За тридевять планет - Георгий Попов

И вот тут-то опять случился конфуз или что-то вроде конфуза. Ноги мои вдруг стали ватными. Не слушаются, и хоть ты что. У меня было такое чувство, будто я разрываюсь на две части: мысль рвется, а ноги не пускают. Но я и тут пересилил себя и пошел, пошел, улыбаясь встречным, мысленно прощаясь с дорогими мне местами.

Шишкин, конечно, догадался, что со мной творится что-то неладное. Он потрепал меня за волосы, похлопал по плечу, словом, подбодрил, как мог, потом поднес стаканчик вина, сдобренного для крепости спиртом, а за полчаса до отъезда заставил проглотить две или три успокаивающие таблетки. Настроение у меня, и правда, поднялось. Во всяком случае, когда наступила решительная минута, я сам, без всякого принуждения, залез в машину и захлопнул за собою дверцу.

Глава четвертая

И все…

Дальше было два слова — «шофер нажал», и на этом последняя запись обрывалась.

Я не знал, как быть. Потом сел и написал письмо Шишкину. Поблагодарил за посылку и дипломатично завел речь о том, что, мол, это за бумага, откуда она взялась и не остались ли у вас еще какие листы. Если, мол, остались, шлите сейчас же. Немедленно. И боже вас упаси порвать, утерять или пустить на какую-либо нужду хоть листок или обрывок листка.

Через месяц пришла другая посылка. На этот раз листов было больше, гораздо больше. И бумага отличалась от прежней. Она была не розоватая, а голубоватая и качеством, кажется, получше. Я начал читать — и уже не мог оторваться.

Правда, кое-что меня и огорчило. Как читатель помнит, третья глава кончается на том, что Эдик поехал…

Куда? Зачем? Об этом мы можем только догадываться… Если в Звездный городок (поверим Шишкину), тогда другое дело. Но тут встает новый вопрос: почему не рассказать о Звездном городке, как он рассказал о деревне и деревенщиках?

Впрочем, возможно (даже наверняка), Эдик и рассказал, куда поехал и что с ним было там, куда он поехал. Возможно, это и составило содержание четвертой главы, которая была задумана, но осталась неосуществленной, трудно сказать… Однако чего нет, того нет, а на нет и суда нет. Пропустим и мы какой-то период из жизни Эдика Свистуна (во всяком случае, до тех пор, пока не обнаружатся новые документы) и перенесемся вместе с ним сразу за многие-многие миллиарды километров.

Итак… Но это уже не я — это Эдик продолжает свое повествование. Ему я и передаю слово.

Глава четвертая

«Что ни говори, Эдя, а тебе явно повезло», — говорю я самому себе

I

Итак, я на другой планете.

Механизмы сработали, как часы, и мой корабль опустился в большом лесу, состоящем из берез и сосен.

— Э-э, да я, кажется, проголодался! — сказал я и, достав разноцветные питательные тюбики, приготовленные еще на той планете [3], утолил голод.

Потом я наклонился к иллюминатору и стал наблюдать за окружающей действительностью. Березы и сосны слегка покачивались. Это, конечно, ветер их покачивает, а ветер возможен лишь при наличии атмосферы, подумал я.

Потом я заметил, вернее, не заметил, а словно бы почувствовал некое движение — как будто что-то мелькнуло и пропало, и больше не показывалось, и я решил, что это просто-напросто мне почудилось.

Однако я не ослабил, а, наоборот, удвоил внимание и скоро убедился, что на планете, куда я попал, есть кое-какая жизнь. В иллюминатор я видел зеленые листья берез, сами белокорые стволы, похожие на мраморные колонны, видел усыпанные шишками ветви сосен и дальше, вернее, ниже — какие-то тропинки, проторенные неведомо кем. Я подумал, что это наверняка млекопитающие. Ни птицы, ни тем более насекомые не способны проторить таких тропинок.

— Ого-го-го! — закричал я во весь голос и засмеялся, поняв, как это глупо. Корабль со всех сторон непроницаем, кричи не кричи — никто не услышит.

И вдруг внизу, в мелком сосоннике, опять что-то мелькнуло. Теперь я был настороже и успел разглядеть, что это «что-то» рыжего цвета и, кажется, с рогами. Меня страшно заинтриговало. И хотя время было раннее, сумерки еще не успели рассеяться и с высоты, на какой я находился, видно было плоховато, я усилил наблюдение, то есть просто-напросто впился взглядом в тот мелкий сосонник, и скоро увидел крупное животное черно-бело-рыжего цвета, похожее на нашу корову.

Если даже планета окажется необитаемой, то есть совершенно безлюдной, ты не пропадешь, Эдя, подумал я. Приручил же Робинзон Крузо диких коз, почему бы тебе не приручить диких коров.

И наконец — о, господи, боже милостивый… Но не подумай, читатель, что за время полета я стал верующим, нет! Если бог и есть, то, как ты сам понимаешь, он остался там, на Земле, в ее высоких сферах, так сказать, здесь же… Впрочем, и здесь ведь, может статься, у кого-то есть бог — свой бог, однако ему-то я уже не подчинен и не подвластен, дудки!.. И наконец, гляжу, над лесом пролетела, не шибко размахивая крыльями, наша ворона, то есть она, разумеется, здешняя, эта ворона, но настолько похожа на нашу, что мне так и хотелось назвать ее нашей и сказать ей что-нибудь приятное.

Я окончательно уверовал в то, что здесь есть атмосфера, а проще говоря — воздух, который так необходим для дыхания. Весь вопрос теперь заключался в том, что это за воздух. Если в этом воздухе вместо кислорода какая-нибудь дрянь, не очень-то и обрадуешься.

Вот почему, прежде чем спуститься вниз, я перелез в запасной отсек корабля и, не выпуская из руки дверки, чтобы в случае надобности тотчас жа захлопнуть ее, осторожно высунул голову наружу.

К счастью, захлопывать дверку не пришлось. Воздух был как воздух, совершенно бесцветный и прозрачный, и всякие ароматы били в нос с такой силой, что у меня кепка чуть не слетела с головы. Я потянул в себя и более или менее ясно ощутил запахи березы, сосны и… земляники. Да-да, и земляники! Боровой, ядреной, той самой, что выставляет напоказ свои красные бока в бело-желтых крапинках. Впрочем, это на Земле она выставляет бока напоказ, а здесь… А здесь, может, и не выставляет, это надо было еще проверить.

Помню, там, на Земле, когда мы выпили и закусили, капитан Соколов рассказал странный сон. Будто бы прилетает он на другую планету, на какую и сам не знает, только та планета будто бы точь-в-точь как наша. И лес, и река, и рожь у дороги. Ну и люди, разумеется… Будто бы говорят, и он все понимает. Он (то есть капитан Соколов) спрашивает: «А земляника у вас есть?» Люди переглядываются. Дескать, что это за штука? С чем ее едят? Он объясняет: мол, ягода такая, красная-красная… Пожимают плечами. Нет у них земляники, они про нее и слыхом не слыхали… И такая вдруг тоска его взяла, такая тоска, что он — на корабль и… проснулся.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});