньги.

Влад довольно улыбался. Очевидно уровень полученных за вечер оскорблений поднялся до критической отметки, наступил момент пресыщения с несколько неожиданной реакцией – настроение у него заметно улучшилось. А может, он по природе мазохист, только вначале слегка об этом подзабыл. Я еще раз пересчитала плитки пола, убедилась, что количество их разнится с двумя первыми результатами, и спросила, сама не заметив, что обращаюсь к парню на «ты»:

– Людмила тоже познакомилась с тобой в стриптиз-баре?

– Да. Весной. Заявилась с какими-то упакованными чувырлами. Я сразу понял, что она в первый раз в нашем заведении и закомплексована-а-а… Хуже вас. Ее приятельницы реально вовсю изгалялись, деньгами швырялись, а эта даже на сцену старалась не смотреть. Если бы знакомая по работе меня на понт не взяла, слабо, мол, даму завести? Ну я в азарт вошел, решил сбить с нее придурь. От души работал. Такой визг стоял в зале! Но, что называется, облом! Глянула в мою сторону печальным взглядом из позапрошлого века, пошепталась с приятельницами и слиняла… Ну слиняла и слиняла. Ну проспорил… С кем не бывает? Мне-то что? Мало ли на свете «синих чулков»? Меня моя работа не парит. Деньги нормальные, на жизнь хватает. Ни у кого не ворую.

– А как же возрастные ограничения? – поинтересовалась Наташка таким тоном, что я невольно подумала – подруга решила рвануть на подиум. Вечно лезет в голову всякая ерунда. Хорошо хоть, не потребовала разъяснений.

– Надеюсь до пенсии институт закончить. – Влад хохотнул. – Последний год остался. Учебу, кстати, тоже сам оплачиваю. Не то что Нэнси… Между прочим, о том, что Людмила – ее мать, я не сразу узнал. Людмила после того первого раза зачастила в наш бар. Только «на задворках» старалась сидеть, чтобы ее не видно было. Я, когда это обнаружил, в душе посмеялся: надо же, моралистка! А тут такая фишка выпала – из квартиры меня турнули – бывшего мужа хозяйки из зоны лесоповала раньше срока выпустили. За примерное поведение. Ну и пришлось сматываться. Две недели у друзей и приятельниц кантовался. Людмила ко мне сама подошла – до начала выступления. По своим источникам выяснила личную жизнь «бедного студента». Предложила временно пожить у нее на даче. Я и обрадовался: машина есть, до Москвы рукой подать. Правда, там ее мать больная жила, свежим воздухом лечилась, но она из комнаты почти не выходила. Еще у них там стройка шла, но мне это «по барабану». Да я и не рассчитывал надолго задерживаться. Друзья обещали помочь с жильем… Когда о размере оплаты спросил, Людмила аж занервничала: что ты, говорит, какая оплата, живи сколько надо. Ну я это нормально понял. В наше время бесплатный сыр сами знаете где… Вел себя соответственно ее пришибленности. Как с тургеневской девушкой. Цветочки там, разговоры о смысле жизни… В постель не прыгал. Таких, как она, следует убедить, что веришь в их исключительную непорочность. Она к матери сначала три раза в неделю наведывалась, потом совсем переехала. Когда приезжала с ночевкой, я на веранде спал. В голову не приходило, что Людмила и есть строгая мамочка Нэнси. Сама Маринка вообще-то безбашенная, но это к делу не относится.

Деньги за проживание у Людмилы я действительно не платил, но и в долгу не оставался. Со стройкой помогал, с покупкой стройматериалов…

– Забудем о долгах, – торопливо перебила его я. – Как выяснилось, что ты у мамы с дочкой один на двоих?

– На похоронах бабули. Мы с Людмилой из турпоездки прямо на них и угодили. К тому времени Людмила вообще не выходила у меня из головы. Мне никогда не жилось так хорошо. Женился бы, не раздумывая. Она сама не хотела. Боялась разницы в возрасте. – Влад примолк, сосредоточившись на воспоминаниях.

– Фига себе! – вклинилась в паузу Наташка. – Могу себе представить, чьи кости перемывали на поминках!

– Плохо представляешь! – язвительно заметил Влад, в свою очередь переходя на «ты». – Исключительно бабкины кости и перемывали. В хорошем смысле. Все было чинно, благородно! Ч-черт!.. Нэнси по тупости решила, что я случайно прознал про смерть Антонины Генриховны и приехал выразить сочувствие именно ей. О нас с Людмилой она ничего не знала. Людмила тщательно скрывала нашу связь, боялась издевок. А девочка, похоже, не долго думая, решила убить двух зайцев: познакомить меня, так сказать, с матерью и на квартиру к себе определить – денег ей, видишь ли, не хватало. Ну и познакомила… Хорошо, рядом Елизаветы не было!