Клуб смерти - Джерри Остер

— Почему? — спросил Ньюмен.

Карен Оберн сузила глаза:

— Филу Квинлану, вот тому джентльмену.

— Я спросил не «кому», а «почему»?

Карен Оберн вопросительно взглянула на Квинлана, но тот на нее не смотрел, он здесь ни при чем. Она пояснила:

— Фил — исполнительный редактор.

— А Айвс — коллега-репортер. Зачем стучать на него?

— Я думаю…

— Конечно. Коллега делает что-то, о чем не догадывается босс, вы ему докладываете, стучите. Как вы ни называйте такой поступок, это так.

— Айвс…

— Что, — напирал Ньюмен, — если летел и жил под псевдонимом, значит, не мог тратить казенные деньги, поскольку ему не оплатят расходы на чужое имя, если в газете не в курсе дела, да? О’кей, он мог красть время тогда, когда должен работать, но это не ваше дело, не так ли? Почему вы просто не подождали, не встретились с ним еще раз и не спросили, в чем дело, черт побери, свидание с Нанайской королевой или что-то еще?

— Я не…

— Да, вы все — трое. Вы сказали, что знаете что-то о Мак-Алистер, мисс Оберн, вы должны знать, политический Олимп — ваше пастбище. Скорее всего, вам очень хотелось самой попытаться сделать материал о ней, а дело поручили Айвсу, доверили рассказать о человеке, который переходит в категорию политических тяжеловесов в рамках штата и всей страны. Сдается мне, хотя я честно признаюсь в полном незнании газетного дела, что это делает автора такого материала тоже своего рода тяжеловесом. Вы сказали, что не подошли к Айвсу, когда заметили его в Новом Орлеане, мисс Оберн. Вы начали объяснять, но не закончили, закончу я: вы с ним не поговорили потому, что наложили в штанишки. Я прав?

Карен Оберн глянула на Филдса, который тоже вдруг увлекся счетом снежинок на стекле окна, потом снова на Ньюмена.

— Вы правы. Политический Олимп — мое пастбище. Я, конечно, хотела сделать материал о Мак-Алистер, но в утешение меня послали в Новый Орлеан писать об экономической конференции по Карибскому Бассейну. Не мое пастбище и ничего особо интересного, но суть в том, что я неплохо проводила время: один брифинг после обеда, разговоры о проблемах, никому не интересных, можно веселиться допоздна и спать до обеда.

Кстати, о вечеринках. Ньюмен хотел спросить, с которым из этих двух парней спит Карен Оберн, чтобы они принимали в расчет ее огорчения из-за неполученного важного задания и посылали ее в экзотические места, где можно гулять допоздна и не вставать рано? Потом он присмотрелся и решил, что она спит с обоими, но ни один не догадывается о ее отношениях с другим, будучи уверен, что он — единственный. Только Карен Оберн знает, что на самом деле они оба — ее любовники. Ньюмен Премудрый, Глубочайший и Красноречивейший вещал:

— Послушайте, все это очень интересно, но я на самом деле теряю время, мне еще надо побеседовать с людьми в других местах. Кто-нибудь, сформулируйте, по возможности кратко: что мог делать Айвс в Новом Орлеане, и могла ли за это Мак-Алистер столкнуть его с чертова балкона? Вы ведь к чему-то подобному клонили, а? Он там раскопал нечто, не вошедшее ни в какие статьи. Мог ли ее шантажировать, завысить ставку, а она его убила? По вашим словам, случилось что-то подобное? Не вы, мисс Оберн, вы, Филдс, вы, Квинлан, ну?

Филдс прочистил горло, но Карен Оберн продолжала говорить:

— Мы столкнулись с Айвсом, когда он вернулся из Нового Орлеана. Фил, я и Джо Риз, управляющий редактор. Он не захотел объяснять, чем занимался в Новом Орлеане, однако не отрицал, что ездил туда, и не пытался прикрываться личными делами или чем-то еще. Просто молчал. Мы уверены, что каким-то образом дело касается Фрэнсис Мак-Алистер. Можно, я расскажу еще одну историю, лейтенант? Коротко.

Ньюмен пожал плечами и взглянул на Федеричи.

— Не знаю. Думаю, да. Как, детектив? Есть у нас время слушать?

Стив Федеричи поежился, хотя на самом деле ему хотелось хихикать, бегать, прыгать, кричать и визжать, как придурку. Он располагал всем свободным временем в мире, потому что ему безумно нравилась Карен Оберн. Хотя она даже ни разу на него не взглянула, он успел рассмотреть ее всю, даже проник взглядом под одежду и оценил ее замечательное тонкое нижнее белье. Его беременная жена не имела возможности носить такое. А он специально выписывал каталоги, арендовал для них абонентский ящик, чтобы сохранить собственную слабость в тайне. Стив надеялся, что его чувство к жене вернется, когда появится ребенок. А сейчас он таращился во все глаза на Карен Оберн, которая продолжала говорить:

— Прошло почти восемь лет с тех пор, как Айвс писал об одном убийстве. В то время он работал в отделе городских новостей. Человек по имени Дональд Йост, эпизодический актер, вернулся вместе с женой домой из кино и застал мужчину-рецидивиста, взломавшего его квартиру. Йост схватил кухонный нож, началась драка. Йоста застрелили, взломщик был смертельно ранен ножом и умер на другой день. Жена оказалась единственным свидетелем.

Айвс увлекся Памелой Йост, все выглядело очень романтично. Но вскоре он раскрыл ее обман — взломщик вовсе не был взломщиком, он оказался их общим знакомым, женщина с ним спала. Чудовищно! Шикарно! Там были и оргии, и порнофильмы, и шантаж, и еще одно убийство — женщины-репортера. Если бы Айвс все рассказал полиции, может быть, корреспондентка была бы до сих пор жива. Впрочем, это спорный вопрос.

Спорно. Ньюмен всегда задумывался, что имеют в виду люди, когда так утверждают. Бернштайн часто употребляет это слово. Ньюмен, бывало, заявит: «Клингер — ублюдок, а Истерли — не такое дерьмо». Бернштайн возражает: «Спорно». В каждой истории есть две стороны, и никакой умник не угадает, как может обернуться дело. Закон Ньюмена.

Карен Оберн все говорила и говорила, и ее слова сводились к тому, что если бы Айвс рассказал полиции о своих открытиях, сообщил о том, кто убил мужа Памелы и трахалась ли она с тем парнем, репортерша могла бы еще жить. Если бы на нее не наехал автобус, или не напала акула, или ее бы не сбросил с террасы пентхауза человек, убивший и изнасиловавший свою жену, а потом всех обманувший.

— Мы все думаем, — продолжала Карен Оберн, — что подобная ситуация сложилась и в данном случае: Айвс романтически увлекся.

— Да, но что вас наталкивает на такую мысль? — спросил Ньюмен.

Ньюмен умел вынимать внутренности у людей, заставляя их говорить то, что должен знать для своей работы, что потом открывало путь к решению других важных вопросов. Например, к тому, как заставить Дэвида рассказать, что тот такое знает об Айвсе, чтоб все время хвастаться. Жопа. Бесспорная жопа. Дэвид-жопа.

— Лейтенант, — Филдс вернулся из забытья (куда тут же погрузился Квинлан. Что бы это значило? Ньюмен ничего не понимал, будь он проклят!). — Лейтенант, мы все просим вас рассмотреть и принять к сведению вероятность того, что Чак Айвс знал о чем-то, что могло повредить политической карьере Фрэнсис Мак-Алистер, потому его и убили. Я вижу по выражению вашего лица, что вы не понимаете, почему он не сделал известную ему информацию достоянием гласности, когда у него имелась трибуна, законная моральная поддержка газеты…

— На самом деле, — включился Ньюмен, — не понимаю — у вас все дома? Я не собираюсь вести расследование в этом направлении из-за одной-единственной подозрительной детали, на основании поездки Айвса без начальственного дозволения. Если когда-нибудь у вас появятся сведения, на которые я смогу взглянуть или которые смогу послушать, — записные книжки, пленки, фотографии, видеозаписи, живые свидетели, что угодно, — буду счастлив посмотреть и выслушать. Иначе мы попусту теряем время. У вас есть наши телефоны, вы знаете, как нас найти. Если вспомните то, что забыли рассказать, дайте знать. Детектив Федеричи, идемте.

Федеричи медленно встал, словно его спина дико заболела, словно он никогда не сможет распрямиться, если Карен Оберн не положит на него свои исцеляющие руки, не даст ему телефон своего хиропрактика, массажиста, а заодно — свой собственный. Она же на него не смотрела с той минуты, как они здесь появились.

— Мисс Оберн?

— Вы меня напугали.

— Извините, — сказал Ньюмен. — Я вас специально поджидаю. У меня есть еще один вопрос.

Карен Оберн показала в сторону женского туалета.

— Идемте. Там никого нет.

Ньюмен осклабился и отрицательно покачал головой.

— Ваше пастбище — политический Олимп. Вы следили за продвижением Фрэнсис Мак-Алистер, знаете все сплетни, вы — умная. Как вы думаете, она спала с Айвсом? Вы сказали, между ними было «романтическое влечение», но я хочу знать точно, спала ли она с ним. До того, как вы ответите, позвольте мне вам сообщить кое-что, и неважно, каким образом я это выяснил. Забудьте сразу, как только мы расстанемся, и не огорчайте меня разглашением подобной информации, иначе мне придется, э-э, проколоть шины вашего автомобиля. Никто из парней, с которыми Фрэнсис Мак-Алистер появлялась в обществе, не спал с ней.