Гражданская война (СИ) - Лопатин Георгий

Пришлось долго ждать, пока солдаты проорутся, наобнимаются, выбьют друг из друга пыль, от души хлопая по спинам ладонями, немного успокоятся и опомнившиеся командиры, что тоже бурно радовались вместе с солдатами, окончательно наведут порядок. Многие откровенно плакали от счастья, утирая слезы рукавами и шапками.

Климов терпеливо ждал и наконец дождался.

— Товарищи, однажды в гнилых окопах Франции вы доверили мне свои жизни и смею надеяться, я полностью оправдал ваше доверие…

— Да!

— Слава полковнику Климову!

— Ура батьке!

Солдаты снова загудели, но на этот раз пришлось ждать всего минут пять.

— Мы дома… я выполнил ваше поручение, но как вы сами можете видеть, в нашем доме, пока нас не было, завелись крысы… много жирных крыс которых нам закинули со всего мира завозя их пароходами и опломбированными вагонами, и воцарился бардак. Как вы помните, еще в пути, я рассказывал вам через листовки, что так будет, кто это устроил и почему, кто в действительности стоит за произошедшими революциями. Наверняка многие если не большинство, мне не верило, считали фантазером или еще как называли, но сейчас вы можете лично убедиться в том, что я прав.

Солдаты притихли, с хмурым видом внимая каждому слову полковника.

— Смотрите сами, что сделали так называемые революционеры-большевики придя к власти в Киеве и в Одессе, правильно, всячески истязали грамотных людей и уничтожили офицеров с какой-то дикой, нечеловеческой жестокостью, словно и не люди это все делали, а одержимые демонами — приспешники Сатаны…

Солдаты практически рефлекторно перекрестились, ну и Климов за ними, чтобы не выделяться.

— И ведь офицеры те по большей части из простых служивых, что живут с одной зарплаты, то есть рабочие войны, ибо есть такая профессия — военный, работа которого заключается в защите Родины. Ну ладно — дворяне из высшей аристократии, я это могу понять, особенно если они были спесивыми гнидами. И то, большая их часть сейчас на Дону с генералом Алексеевым. Но чем не угодили им офицеры вышедшие из того же народа, выслужившиеся из унтеров за подвиги на фронте? Так же убили много грамотных людей, почти две тысячи человек только в Одессе. А скольких они замучили в других городах? Людей, которые уже не станут учителями для ваших детей, а значит ваши дети, которым вы наверняка желаете самого лучшего, чтобы они жили лучше вас, не получат достойного образования и не смогут изменить свою жизнь к лучшему, не смогут стать профессорами, инженерами, медиками, учеными, государственными служащими. Они так и останутся на дне жизни, в лучшем случае став рабочими и дальше горбатясь на новых хозяев жизни, кем бы они ни были.

Солдаты снова загудели как потревоженный в улье рой пчел.

— Убийство же офицеров приведет к тому, что в какой-то момент некому станет защищать государство от внешних врагов. Вы все солдаты, прошли множество боев и сами прекрасно знаете, как необходим в бою грамотный и опытный офицер (а ведь его надо учить, долго учить) и вот именно таких и уничтожают в первую очередь. Вы сами видите, стоило только державе чуть ослабнуть, как даже битая всеми Румыния уже оттяпала почти всю Бессарабию и зарится на Одессу. А теперь представьте себе, сколько земли отхватят более сильные державы, когда эта война закончится? И некому ее окажется защитить, ибо приспешники этих государств и банкиров уничтожили офицеров и просто грамотных людей. Приходи, кто хочешь и бери, что хочешь… Будьте уверены, они придут и возьмут, сделав из так называемых «социально близких» ваших надсмотрщиков.

Ропот солдат стал сильнее.

— Я прекрасно понимаю, что все вы хотите как можно скорее попасть к себе домой, ваши души рвутся увидеть жен и детей, прочих родных и близких коих вы не видели столько времени, и я не могу вас удержать, не могу больше приказывать… но я прошу вас как своих боевых товарищей с которыми прошел через огонь и воду, проявить сознательность и понять одну простую вещь… Может это прозвучит излишне пафосно, но именно от вашего решения, каждого из вас, — провел перед собой рукой указывая на солдат перед собой Михаил, — зависит то, в каком мире вы и ваши дети очень скоро будете жить. Уйдете сейчас и победят большевики, поддержанные разведками иностранных государств и банкирами. Они установят свою власть и вы уже знаете, что это за власть — власть бандитов, что будут врываться в ваши дома, грабить и насиловать ваших жен и дочерей, а если вы вдруг воспротивитесь, то и вас расстреляют, как контрреволюционера. Вы будете жить в страхе, а чтобы вас не тронули — одобрять все что они скажут и сделают, вас в ваших же глазах низведут до уровня бессловесного скота и вы станете жить даже еще хуже чем при царе, особенно после того, как придут интервенты и растащит Россию на части, поделив ее на колони как какую-то Африку с Индией. И станете вы и ваши правнуки и правнуки ваших правнуков работать, как скотина на чужеземных господ и ваша земля будет их землей! Не лучше и генералы на Дону, Корнилов с Алексеевым и им подобные, готовые положить половину Росси ради союзничков!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Климов почувствовал, что пора закругляться с нагнетанием чувств и перейти к конструктиву.

— Но как я уже сказал, все сейчас зависит от вас. Вас лично. Уйдете — победят большевики или прислужники Антанты, а если решите остаться, вышвырнуть этих перевертышей — слуг банкиров вроде Троцкого-Бронштейна из страны, то мы сможем построить себе именно тот мир, который хотим, где ваши дети смогут учиться и стать теми кем захотят.

Выдержав небольшую паузу, Михаил закончил:

— Решайте мужики, в кои-то веки, все действительно зависит от вас. Лично вас, каждого здесь присутствующего. Решайте так, чтобы спустя несколько лет, не было мучительно больно, стыдно и обидно, что могли повернуть иначе, да проявили слабость, понадеялись на других, дескать что само как-то все рассосется. Не рассосется.

Климов сошел с трибуны — железнодорожной платформы под практически полную тишину.

А потом солдаты загудели, все громче и громче, начав кучковаться. Запылали костры, дело доходило до ругани, то и дело вспыхивали потасовки, кои с трудом разнимали бойцы ДОВОДа. А чтобы не дошло до стрельбы смотрели «гвардейцы».

Михаил всю ночь напряженно ждал решение солдат. Да, он как мог подготовился к этому моменту, инструктировал активистов СДПР, что сейчас активно продвигали среди сослуживцев идею сохранить РОД. Они напирали на то, что гражданская война началась, ее размах станет только увеличиваться и им все равно не отсидеться в своих домах под жинкиными юбками. Что их так или иначе все равно рекрутируют в свои армии или большевики, или их противники и погонят в штыковую на пулеметы. В армии полковника, у солдат хотя бы броня есть, да и бросать вот так тупо под пулеметы он никого не станет.

А потом, говорили активисты, объясняя, что кто бы ни победил, большевики или их противники, война продолжится и снова придется умирать. Большевики начнут разжигать мировую революцию, а их враги — продолжат войну с германцем и станут расплачиваться нашей кровью за взятые у банкиров и разворованные кредиты. И только если победит Климов установится мир.

Интерес активистов был понятен, сохранится РОД, и они продолжат карьерный рост по политической части, а это высокие должности в будущем, не станет РОДа, они останутся никем, так что они всклочили все свое красноречие. Но вот что касается простых солдат, тут все очень неясно. Окажутся ли они достаточно сознательными, удастся ли достучаться до разума, или махнут рукой решив по принципу: на все воля господа?

Он даже гадать не хотел на тему, сколько уйдет, а сколько станется, чтобы не сглазить.

10

Вот начало светать. Бурные прения шли всю ночь, но к утру люди несколько остыли во всех смыслах этого слова, холодно — февраль, и теперь лишь тихо переговаривались сидя у костров попивая горячий, крепко заваренный чай.

С первыми лучами Солнца, Климов принял председателей Солдатских комитетов, что составили списки тех, кто остается и кто уходит.