Письмо - Евгений Блажеевский

«Я просыпаюсь в поздний час…»

Я просыпаюсь в поздний часИ слушаю, как гулок,Под женским шагом вперетрясГарцует переулок.

Рукой, протянутой во мрак,Что густ, как кофе крепкий,Мучительно ищу табакНа шаткой табуретке.

И высекаю лишь на мигИз темноты кромешнойСвоё лицо, как бы тайникДуши слепой и грешной.

И слышу гневный перестук,Отрывисто-короткий.И женский чувствую испугЗа быстротой походки.

Шаги раскачивают ночь,Но места нет надежде,Что это ты спешишь помочь,Как это было прежде…

1973

«Мысль о тебе, что голуби в окне…»

Гуле

Мысль о тебе, что голуби в окне,Что в цирке — лошадь или обезьяна,Естественна.                   В сознание ко мнеТы входишь без нажима, без изъяна.

Ты в думах и на кончике пера.В чистилище, где никотина копоть.И без тебя останется дыра,Которую, пожалуй, не заштопать.

А, впрочем, занесённый на листы,Твой облик заслонит собой пустоты.И нежным светом сладко налитыИз рамок жизни вынутые соты.

1994

ПРОЩАНИЕ

Когда подступает тоска,Когда я и замкнут, и скован,И, как от забора доска,Оторван от мира людского,Тогда в серебристую рань,Забыв о снегах расставаний,Целую тебя через тканьГодов и больших расстояний.Целую сквозь грустный покойОктябрьской нечаянной сини.Ты — чудо, ты будешь такойВо мне и со мною отныне.У счастья секретов не счесть,И я от судьбы не завишу —Ты кажешься лучше, чем есть,Но разницы я не увижу…

ДАМА С СОБАЧКОЙ

Сентябрь завершается. Лёгкий туманОкутал и море, и пляж.Не ходит вдоль берега катамаран —Окончен его каботаж.

Твой палец с колечком в ладони зажат.Идём, замедляя шаги.Своим деревянным пасьянсом лежатНа нашем пути лежаки.

Белёсое море хлопочет у ног,Пустыня воды и песка.И длится томительный диалог,И лестница в город близка.

Куда мы с тобою в обнимку идёмС беспечностью напускной,Мы — сбитые наспех случайным гвоздёмОсенней любви отпускной?

Совсем не входящей в расчёты твои —Как ты накануне сказала.Тебя провожаю до кемпинга и…До завтрашнего вокзала.

Ленивый прилив замывает следы,Баркасы стоят на приколе.Обрывок газеты ползёт вдоль воды,Как перекати-поле.

ПИСЬМО

Желтеют медленные кроны,Поют валторна и гобой.Как над оркестриком, вороныКругами ходят над судьбой.

Погода и пейзаж меняются.Тепла, мой друг, уже не жди.Опять московские дождиНа улицах переминаются.

Они судачат, сообщаСтучат по камню и извёстке.Я вышел в город без плащаИ вот стою на перекрёстке.

Такси летят в сырую мглу,Торопятся листва и люди,А встречный ветер на углуИграет на пустой посуде.

И с мешаниною в мозгу,Как на постылую работу,Я еду к женщине в субботуЧерез огромную Москву…

ТОВАРНЯК

Как горько сознавать: тебя никто не любит,Как страшно одному — на остром сквозняке…

Солома шебаршит, и хваткий ветер лупит,И бочка — ходуном в пустом товарняке.

Качаются, скрипят продутые вагоны,Колёса в темноте разматывают нить.

Любви, причём большой, желают миллионы,Никто не хочет сам кого-то полюбить…

«Я не спешу. Мне некуда спешить…»

Я не спешу. Мне некуда спешить.Листвою шелестит ночное лето.Зачем воспоминанья ворошить,К чему всё это?..

Припоминаю дни и города,И письма, что остались без ответа.Прогнувшись, убегают провода,К чему всё это?..

О узкое, о тусклое и стольБессмысленное преломленье света!..Зачем на раны посыпаю соль,К чему всё это?..

Исчезло ощущение души,Шипя в канаве, гаснет сигарета.Глухие окна, парки, гаражи,К чему все это?..

Над головой горит ночной неонИ Лета протекает через лето,Смывая начертания имён,К чему всё это?..

Под лёгким ветерком уводит в кренЛиству, что ждёт июльского рассвета,Но не смолкает горестный рефрен:К чему всё это?..

1979

«Не страшно сознаться, что пыл…»

Не страшно сознаться, что пылУгас, как светило — в овраге.

Не страшно признаться, что пыль —Сукном на рабочей бумаге.

Не страшно, споткнувшись у скал,Сказать: «Насмотрелся — и баста!..»

Не страшно подумать — устал…И вспомнить про Екклесиаста.

Не страшно, но только одинС душой, что знобяще тревожит,Ты будешь дрожать, и ватинСогреться тебе не поможет.

Не страшно, но только урод,Вдев ногу в железное стремя,Летит,         и скрипит поворотСпины, раздвигающей время.

Не страшно, но только в упорСо смертью, уже без обмана,Как раненый тореадорТы встретишься mano o mano[4].

1994

9

Из цикла

«ОСЕННИЕ ЗАМЕТКИ»

«В осеннем парке мечется Борей…»

В осеннем парке мечется Борей,Пестрит в глазах от жёлтой круговерти,Ложащейся к подножью фонарейВ глухом порыве коллективной смерти.

Сдувает поколение с берёз,И мы, бренча монетами в кармане,Выходим на медлительный откос,На музыку в кочующем тумане.

Что значат наша долгая любовьИ романтизм души, почти ребячий,Пред этой силой, холодящей кровь,Пред облаками над рекой рябящей?..

Что поздняя хвала и похвала? —Они не стоят ничего ей-Богу,Как серая халва и пахлава,Досаду вызывая и изжогу.

Но за кустами издали виднаДощатая площадка мокрой сцены.На ней мы выпьем горького вина,Ещё не вечер, мой дружок бесценный!..

«Может, осень этому виной…»

Может, осень этому виной,Но сошло на землю благолепье.Солнце прибывает за спинойВ медленном своём великолепье

Полусонной улицей, покаСпят жильцы, гуляет кот-молчальник.Вижу, как в окне особнякаОдиноко голубеет чайник.

Предвкушая воцаренье дня,Хор пернатых верховодит в действе,И ложится в тишине ступняГулко, как в полузабытом детстве…

«Покой матерчат под ногой…»

Покой матерчат под ногой,А облако, в привычке древней,Заснуло женщиной нагойНад обомлевшею деревней.

За пожелтевший березняк,Что встал за старенькой плотиной,Уходит росчерком косякИ трогается паутина.

Она касается лица,А под высокою берёзойРазбросаны семян сердца,Как бы в бумаге папиросной.

В верхах далёкий перезвон,Стоят деревья неподвижно,И всё вокруг, как будто сон,В котором и улыбку слышно…

1971

КАЛУЖСКИЕ СТИХИ