Спасая Амели - Кэти Гольке

К тому времени, когда наконец-то приехали пожарные, уже собралась толпа из местных жителей, которые продолжали загораживать подъезд. Когда же брандспойты развернули в сторону пламени, от здания остались одни стены; жар был настолько сильным, что никакой надежды проникнуть внутрь не было.

Кристина Шлик с обезумевшими глазами и растрепанными волосами бегала от ребенка к ребенку, от медсестры к санитару и вновь к медсестре. Она искала Амели – плакала, звала дочь, которую только что оставила в клинике. Кристина безукоризненно исполнила свою роль, но Джейсон знал, что это не игра.

Журналист едва сдержался, чтобы не схватить ее, не начать успокаивать, уверяя, что Амели и остальные дети похищены, их везут в секретное место, чтобы спрятать. Но он не мог, не решился заговорить с Кристиной, чтобы не выдать себя. Вместо этого он послал фотографа, чтобы тот запечатлел впавшую в истерику, убитую горем мать. И в то же время придумал вариант истории для газет, который – Джейсон молился, чтобы так и было, – всколыхнет Берлин и Нью-Йорк.

11

Рейчел была просто в ужасе, когда в утренних газетах, на пятой полосе, прочла душераздирающий репортаж. В нем рассказывалось, что кто-то позвонил пожарным и направил их по неверному адресу. Автор хвалил отважное местное население: обычные прохожие бросились спасать детей, когда в медицинском центре взорвались старые бойлеры. Тел погибших не нашли. Сильный огонь не дал пожарным возможности войти в здание, пока все внутри не превратилось в пепел. Четырехлетняя Амели Шлик и еще двое детей из предместья Берлина были признаны погибшими. Дело закрыто. Заупокойную службу по ним отслужат утром в воскресенье.

Рейчел никогда бы не согласилась на взрыв, никогда бы не стала рисковать жизнью детей. При мысли о Кристине внутри у нее все сжалось. Если бы ее подруга могла еще раз обнять свою доченьку или, по крайней мере, точно знать, что она в безопасности! Но здесь Рейчел была бессильна: веских доказательств того, что Амели жива, у нее не было. Девушка не решалась звонить Джейсону, боясь, что за ней следят и что телефон – ее или его – прослушивается. Ей и, следовательно, Кристине оставалось только ждать.

* * *

Амели запомнила сильные руки, оторвавшие ее от мамы, вырвавшие ее из маминых объятий. Девочка помнила, как мужчина в белом халате закрыл ее в комнате с другими детьми. Те ее заинтересовали – почти все они были намного старше Амели. Но ей хотелось к маме. У остальных детей мам не было. А где их мамы?

Когда в воздухе появился резкий запах и повис туман, взрослые рывком открыли дверь, стали хватать детей и выносить их из комнаты в горящий коридор. Амели испугалась происходящего, испугалась взрослых и смотрела на них полными ужаса глазами. Девочка спряталась за стоявшую в углу детскую кроватку.

Вернулся мужчина в белом халате. Через перекладины кроватки Амели видела, как шевелятся его губы, видела его искаженные черты, видела, как он кашляет из-за все сгущающегося дыма и жара. Он казался таким противным, таким злым – похожим на ее отца, когда тот бывал ею недоволен. Девочке не хотелось, чтобы этот человек ее увидел, вновь к ней прикоснулся. Амели крепко зажмурилась и сжалась, как только могла, стараясь превратиться в клубочек под кроватью.

Она не заметила, когда сильные руки рывком вытащили ее из укрытия. Амели больно ударилась о дно кровати головой. Закричала от боли. А потом руки уронили ее на пол. Мужчина отшатнулся назад. Затем девочку подхватили другие руки, завернули в одеяло, да так крепко, что она едва могла дышать.

И понесли. Пока незнакомец бежал, Амели подскакивала вверх-вниз. У нее в ушах пульсировала кровь. И еще девочка чувствовала, как липкая кровь сочится из ее разбитого лба. А потом стало темно.

* * *

Когда в номер Рейчел подали воскресный кофе, она получила нацарапанную на салфетке записку. Два слова, которые так много значили:

«Жива-здорова».

Девушка отправилась с отцом на воскресную поминальную службу, которая проходила в самой большой в Берлине кирхе. В темной церкви собралось десятка два людей, чтобы оплакать и отдать дань уважения погибшим – большей частью это были любопытные соседи, жившие неподалеку от эпицентра взрыва.

Герхард был образцом немецкого офицера-стоика, смиренно сносящего горе. Сгорбленная, заплаканная Кристина была так бледна, что этого не скрывала даже черная вуаль.

Никакие слова лютеранского пастора не могли утешить молодую мать. Рейчел чувствовала, что участие, которое проявлял Герхард к жене перед собравшимися в церкви, показное. Но девушка радовалась, что у него хватило такта вести себя на публике как подобает. Она надеялась, что так или иначе это послужит Кристине поддержкой.

Но когда немногочисленные скорбящие начали расходиться, а Кристина преклонила колени у алтаря и слушала пастора, Герхард отступил и подошел к Рейчел и ее отцу, как будто это они были его семьей, которая заботит его больше, чем Кристина.

– Прими мои соболезнования, Герхард, – сказал профессор, протягивая ему руку.

Герхард кивнул.

– Печальный конец.

В груди у Рейчел вскипел гнев.

– Печальный, герр Шлик?

– Ты же сама видишь, как смерть Амели повлияла на Кристину. Я каждый день был свидетелем того, как влиял на нее ребенок. – Эсэсовец расправил плечи. – Кристина будет скорбеть. А мы посмотрим, сможет ли она пережить утрату.

– Ей нужно отвлечься. – Решение пришло к Рейчел неожиданно. – Отец… – Она тронула его за плечо. – Я бы хотела увезти Кристину с нами в Штаты. Ей необходимо развеяться. – Она повернулась к Герхарду. – Путешествие пойдет ей на пользу.

В глазах офицера вспыхнуло удивление, потом от него повеяло холодом.

– Об этом не может быть и речи.

– Почему? – настаивала Рейчел. – Посмотри на свою жену, Герхард, – она в отчаянии. Ей нужна помощь.

– Именно поэтому я и не могу позволить ей уехать от меня. Лучшие врачи работают у нас здесь, в Германии. Я прослежу за тем, чтобы Кристина получила необходимую помощь и уход. – Он наклонился к Рейчел. – Вы забыли, фрейлейн Крамер, что Кристина моя жена, что я тоже потерял этого несчастного ребенка, поэтому и скорбеть мы, конечно же, должны вместе. Этого требуют приличия.

– Ты не похож на убитого горем отца.

– Рейчел! – предостерегающе воскликнул ее отец. – Сбавь тон.

Она заговорила тише, но сдержаться не смогла.

– Отсутствие жены даст тебе возможность целиком посвятить себя своей чрезвычайно важной работе. И отважусь предположить, что ты знаешь, где найти утешение.

На губах Герхарда застыла полуулыбка. Он наклонился к Рейчел еще ближе и прошептал ей в самое ухо:

– Если это приглашение…

Девушка почувствовала, как волна негодования заливает ей шею, лицо и руки до кончиков пальцев. Она бы отвесила Шлику пощечину, если бы не заметила приближающуюся к ним Кристину.

Рейчел шагнула к подруге, заключила раздавленную горем женщину в объятия.

– Я хочу, чтобы ты знала, Кристина: я тебя люблю и хочу, чтобы ты вернулась с нами домой, в Нью-Йорк. Отдых пойдет тебе на пользу. – Рейчел повернула голову, не разжимая объятий, и прошептала подруге на ухо: – Она жива и здорова.

Кристина в ответ так сильно сжала Рейчел в объятиях, что последняя едва не задохнулась.

– Рейчел, – с укором произнес профессор, – не вмешивайся. Место жены – рядом с мужем.

– Лучше и не скажешь, доктор Крамер. – Герхард потянул супругу к себе, высвобождая ее из объятий Рейчел. – Кристина, перестань, выше голову. Ты же жена офицера. Скоро будут отпевать целые семьи – это естественное следствие войны. Ты обязана подавать пример тем, кто был сегодня на панихиде.

12

И недели не прошло, как тело Кристины вытащили из реки Шпрее.

И вновь, всего через неделю после заупокойной службы по Амели, Рейчел с отцом стояла позади Герхарда в темной лютеранской церкви, где не было ни одного цветочка, и слушала, как тот же самый пастор, который, казалось, постарел лет на десять, служил заупокойную литургию.

На этот раз в церкви было еще меньше прихожан: только соседи, жившие справа и слева от Шликов; два эсэсовца с элегантно одетыми женами; какая-то старушка в шляпке с черной вуалью, признавшаяся, что время от времени продавала Кристине цветы; доктора Фершуэр и Менгеле, которые приехали по делам из Франкфурта, в наглаженных летних костюмах. За время жизни в Германии Кристина не сумела завести друзей. Герхард об этом позаботился.

Рейчел посмотрела в затылок Шлику, и ее сердце защемило. Она совершенно точно знала, что это он убил свою жену, как знала и то, что Кристина предвидела подобный конец. Но Рейчел не ожидала, что все произойдет так быстро. Она была уверена, что у нее будет время помочь Кристине сбежать и вместе с Джейсоном Янгом придумать, как помочь матери и дочери воссоединиться.

Лишь сейчас Рейчел поняла, как была наивна и насколько была права Кристина. Жаль, что ничего нельзя изменить, нельзя повернуть время вспять… А что бы она сделала? К кому еще могла бы обратиться за помощью? Рукой, затянутой в перчатку, Рейчел скомкала платочек и промокнула слезы, которые скрывала вуаль.