Итальянские сказки - Итало Кальвино

А тут и гусенята вылупились.

Вот однажды раздается стук.

— Кто там?

— Это я, лиса.

— Чего тебе надо?

— Завтра ярмарка. Хочешь, пойдем вместе?

— Ладно, — говорит гусыня. — Ты когда за мной зайдешь?

— Когда хочешь.

— Так приходи в девять часов. Я раньше не могу — надо гусенят накормить.

Распрощались гусыня с лисой, как добрые подружки. А лиса уж наперед облизывалась: съем гусыню и всех ее гусенят в один присест!

Встала гусыня на заре, покормила гусенят, расцеловала их, не велела никому отпирать дверь и пошла на ярмарку.

Еще и восьми часов не было, как лиса постучалась в железный домик.

— А мамы дома нет, — говорят гусенята.

— Отоприте! — требует лиса.

— Мама не велела.

Лиса проворчала себе под нос:

— Я вас и потом съем, — и спрашивает громко: — А когда мама ушла?

— Рано утром.

Лисе только того и надо, она припустилась следом.

Идет гусыня домой, покупки несет, как вдруг видит — навстречу лиса, язык высунула.

«Куда бы мне спрятаться?» — думает гусыня.

На ярмарке она купила большую миску. Положила она крышку на землю, села на нее, а миску перевернула вверх дном, да и прикрылась.

Остановилась лиса.

— Ах, какая хорошенькая часовенка! Надо помолиться!

Стала лиса на колени перед миской, прочла молитву, подала золотую монету и дальше побежала.

Гусыня тихонько высунула голову, подобрала монету, подхватила миску — и скорей домой, к своим гусенятам.

Лиса по ярмарке шныряет, нюхает под прилавками — а гусыни нет как нет. «Раз уж мы по дороге не повстречались, — думает, — значит, тут она». И давай искать снова. Кончилась ярмарка, торговцы остатки товара сложили, прилавки разобрали, а гусыни давно и след простыл. «И на этот раз она меня провела», — думает лиса.

Полумертвая от голода побежала она к железному домику и постучалась.

— Кто там?

— Это я, лиса. Что ж, гуска, ты меня не подождала?

— Жарко было. Я думала — мы по пути встретимся.

— А ты какой дорогой шла?

— Да тут одна дорога и есть!

— Как же это я тебя не видала?

— А я тебя видала. Я ведь в часовенке сидела.

Рассердилась лиса.

— Отопри мне, гусыня.

— Нет, не отопру, ведь ты меня съешь.

— Смотри же, гусыня:

Я на крышу заберусь,До упаду напляшусь,Прыг да скок, прыг да скок —И сломаю твой домок!А гусыня в ответ:Ты на крышу заберись,До упаду напляшись,Прыг да скок, прыг да скок —Не сломаешь мой домок!

Топ-топ, прыг да скок — куда там, железный домик только крепче становился.

Долго потом не приходила лиса. Наконец однажды утром — стук в дверь.

— Кто там?

— Это я, лиса. Отопри, гусочка!

— Не могу, мне недосуг.

— В субботу базарный день. Хочешь, пойдем вместе?

— Ладно. Заходи за мной.

— Так скажи, когда прийти, чтоб нам с тобой не разминуться, как на ярмарке.

— Приходи в семь часов, раньше я не смогу.

— Хорошо.

И расстались лиса с гусыней как добрые друзья.

В субботу еще затемно гусыня причесала гусенятам перышки, дала им свежей травки, не велела никому дверь отпирать и отправилась на базар.

Лиса прибежала — еще и шести часов не было. Гусенята сказали ей, что мама уже ушла, и лиса припустилась вдогонку.

Гусыня к дыням приценялась, вдруг видит — лиса бежит. Куда денешься? Глядь — лежит на земле дыня большая-пребольшая. Пробила она в дыне клювом дыру и залезла внутрь. Стала лиса рыскать по базару, искать гусыню. Потом подумала: «Да, может, она еще не пришла», — и решила сходить в дынный ряд выбрать себе дыньку получше. Откусит от одной, пожует другую — но все дыни попались горькие и лисе не по вкусу пришлись. Наконец видит она — лежит на земле огромная дыня — та самая.

«Эта уж наверняка сладкая», — подумала лиса и откусила кусок побольше. А у гусыни клюв как раз в этом месте был. Увидела она, что дыня продырявилась, и плюнула наружу.

— Тьфу, гадость какая, — закричала лиса и отшвырнула дыню подальше.

Покатилась дыня под горку, налетела на камень и разбилась. Гусыня выскочила и скорей домой.

До вечера бегала лиса по базару, а потом опять пошла стучаться в домик.

— Ты, гусыня, отчего меня обманула? Отчего на базар не ходила?

— Нет, я ходила. Я была в той большой дыне.

— Так ты, значит, опять меня перехитрила? Отопри сейчас же!

— Нет, не отопру, ведь ты меня съешь.

— Берегись, гусыня:

Я на крышу заберусь,До упаду напляшусь,Прыг да скок, прыг да скок —И сломаю твой домок!

А гусыня:

Ты на крышу заберись,До упаду напляшись,Прыг да скок, прыг да скок —Не сломаешь мой домок!

Топ-топ, прыг да скок, а железный домик и не шелохнулся.

Прошло время. Снова лиса стучится в домик.

— Давай, гусыня, мириться. Старую ссору забудем и поужинаем хорошенько вместе.

— Ну что ж, только мне тебя угостить нечем.

— Об этом уж я позабочусь. Твое дело стряпать да на стол ставить.

И давай лиса таскать в железный домик то колбасу, то сосиски, то сыр, то курицу — все, что сворует. Теперь у гусыни в доме было всего вдоволь.

Настал срок ужина. Лиса, чтоб нагулять аппетит, два дня не ела. Но на уме у нее были не сыр с колбасой, а другой лакомый кусочек — гусыня с гусенятами.

Вот пришла она к железному домику и кричит:

— Гусыня, готово у тебя?

— Все готово, — отвечает гусыня. — Можешь входить. Только придется тебе лезть в окошко. Стол у двери стоит — отворить нельзя.

— Мне все равно. Могу и в окошко влезть. Да как до него добраться?

— А я тебе веревку брошу. Ты надень петлю на шею, а я тебя втащу.

Лисе так не терпелось съесть гусыню, что она не остереглась и поскорей сунула голову в петлю, петля стала затягиваться. Лиса рванулась, петлю затянула, билась-билась — да и задушилась. Так и повисла — глаза выкатились, язык высунулся. Гусыня подождала-подождала, а потом как бросит веревку, лиса шлеп на землю мертвая.

— Бегите, гусенята, — сказала тогда гусыня и отворила дверь. — Бегите свежую травку щипать и в ручейке плескаться.

Наконец-то гусенята выбежали из домика и давай хлопать крылышками, резвиться да друг за дружкой гоняться.

Пришло время подружкам гусыни с Мареммы возвращаться. В один прекрасный день слышит она хлопанье крыльев и гогот. «Это, наверное, сестры мои!..» Вышла гусыня на дорогу и увидела гусиную стаю, а за ней — выводок гусенят. Встретились они радостно, как добрые сестры, и гусыня рассказала, как она перехитрила лису. Сестрам-гусыням так понравился железный домик, что все они пошли к кузнецу и попросили сковать им такие же. И сейчас еще есть где-то в лесу поляна, и стоит там гусиная деревня вся из железных домиков, куда лисе не добраться.

Сиена

СОЛДАТ НЕАПОЛИТАНЕЦ

Три солдата сбежали из полка. Один из них был римлянин, другой — флорентинец, а третий, самый младший, — неаполитанец. Долго шли они, и сумерки застали их в лесу. Римлянин, самый старший из них, говорит:

— Ребята, не дело спать всем сразу. Каждый из нас должен по часу охранять товарищей.

Он остался бодрствовать, а двое других сбросили мешки на землю и уснули.

Подходил конец караула римлянина, как из лесу вышел великан.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он солдата.

А римлянин, даже не взглянув на него, отвечает:

— А тебе какое дело?

Великан набросился на него, но солдат оказался проворнее, выхватил саблю и отрубил великану голову. Потом он взял одной рукой голову, другой — туловище и бросил все в колодец. Покончив с великаном, солдат насухо вытер саблю, вложил ее в ножны и пошел будить товарища, но при этом подумал: «Лучше я ему ничего не скажу. Он флорентинец, как бы не струсил и не сбежал». Поэтому, когда флорентинец проснулся и спросил его, не было ли какой тревоги, римлянин ответил:

— Нет, нет, все спокойно, — и улегся спать.

Встал на караул флорентинец, но когда его дежурство было на исходе, явился великан, такой же, как прежде, и спросил:

— Эй, что ты здесь делаешь?

А флорентинец в ответ:

— А тебе какое дело?

Великан набросился на него, но солдат оказался проворнее и снес ему саблей голову. После этого флорентинец взял голову и туловище великана и бросил все это в колодец.

Подходило время будить младшего товарища, и солдат подумал: «Лучше я этому трусишке — неаполитанцу ничего не скажу. Если он только узнает, что здесь могут быть такие встречи, — сбежит, пожалуй, и поминай как звали».

Неаполитанец, как только проснулся, спросил, не случилось ли чего за время дежурства флорентинца.

— Нет, ничего. Можешь стоять спокойно, — ответил гот и лег спать.