Анечка (СИ) - Анина Татьяна

Он знал, что она живёт в этом городе. Но ходит другими путями. Отец почётный мент, она скорей всего училась в университете. Муж? Не известно. Своя личная жизнь. Вот собака была…

Анечка отобрала свою руку у него и повернулась, что бы что-то сказать, но так и замерла, открыв рот.

Она его узнала.

То есть там, в парке, она податливо бежала за ним, потому что считала, что они жертвы. Забралась бесстрашно в такси, а теперь хотела всё высказать незнакомцу. Но узнала…

Она его узнала!

Изменилась Анечка совсем немного. Телом поправилась, ещё эти шмотки уродливые её делали похожей на шатёр. А личико так и осталось детским. В форме сердечка. Глаза большие голубые имели миндалевидную форму. Бесподобные нежные ресницы, как мукой припорошённые, забавно хлопали. Губки тонкие, кожа фарфоровая, и белые локоны коротких волос собраны в хвостик.

Шиша таял. Внутри всё скулило, ныло, рыдало.

Он, конечно, её первым делом приоденет. Потом намекнёт на пластическую операцию, избавит от шрамов. А жить она к нему переезжает немедленно, потому что он совершил ошибку всей своей жизни, не вернувшись к ней после отсидки.

Он мужчина конкретный и резкий. Решения принимал быстро и старался всё выполнить, что задумал.

Теперь он готов был всё исправить.

Даже если Анечка замужем, он её вытащит из семьи. Даже если дети есть, всех забирает к себе. Дом у него охрененно большой, места даже десятку родственников хватит.

Сдерёт с окон эти поганые роллеты, и будет своё солнышко любить при солнечном свете.

А Инга совсем ему не подходит. Она в ближайшее время отправляется в Москву к маме с папой с хорошими отступными.

Планы радовали душу. И только одно им могло помешать…

– Шиша, идиот!!! – заверещала любимая и вдарила ему кулаком по голове.

Сама Анечка может помешать всем его планам.

Глава 3

Анечка жила в хорошем районе города, рядом с центром. В многоэтажке с видом на государственный университет. Ехать далеко не пришлось, можно было бы и пешком пройти, но раз такая ситуация вышла, то прокатились.

Рома расплатился с таксистом и вышел на широкую площадку перед железными дверьми подъезда. Задравши голову, оценил высоту здания.

Было многолюдно и большинство проходящих мимо с Анечкой здоровались, называя её именно «Анечка».

Рома подошёл к ней ближе. Женщина была ниже его ростом, немного, хватило поцеловать в лоб.

Он попытался её обнять, но Аня отшатнулась, выставив руку вперёд, определила дистанцию.

– Рома, ты бандит? – строго посмотрела на него.

– Бизнесмен, – усмехнулся Шиша, без улыбки на неё смотреть не мог.

Он же так был рад, что встретил её!

– Мне не обидно за Бахрю, – призналась Анечка, а сама в большом сожалении покусывала нижнюю губку. Глазки светлые наполнялись слезами.

Белая псина была её. Рома понял по лицу женщины, что боль утраты терзает.

– Она…, – Аня отвернулась и тяжело вздохнула. – Болела. Я не хотела усыплять.

– Твоя собака умерла, как настоящий друг человека. Если честно, меня бы убили, если б не твоя Бахря.

– Да, – согласилась Анечка.

Ветер в эту ночь был тёплый и как никогда ещё в этом году пах весной и желаниями.

Они стояли поздним вечером у подъезда, и Роме казалось, что она сейчас пойдёт домой к маме-садистке, и ему всю ночь переживать, как она… его сладкая девочка.

– Пошли, проводим её чашкой чая… И хорошо бы забрать из парка.

– Сейчас распоряжусь, – согласился Рома и почувствовал такую радость, что не смог убрать с лица идиотскую улыбку. В душе веселясь и ликуя, как подросток, которого девчонка в гости пригласила, Рома забывал дышать.

Он ни разу у неё не был в гостях. Ещё, когда они жили в посёлке и ходили в поселковую школу, Анечка только выносила из квартиры в подъезд печенье с корицей и угощала вечно голодного подростка. И вкуснее этого печенья Шиша никогда ничего не ел.

Рома пошёл следом за Анечкой в подъезд. И одёргивал свою руку, которая тянулась к белоснежным локонам. Не мог поверить, что идёт за ней. Идёт в её квартиру, в её жизнь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Значит, будут чай пить!

Значит не замужем!

В лифте прижавшись к дальней стенке, он говорил с одним своим знакомым, что работал в полиции. Роме пообещали, что собаку найдут и уберут. Ещё доложили, что трупов не обнаружено в парке, о перестрелке постараются забыть.

Вполне приемлемо.

Но с Мишей ему нужно вопрос обязательно решить.

Рома просмотрел звонки, сообщения от Инги и понял, что сейчас ему лучше никому не отвечать, а с новыми силами решить все проблемы завтра. Отправил холодное «не жди» своей любовнице и отключил на телефоне звук. Не рухнет его мир, если он до утра затусуется у своей одноклассницы.

Квартира была трёхкомнатная, чистая. Комнаты просторные. Всё чисто убрано, пахло приятно: прохладой, корицей и немного собакой, но этот запах был несильным и родом из детства, когда у Шиши был дворянин по клички Дружище.

Шиша стеснялся. Как мальчишка. Боялся, что сейчас выйдет её отец и скажет, что с уголовниками его замечательная девочка общаться не будет.

Но в прихожей не было мужской одежды. Только женская и качество оставляло желать лучшего.

– Я помню, ты любишь печенье с корицей, – говорила ему Анютка, когда он рассматривал комнаты её квартиры.

Она жила одна, это однозначно.

– Представляешь! Я с утра напекла! Это просто судьба! Сейчас попробуешь, я уже профи в этом деле.

– С удовольствием, – расплылся в улыбке Шиша и прошёл на кухню.

На Анечке было шерстяное бесформенное платье, колготки, похоже, очень толстые и домашние тапочки. Женщина была уютной, как её квартира, домашней и очень любимой, несмотря на всю неброскую одежду. Шиша чувствовал доброе отношение к себе и тянулся к тому, что потеряно двенадцать лет назад.

Шипел чайник. На белой салфетке стола появилась большая тарелка, укрытая льняным полотенцем.

– Опс! – Анечка стащила полотенце, а под ним настоящее печение с корицей, в виде сердец, бабочек и звёзд.

У Ромы слюна потекла от одного запаха. Ничего подобного он не ел с юности. И именно Анечка его угощала таким.

– Шиша! – Аня стукнула его по руке, когда он потянулся за лакомством. – Руки вымой!

– Кончено, – рассмеялся он и, не выдержав, подскочил к женщине. Он крепко обнял её. А она не сопротивлялась.

От Анечки пахло стиральным порошком, дегтярным мылом и самой Анечкой. От этого спектра запахов, Рома заныл. Натурально, в голос.

Потерянное, родное. Любимое, незабвенное.

Что-то было в нём от животного мира. Запахи очень много значили в его жизни.

– Я тоже рада тебя видеть, – она приласкалась к нему, и уложила снежную голову на плечо. – Почему…

– Сразу надо это сказать, – строго шикнул Рома и, взяв женщину, за плечи отстранил от себя, чтобы заглянуть в эти чудесные, светлые, аквамариновые глаза. – Я не стал тебя искать, потому что боялся навредить тебе. И твой отец полицейский. Не потому, что у тебя шрамы! Не потому что у тебя припадки! Запомни это! Я люблю тебя до сих пор!

– Вот так сразу?! – усмехнулась она. – Что-то раньше ты на меня голос не повышал. Нет, повышал! И получал за это.

Она растрепала его волосы, с печалью рассматривая его лицо. Проводила по коже белыми пальчиками, на которых коротко были острижены ногти.

– Ромка мой, – глаза наполнились слезами, потемнели, заблестели, как два лесных озера, отражающих бескрайнее синее небо. – Мой руки. Я тебе ещё салатик дам.

Голос её совсем стих и сорвался.

Шиша взял её чудное личико в свои ладони. Заметил, какой контраст между его смуглой кожей и её сахарной. И прильнул к Анютиным губкам.

А она, словно целовалась последний раз с ним в школе, совсем несмелая, но мягкая и податливая, со вкусом первой любви. Так нежно целовалась, сладко язычком своим трогала его настырный язык. Обвивала, дурманила. И рука Шиши с твёрдого корсета под платьем спустилась ниже. А попка опять в каких то панталонах.