Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да, вместе с заявлением в домохозяйство. Вижу, ерзает на стуле…
— И что же он?..
— Смотри, — Шумский перевернул листы и стал отчеркивать карандашом свою запись: «По поводу предъявленной записки заявляю. Да, это писал я, собственноручно. Она адресована моему приятелю Георгию Шлехтеру, который должен был прийти ко мне за переделанной курткой. В тот вечер я не мог быть дома.
Я написал эту записку и приколол ее к входной двери снаружи, как это делаю обычно в таких случаях. Где проживал и работал Шлехтер, я не знаю, отчества я его тоже не знаю».
— Ловко придумано, — воскликнул Изотов.
— Не очень, но тебе, Витя, надо проверить, что это за Шлехтер. Займись завтра. Так, теперь о Кордове. Он отрицал знакомство с ним, а сегодня вспомнил.
— Не без твоего участия? — засмеялся Виктор.
— Еще бы. Я ему рассказал, от своего имени, конечно, то, что говорил вчера Кравцов. Ну, Потапенко туда-сюда, — приложил руку ко лбу… Вы правы, говорит, был такой у меня — их ведь, заказчиков, много, всех не упомнишь… Тут я про пиджак спросил, чей он? Его, говорит, Кордова…
Изотов присвистнул:
— А при обыске он говорил, что его собственный?!
— В том-то и дело, позабыл, видно! Кордов, говорит, дал мне его давно и потом не заходил, наверное, ему стало стыдно за свое барахло.
— Откуда он знает Кордова, ты не спросил?
— Спросил. Так, случайно познакомились. Но это, в конце концов все равно. А вот что историю с рубашками он объясняет тоже чистой случайностью — это уже не важно. Далматов и Калыня, видишь ли, приезжали к нему лишь учиться играть на аккордеоне. Наивность!
— Да, дети придумают умнее, — заметил Изотов.
14Сергей Чтецов жил в Риге уже почти две недели. В день приезда, оставив чемодан в уютной гостинице «Саулит», где ему дали номер, он отправился в Управление милиции. Моложавый полковник с сизым пятном на щеке принял Сергея быстро.
— Мы тут кое-что уже предприняли по вашему делу, — он снял трубку с телефона и мизинцем пять раз крутнул рулетку. — Эльмар, поднимись, пожалуйста, ко мне.
Когда в комнату вошел высокий блондин, как показалось Чтецову, вяловатый и некрасивый, подполковник представил:
— Познакомьтесь, лейтенант Эльмар Пуриньш. Он вам будет полезен, тем более, что о Далматове у него собран некоторый материал.
Чтецову пришелся по душе этот некрасивый парень. Застенчивый, но не вялый, как сначала подумал о нем Сергей, Эльмар прошел за свои годы трудную жизнь. Они были одногодками с Сергеем. Отец Эльмара, краснодеревец на заводе ВЭФ, умер от туберкулеза, когда сыну едва минуло семь лет. Вскоре после смерти отца в дом пришла новая беда — мать, несшая выстиранное белье хозяйке, попала под грузовик, и Эльмар ее больше не видел: она так и не вышла из больницы. Мальчик батрачил у фермеров, которые в первые годы держали его больше из милости: какой прок от десятилетнего мальчишки. А потом, когда он вырос и возмужал, его уже охотно брали на сезонные работы. Но все равно, как и в детстве, он ходил полуголодным, а денег не было. Когда Литва присоединилась к Советскому Союзу, Эльмар пошел служить в Красную Армию. Началась война с фашистами. Вместе с латвийскими частями Пуриньш защищал свою, ставшую по-настоящему родной, землю, отступая, сидел в обороне, и брал столицу своей республики, получив за это орден Красного Знамени. Кончилась Великая Отечественная война, но не закончилась она для многих латышей — пришлось выкорчевывать остатки националистических банд, засевших в лесах, болотах, и мечтавших вернуться к прежней Латвии. Коммунист Эльмар Пуриньш с товарищами сидел в засадах, делал облавы…
Пришла демобилизация, и Эльмар стал работать в милиции, в уголовном розыске.
— Ты посмотри эти записи, — сказал он Сергею (они сразу перешли на «ты»). — А вечерком я тебя познакомлю с Далматовым — тебе стоит посмотреть на него в жизни.
— Добре, — ответил Сергей, беря шапку.
Сергей попал в Ригу впервые, о Латвии он знал лишь по книгам Вилиса Лациса и Яна Райниса, по газетным сообщениям и фотографиям, да по кое-каким вещам, созданным в республике и продававшимся в Ленинграде. Сергея, любившего все видеть своими глазами, это не могло удовлетворить, и он с жадностью присматривался к столице республики.
Сергей и Эльмар шли по улице Ленина, пересекая улицу Кирова.
— Это вот центр, — говорил Эльмар — то, что у вас Невский. Сейчас мы пойдем по бульвару Свободы. Ригу я знаю хорошо, я ведь родился здесь… А вот в Ленинграде не был, все хочу съездить, но никак не собраться.
— Вот теперь я тебя приглашаю, приезжай, покажу тебе все, что у нас есть. Но смотри, — засмеялся Сергей, — за месяц всего не увидишь!
Они подошли к памятнику В. И. Ленину, установленному в начале бульвара.
— Я считаю этот памятник лучшим в городе, — убежденно сказал Пуриньш. — Как только установили памятник, сюда принесли цветы, и теперь приносят каждый день круглый год…
Бульвар Свободы чем-то напоминал ленинградский бульвар Профсоюзов, и Сергей вдруг с удовольствием почувствовал, что он дома. А Эльмар шел вперед, увлекая его за собой, и говорил, показывая налево:
— Это Совет Министров, а на другой стороне почтамт…
Был вечер, когда Эльмар и Сергей направились в ресторан «Луна». Сергей не удержался, чтобы не остановиться около памятника Свободы. Он запрокинул голову, стараясь рассмотреть, что находится на конце высокой, сужающейся кверху колонны.
— Не порти глаза, все равно не увидишь. Там стоит женщина, черная, как это небо, с тремя золотыми звездами, которые она держит на вытянутых руках над головой, — объяснил Эльмар и поморщился. — Это старое произведение, буржуазное, стоит так, для красоты. В общем, не та свобода. Кто бы в наше время стал бы ее делать черной? Пойдем, не трать времени…
Ресторан «Луна» помещался в угловом доме, недалеко от канала. Он был небольшим, но комфортабельным и считался одним из лучших в городе. Посетителей было немного, но они все время прибывали. Джаз играл без пауз, так что трудно было отличить, где кончается одна мелодия и начинается другая. У микрофона, в центре эстрады, сидел мужчина в черном фраке, растягивая меха аккордеона, украшенного перламутром, золотом и слоновой костью. Сергей вдруг вспомнил Потапенко — вот так и он когда-то выступал на эстраде…
Подошел официант, протер, больше для видимости, и без того чистые фужеры и рюмки, откупорил бутылки с пивом и, повесив полотенце на руку, попросил заказать ужин.
— Посмотри на стол справа, — тихо проговорил Эльмар, глядя в глаза Сергею, как будто рассказывая ему что-то. — Ждут хозяина.
— Его?
— Да, у него большие связи и сети неплохие, крепкие… Вот так мы с ней потеряли друг друга, — сказал он вдруг громко и засмеялся. Сергей впервые увидел его смеющимся и тоже рассмеялся. — Но я найду ее… А вот и он, — снова перешел на тихий говорок Эльмар.
Сергей не поднял головы, не обернулся. Уголком глаза он заметил Бориса Далматова, молодого высокого и здорового мужчину. Он шел под руку с Вентой Калыней, его подругой, небрежно разбрасывая легкие поклоны сидящим за столиками. Сергей узнал их сразу — он уже успел изучить их фотографии, подшитые в деле, которые ему дал Эльмар.
Далматов был одет в зеленый с белой искрой свободный пиджак. Под ним виднелась шелковая ковбойка. Узкие серые брюки почти обхватывали щиколотку. Вента, миловидная стройная женщина, сверкала бриллиантами. Они были всюду: и на ушах, вправленные в тонкие золотые сережки, и на перстнях, и на броши, приколотой к черному бархатному, сильно декольтированному платью. Оба сели за столик в противоположном углу зала. Официант сразу подошел к нему и, согнув спину, остановился, пока Далматов не заказал ужин.
— Ты где встречаешь Новый год? — спросил Эльмар.
Чтецов пожал плечами:
— Не думал еще… Право не знаю, в гостинице, наверное…
— Значит, тебя никто не приглашал? Чудесно, ты придешь ко мне… У нас соберется несколько человек, я тебя познакомлю с девушкой, будет тебе пара!
Эльмар потягивал из бокала вино, курил и ничем не показывал, что интересуется происходящим в зале. Но Сергей знал, что ни одно движение, ни один шаг Далматова и Венты не скрываются от его глаз. И Сергей, поддерживая беседу, также внимательно наблюдал за соседним, его, Далматова, столом. Он видел, как к ним, покачиваясь, подошел высокий худой щеголь, и, наклонившись над ухом Далматова, что-то проговорил ему. «Хозяин» хлопнул в ладоши и что-то воскликнул.
Неожиданно, словно сговорившись, гости пошли танцевать. Столики опустели. Далматов взял за талию молоденькую женщину в кружевном платье и слегка улыбнулся ей.
— Я хочу начать вечер с танца, который подаришь мне ты, — донеслось до Сергея.
Венту подхватил широкоплечий мужчина с усиками. Погас свет. По залу заметались синие, красные, зеленые лучи прожектора. Гремел джаз-оркестр. Так же задумчиво смотрел на танцующих аккордеонист, перебирая пальцами клавиши и отбивая лаковым ботинком такт.
- Том 4 Начало конца комедии - Виктор Конецкий - Советская классическая проза
- Огни в долине - Анатолий Иванович Дементьев - Советская классическая проза
- Алая радуга - Сергей Иванович Черепанов - Советская классическая проза
- Том 3. Рассказы. Воспоминания. Пьесы - Л. Пантелеев - Советская классическая проза
- Том 2. Дни и ночи. Рассказы. Пьесы - Константин Михайлович Симонов - Советская классическая проза
- Собрание сочинений. Т.2 Иван Иванович - Антонина Коптяева - Советская классическая проза
- Товарищ Кисляков(Три пары шёлковых чулков) - Пантелеймон Романов - Советская классическая проза
- Мешок кедровых орехов - Самохин Николай Яковлевич - Советская классическая проза
- Детектив с одесского Привоза - Леонид Иванович Дениско - Советская классическая проза
- Мы из Коршуна - Агния Кузнецова (Маркова) - Советская классическая проза