За тридевять планет - Георгий Попов

Глава пятая

Вот эта улица, вот этот дом

I

И вот снова утро. Проснувшись, я сладко потянулся, так, что хрустнуло в суставах, и глянул в иллюминатор. Солнце взошло, туман уже рассеялся, и лес сверху просматривался до самого горизонта.

Визуальные наблюдения не дали ничего нового. Лес был как лес, небо как небо и солнце как солнце. Однако внизу, то есть на самой планете, меня ждали открытия, которые опрокинули все мои представления о космосе.

Не знаю, как здесь насчет гуанина, цитозина и тимина, это пусть остается на совести Роджера Макгоуэна из Редстоуна (штат Алабама)… Что же касается Шишкина, то он как в воду глядел.

Но не будем забегать вперед.

Спустившись вниз, я прежде всего раз пять-шесть обежал вокруг корабля и проделал несколько упражнений средней сложности. Комплекс был разработан еще Шишкиным, в него входили ходьба на голове, как он выражался (на самом деле я ходил на руках, а не на голове), прыжки и приседания (по сто прыжков и приседаний за раз), вдохи, выдохи и так далее.

Потом я хотел набрать земляники и позавтракать, но вдруг вспомнил, что не умывался с тех пор, как покинул Землю… «Непорядок, непорядок!» — вслух сказал я и, быстро сориентировавшись, довольно уверенно, как у себя дома, зашагал в сторону вчерашнего озера.

Сейчас, при свете дня, все страхи рассеялись, я почувствовал себя смелее и увереннее, однако ухо все время держал востро, то есть не забывал, где я. Потому-то и шагал не слишком быстро, так сказать, с оглядкой, и старался замечать всякие подозрительные вещи. Вон чернеет пень странной конфигурации: сверху шишка, а по бокам какие-то отростки… На Земле я и ухом бы не повел, пень — экая невидаль! А здесь в груди все похолодело. А ну как этот пень, думаю, сорвется с места, замахает руками-отростками…

Особенно внимательно присматривался к почве. Я уже говорил, что она здесь в основном песчаная. Верхний, то есть гумусный, слой очень тонкий, в некоторых местах всего сантиметра два-три. Ковырнешь носком туфли, и все: песок виден. Просто удивительно, как на такой почве растут деревья. Я не копал глубже, у меня с собой и лопаты не было, но предполагаю, что песок здесь обладает какими-то питательными свойствами.

Возможно, в нем содержатся и микроэлементы, неизвестные нашей науке. Они стимулируют рост, формируют структуру древесины, может быть, влияют на ее цвет и прочность.

Но, как это ни странно, никаких следов на почве я не обнаружил, то есть отпечатков ступней, как вчера на озере. Какие-то тропинки, бороздки, норки, ямки, царапины от когтей — всего этого было предостаточно, и я подумал, что всякого зверья, большей частью мелкого, и здесь хватает. Но все это было не то, не то… Меня интересовали следы разумных существ, а они-то, эти следы, как раз и не попадались.

А что, если здешние разумные существа не оставляют следов? Ходят мягко, не ходят, а как бы парят в воздухе, и почва под ними просто-напросто не успевает продавливаться… Однако следы на озере откуда-то взялись, возразил я сам себе. Это же не фантазия, а плод моих наблюдений. Так откуда они? Кто их оставил, те следы на песке? И тут в голову полезли всякие лилипуты, великаны, пауки, пришельцы из других миров, еще более далеких, чем наша Земля.

Пришельцы мне особенно понравились. Бредешь по лесу (на всех цивилизованных планетах должны быть леса), а навстречу этот самый пришелец. Сам маленький, ножки и ручки коротенькие, как у пацанов детсадовского возраста, а голова — ну что твой астраханский арбуз. И — в очках-колесиках, сползающих на кончик носа. «Wer ist du?» — спрашивает он и щурит свои шарики, глаза то есть. Я развожу руками. Дескать, nicht verstehen. Тогда он это же самое по-английски, по-французски и даже по-испански, черт. Сыплет, как из решета. А я знай свое: nicht verstehen — и больше ни слова.

А еще лучше не пришелец, а пришелица… А? Космическую спецодежду она уже сняла с себя и осталась в этаком легоньком кисейном, почти воздушном платьице выше колен. Тонкая, стройная, холера, с длинными, до плеч, вьющимися волосами… Вынув из сумки круглое зеркальце, губную помаду и карандаш, навела глянец и топает дальше, наукой, значит, занимается.

Ну, а я тут как тут: «Здравствуйте, мадам! Откуда изволили прилететь, с какого, так сказать, обитаемого шарика?» Но вот и озеро, залитое солнцем. Сейчас я искупаюсь, и был таков, подумал я, снимая с себя костюм, трусы и майку, словом, все до нитки.

Уток на озере было меньше, чем вчера, и держались они несколько поодаль. Если бы это было на Земле, я решил бы, что их кто-то отпугнул от берега. Но здесь подобная мысль не приходила в голову. Кто их отпугнет, когда кругом безлюдье — хоть шаром покати… Выбрав местечко под березами, я сложил свое барахлишко в кучу и вошел в воду. Сперва по щиколотку, потом по колено. Надо заметить, вода была теплая и мягкая, как щелок, и это меня разочаровало немного, В такой, воде, думаю, и не освежишься как следует.

Умываясь, я постепенно отдалялся от берега, точно скользил но песчаному дну, пока вода не достигла груди. Дальше идти я не решился, так как меня вдруг охватила робость. Я даже подался назад, где было помельче, и стал разглядывать зеленые берега. Кстати, они казались очень красивыми, а стайки уток лишь оживляли общую картину… Не видя никакой опасности, я стал довольно шумно плескаться и плавать туда-сюда, раза два даже нырнул, достав со дна горсть песка… Потом оглянулся — опять мне показалось, будто кто-то смотрит в затылок, — и чуть не сыграл в ящик от разрыва сердца. На берегу, левее того места, где я оставил одежду, удили рыбу два человечка. Если бы это было на Земле, я дал бы им лет по десять-двенадцать. Оба были в трусах и майках и оба белобрысы и загорелы, как чугуны.

Не берусь описывать, что я испытал в эти секунды.

Сначала меня бросило в жар, потом в холод… Но человечки не проявляли никаких враждебных намерений.

Они, правда, помахали руками, как у нас делают, когда просят не шуметь и не мешать, и опять замерли в напряженном ожидании. Наверно, пришельцами с других планет их не удивишь, пришло в голову.

Я не знал, как мне вести себя и что делать. Стоять в воде по грудь и не шевелиться — глупо, согласитесь.

Выходить и одеваться? Но я не знаю, как на это посмотрят они, эти самые человечки. Выждав немного, я все же подался к берегу. Я шел так медленно, что вода почти не колыхалась. Это понравилось человечкам. Они дружно заулыбались и закивали головами, вполне нормальными, кстати сказать. Мол, правильно, так и надо, молодец. Почувствовав себя молодцом, я ускорил шаг, наконец выскочил из воды, как пробка, и стал одеваться.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});