Крокодилий сторож - Катрине Энгберг

Йеппе шел к столовой, по дороге созвонившись с криминалистом Клаусеном. Клаусен ответил после первого гудка.

– Привет, Кернер. Ты с чем?

– Орудие убийства. Что там с ним?

– Ничего. Чем бы ее ни грохнули по голове, этого предмета больше нет в квартире. С ножом сейчас разбираемся. Думаю, что-то выяснится сегодня чуть позже. Заглядывай, когда у вас там будет время.

Йеппе провел рукой по глазам и зевнул.

– Что еще?

– Обнаружены следы всех людей, имеющих отношение к этой квартире. Волосы девушек в душевом стоке, слюна Юлии на кофейной чашке и тому подобное, но ничего напрямую связанного с убийством. Вообще, как-то удивительно мало следов осталось от преступника, учитывая очевидную жестокость нападения. Ни волос, не принадлежащих обитательницам квартиры, ни крови, ни выделений – и пока что не так много отпечатков. Он действовал чрезвычайно осторожно. Мы обнаружили четкий след подошвы на ворохе бумаг в гостиной и несколько следов в крови вокруг тела. Они очень определенные, так что, вероятно, из этого что-то и получится.

– А отпечатки пальцев?

– Бовин работает не покладая рук. Но пока у него нет ничего, явно связанного с убийством. Ничего рядом с трупом или в лужах крови.

– Преступник надевал перчатки?

– Если ты меня спрашиваешь, а ты как раз меня спрашиваешь, я скажу вот что: на нем были не только перчатки. Я думаю, на нем был какой-то защитный костюм.

В столовой отдела убийств, держась за руки, сидели Каролина Боутруп с матерью, каждая на своем стуле, но так близко друг к другу, что их бедра и плечи соприкасались. Каролина была закутана в черный шерстяной кардиган и огромный палантин, закрывающий нижнюю часть ее лица. Темно-коричневые волосы казались растрепанными и жирными, лицо распухло от рыданий. И все-таки она была одной из красивейших женщин, которых Йеппе когда-либо видел. Не просто милой или привлекательной, но поразительно красивой, как кинозвезда. Длинные руки и ноги, правильные черты лица и лучистые синие глаза. Ее мать – как выяснилось, ее звали Ютта – представляла собой более зрелую и отточенную версию той же красоты, хотя и в более холеном варианте: седеющие волосы, элегантная стрижка паж, укороченная куртка на прямых плечах. Йеппе поздоровался с обеими за руку и попросил Каролину пройти за ним в комнату для допросов, чтобы побеседовать наедине. Рядом с кофе-машиной стояло несколько сотрудников, обеспечивавших порядок, пославших в их направлении тоскливые взгляды.

Каролина заплакала, как только он закрыл дверь. Разразилась душераздирающими, отчаянными рыданиями, за коими последовало вытирание глаз и носа шерстяными рукавами. Он пододвинул к ней через стол коробку с бумажными салфетками и дал немного поплакать, прежде чем осторожно приступить к делу.

– Каролина, я знаю, все это действительно очень тяжело, и ты очень сожалеешь о случившемся. Но мне приходится просить тебя нам помочь. Тут нельзя ждать. Убийца гуляет на свободе, и нам необходимо знать о Юлии все, чтобы поймать его, прежде чем он улизнет или, что еще хуже, нападет еще на кого-нибудь. Ты это понимаешь?

Она кивнула, смахнув слезы, выпрямилась на стуле и постаралась взять себя в руки.

– Что вы хотите знать? – Голос у нее был гнусавый, с грубым ютландским акцентом, никак не сочетавшимся с хрупкой внешностью.

– Ты догадываешься, кто это сделал? Кто имел основания сотворить с Юлией этот кошмар?

– Нет! Абсолютно. – Каролина горестно покачала головой. – Юлия была таким… ангелом. Нет, ладно, может, и не ангелом, но просто, знаете, такой хорошей! У нее было огромное сердце. И мы ведь были знакомы… как будто всегда.

– Что насчет парней? У нее были парни?

Каролина взглянула на него искоса, растопырила пальцы, что должно было, по-видимому, означать утвердительный ответ, и Йеппе почувствовал себя двухсотлетним стариком.

– Случались всякие там развлечения и интрижки, как бы, но ничего серьезного.

Отвечая на вопрос, Каролина заплетала бахрому платка в узкие неаккуратные дреды.

– Она никому не могла причинить боль? Может, какому-нибудь парню, с которым рассталась?

– Юлия словно специально собирала вокруг себя отвергнутых возлюбленных. Казалось, она вечно бродила с хором плакальщиков за спиной…

Каролина откинула голову и выправила длинные волосы из-под платка.

– А не мог ли кто-нибудь из отвергнутых поклонников захотеть ей отомстить?

– Подумать только, она мертва, я не верю в это, не верю. – Каролина снова заплакала. – Моя Юлия. Этого не может быть. – Она спрятала лицо в руки и сидела так некоторое время, прежде чем ответить. – Ну нет, я не думаю, что вам стоит такое предполагать. Юлия всегда встречалась с такими безобидными «овощами», которые и мухи бы не обидели.

– Вы в курсе отношений Юлии и Кристофера? – Он внимательно следил за ее лицом, но никакой особенной реакции не последовало.

– Да, конечно, но тут ведь ничего такого не было. Он ботан и слишком чудной для Юлии. Юнец и чересчур тощий, понимаете?

Йеппе криво усмехнулся.

– То есть, он был больше увлечен ею, чем она им?

Каролина красноречиво взглянула на него из-под поднятых бровей.

– Он был совершенно без ума от нее, ботан несчастный! Сочинял для нее музыку и звонил среди ночи. Юлия не могла такого терпеть. Мы пытались свести ее с одним чуваком из группы.

– «Мы»?

– Мы с Даниэлем, моим парнем. Мы выросли вместе, все втроем учились в одном классе, а она ведь была новенькая в городе, так что мы ей все показывали и так далее. Три мушкетера. – Голос ее немного дрогнул, но, откашлявшись, она продолжила. – Даниэль тоже из чуток тюкнутой семейки, так что они с Юлией частенько вели долгие беседы за красным вином о братишках-сестренках, о мачехах.

– А Юлия из тюкнутой семьи?

Снова эти брови. Всей своей мимикой она сказала «Уф», потом начала рассказывать.

– Значит, так, мать ведь у нее умерла от рака, когда мы были еще маленькими. Ужасно, правда? А ее отца вы видели?

– Вы можете сказать, что отец Юлии ее любил?

– Он ее до жути боготворил! Юлия даже не выдерживала. – Она кривлялась, коверкая слова. – Он возвел ее на пьедестал, но никогда не относился к ней как к взрослой. Болван!

У Йеппе в кармане загудел телефон. Наверное, опять журналисты, или господин Стендер выклянчил у кого-то его мобильный номер. Пускай обождут.

– А что насчет татуировок Юлии? Что вы о них знаете?

– Я ходила с ней, когда она делала перо у Типпера в Нюхавн. Она бредила о нем еще с девятого класса. Это олдскульное писчее перо. Она мечтала стать писателем…

Каролина еле удержалась от приступа рыданий, наклонив голову и на некоторое время замерев, после чего продолжила:

– …но это еще и символ свободы. Ну, знаете, свобода полета…

– А звезды на руке, они что символизировали?

Она пожала плечами, немного помолчала и закусила губу.

– Я не знаю. У нее появились какие-то секреты, с тех пор как она встретила этого чувака три недели назад. Звезды имеют какое-то отношение к нему, но я не знаю, какое.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Улица Блекинге известна своим криминальным прошлым, пришедшимся на 70–80-е годы XX века. Именно там бесчинствовала леворадикальная группировка, ограбившая немало банков. В 1989 году семерым членам группы были предъявлены обвинения в причастности к серии самых громких ограблений в истории Дании. Похищенные миллионы крон переправлялись Народному фронту освобождения Палестины на поддержку борьбы с Израилем (Здесь и далее примеч. пер.).

2

Датские музеи современного искусства.

3

«Любовь спасет тебя» (англ.).

4

*«Любовь спасет тебя от страданий, затем привяжет к кровавому столбу» (англ.).

5

«Любовь спасет всех вас, люди, но она никогда не спасет… меня» (англ.).