Гражданская война (СИ) - Лопатин Георгий

— Понятно. И как теперь думаете быть?

Генерал пожал плечами.

— Если вы о ситуации в России, то не хотелось бы вмешиваться во внутренние дела…

Климов понимающе кивнул.

— А если вообще, то не знаю. Будем договариваться англичанами, чтобы нас все-таки переправили в Сербию.

Климов снова кивнул, хоть и с несколько кислым видом. Двадцать тысяч сербов, да еще со своей артиллерией значительная сила, что могла бы серьезно повлиять на местные расклады, но увы, в данный момент он просто не представлял, чем их привлечь на свою сторону. Тупо нанять? Так не согласятся и денег не хватит, а эксплуатировать «благодарность» тоже сильно не стоит. Один-два раза впишутся и все. Так чт надо не прогадать.

— Еще раз благодарю за предупреждение.

В полдень прибыли новые гости. Со стороны Одессы прикатил поезд в составе которого находился броневагон. Его понятное дело остановили в отдалении и заблокировали. Узнать, кого принесли черти, отправился Малиновский со своим отрядом.

— Ну что там? — спросил Климов у Родиона, когда тот вернулся.

— Большевики на переговоры вызывают, товарищ полковник. Сам Муравьев!

— Да ты что?! — искренне удивился Михаил. — Какие люди и без охраны!

— Ну, охрана у него есть, под полтысячи штыков с собой припер… на крышах пулеметы.

— Ну да, отбиться хватит, чтобы уйти если что-то пойдет не так… Просто удивлен, что он лично приперся. Ну что же, раз хочет переговоров, то переговорим… язык не отвалится.

Встретились. Позади полковников стояли по взводу телохранителей, как было уговорено и люди Климова выгодно отличались от людей Муравьева выглядевшие откровенными варнаками.

Климов и Муравьем в первую минуту, сойдясь почти вплотную, повели себя как два дворовых кота, битые жизнью, злые и готовые драться за свою территорию, что в любой момент могли броситься друг на друга, но пока стояли и пристально изучали соперника.

Климов признавал, что они чем-то похожи, особенно в глазах окружающих — авантюристы с «синдромом Наполеона», только Муравьев слишком сильно замарался. С ног до головы дерьмом обляпался. Отмыться еще в принципе может по принципу: «я — не я и лошадь не моя», но запашок дерьмеца все равно останется.

Климову хоть и хотелось пристрелить этого урода, но, как сказал не самый глупый человек: нет отбросов — есть кадры. Так что, пересилив себя он решил попробовать с этим типом договориться. Кадры для «грязной» работы еще пригодятся.

«Но все равно, двум Наполеонам в одной палате не ужиться», — мелькнула мысль в голове Михаила Антоновича и он, не удержавшись, чуть дернул левым уголком губ.

Муравьев в следующий миг приняв горделивый вид, с апломбом заявил:

— Полковник Климов, Совет Народных Комиссаров и Ленин лично предлагает вам дать присягу Советской республике, а вашему корпусу стать частью Армии рабочих и крестьян. В противном случае вы будете объявлены врагом народа и…

— И как меня казнят? Сожгут в топке или превратив в кусок льда утопят? А может закопают живьем? Может еще чего придумаете интересного нюхнув двойную порцию кокоса?

Лицо Муравьева исказила нервная гримаса, а сам он дернулся как от пощечины.

«Все-таки это не его идея, — подумал Климов. — Значит психопатом он точно не являлся… Да и странно было бы, будь оно иначе, все-таки офицер старой школы, а там как ни посмотри, откровенных моральных уродов не держали. Мог, конечно, до поры до времени сдерживать свои маниакальные живодерские наклонности, но сомнительно… шила в мешке не утаишь, на чем-нибудь да прокололся бы, и его непосредственный командир ни за что бы не отдал свою дочь ему в жены… Или с женой не сдержался бы и все выплыло наружу. Другое дело, что и беспредел не остановил».

— У меня для вас, Михаил Артемьевич, другое предложение.

— И какое же?!

— Простое как коровье мычание. Вы арестовываете все этих ваших зверей в человеческом обличье и объявив врагами народа за свои злодеяния против этого самого народа, расстреливаете, после чего, встав на колени, сами публично каетесь перед жителями Одессы, дескать большевики вас хотели дискредитировать в глазах людей, а вместе с вами и всех эсеров к коим вы себя причисляете, для того и дали вам этих так называемых «социально близких», чтобы они бесчинствовали. После чего с верными вам людьми присоединяетесь ко мне, далее кровью искупите свои прегрешения перед народом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Муравьев, набычившись, уже открыл рот, чтобы сказать что-то резкое, но Климов подняв руку, его перебил, продолжив:

— Дайте договорить, Михаил Артемьевич, грязно обругать меня вы еще успеете. Если для вас судьба России действительно что-то значит, и вы не хотите ее дальнейшего развала, то вы поступите именно так, как я сказал, особенно после того, как изучите вот эти документы.

С этими словами Михаил Антонович протянул Муравьеву папку, что держал в левой руке.

— Это фотокопии. Оригиналы у меня в наличии. Французский надеюсь знаете?

— Владею… Что здесь?

— Личные дела на верхушку большевиков. Собраны французской разведкой… удалось прихватить пока «отдыхал» во Франции, когда там случилась своя революция. Посмотрите кто их реально финансировал и поймете кому они действительно служат и чьи цели продвигают, а потом спросите себя, что это за цели.

Муравьев начал просматривать фотокопии и брови его взлетали все выше и выше.

— Ну как, ознакомились?

— Если это правда… — с некоторой растерянностью начал Муравьев.

— Правда Михаил Артемьевич, увы, но это правда. Так что сами понимаете, как только они полноценно возьмут власть в свои руки, то в первую очередь избавятся от конкурентов, что могут представлять для них опасность, в том числе физически, чтобы уже потом начать то, ради чего их все эти банкиры и разведки привели к власти. И как вы понимаете, что бы там они ни придумали, для нас это будет смерти подобно.

Муравьев молчал с хмурым видом, видимо что-то лихорадочно решая для себя.

Пауза несколько затянулась, после чего Муравьев медленно произнес:

— Я не смогу их всех арестовать… и тем более расстрелять…

— Тогда сделаем проще…

После того, как Климов выложил свой план, на лицо Муравьева наползла широкая улыбка, скорее даже зловещий оскал.

Глава 4

11

Благодаря тому, что из Одессы через Раздельную шла двухколейная железная дорога, то получилось устроить быстрый подвоз и выгрузку войск в непосредственной близости от города, в поселке Гниляково, что расположился в десяти километрах севернее от Одессы. Поезда разгружались, переходили на вторую колею и ехали обратно в Раздельную, где оборудовали аэродром под охраной двух полков и тяжелых танков «марк». А то вдруг кто налетит? Гайдамаки какие-нибудь.

С захватом самого Гнилякова батальоном «гвардейцев» проблем не возникло, при приближении «сил тяжких» оттуда дали деру какие-то оборванцы на двух грузовиках и конно, даже до стрельбы не дошло.

Пока шла доставка войск и выгрузка, над Одессой летали самолеты ведя разведку местности. Вскоре поступили первые данные.

— Линия обороны выстроена по периметру города вдоль железной дороги, проходя через вот эти два «внешних квартала», — докладывал Воздушный казак Вердена. — В кварталах обосновались красногвардейцы… точнее они засели в северном квартале, и еще какая-то шваль засела в южном. Бронепоезд стоит пока здесь, возле порта. Полевая артиллерия разделена на две части и расположена по обе стороны от «внешних» кварталов. Судя по развернутым знаменам, сербы решили вписаться за большевиков. Они расположились тремя группами в городской черте сразу за железной дорогой.

— Отлично.

Штабные, кто остался, с недоумением посмотрели на Климова. Двадцать тысяч сербов, что решили поучаствовать в обороне Одессы это совсем не отлично, читалось в их глазах.

— Думаю, мне нужно вам кое-что рассказать, дабы из-за недопонимания ситуации не возникло трагических эксцессов…