Воспоминания (1915–1917). Том 3 - Владимир Джунковский

Воззвание комитета 57-го Сибирского стрелкового полка

27 апреля я получил рапорт от командира 57-го Сибирского полка с приложением воззвания полкового комитета этого полка с ходатайством его о разрешении послать оное в одну из редакций для помещения в газетах, что я разрешил.

Воззвание это было следующего содержания:

«Товарищи солдаты Петроградского гарнизона и рабочие! Тревоги и боли охватили нас, когда мы услышали, что среди вас начались уже междуусобицы и уже пали первые жертвы не в борьбе за свободу, а в кровавом столкновении за обладание власти.

Угнетающе действуют на нас эти события, убивая у нас волю, энергию и долго лелеянные мечты о нашем будущем счастье в раскрепощенной теперь и свободной матушке родине.

Вы кричите: «Долой войну!». Но мы совершенно не понимаем, что же нам тогда делать. Оставить наши заряженные ружья и повернуть назад затем, чтобы немцы нашими же патронами расстреляли нас в спину. Но вспомните, – не так давно это было, – когда вы, празднуя день всемирного праздника труда, веселые и жизнерадостные, шествовали по улицам с пением «Вставай подымайся солдат-гражданин», с кликами и радостями приветствовали друг друга с флагами и стягами, с красными знаменами и хоругвями ликовали в мирной обстановке, мы, угрюмо и молчаливо, без всякой веры и надежды на собственное благополучие, сидели в окопах и защищали своей грудью ваше веселье и ваши радости. Как сыны России мы всегда были, есть и будем добрыми и незлобивыми. Мы протянем немецкому народу руку, простим все причиненные нам страдания, но тогда, когда он сам протянет нам обе руки, а не теперь, когда протягивая нам левую руку с лживой прокламацией, в правой он держит бомбочку, и со зверской жестокостью добивает уже раненного и умирающего.

Вы кричите: «Пойдем делить землю». Но имеете ли вы право делить ее без нас в то время, когда мы не имеем возможности даже оглянуться назад, ибо сейчас уже получим опять удар в спину.

Вы кричите: «Долой Временное правительство». Но тогда мы не знаем, кому же мы присягнем? Ленину и К°, которых мы не знаем и в искренность которых мы не верим.

Мы присягали Временному правительству сознательно, ибо мы видели в нем людей, облеченных доверием народа, борцов за народ и нашу родину еще в дни деспотической, жестокой и лживой монархии».

Несчастный случай в 57-м Сибирском полку от разрыва немецкого снаряда

В этот же день при обстреле немцами нашей передовой линии один тяжелый снаряд попал в окоп землянки резервной роты этого полка и разорвался внутри ее. Из 10 солдат, находившихся в землянке, убито было 8, два каким-то чудом остались в живых, у одного не оказалось даже царапины, он был только оглушен, другой легко ранен в мягкие части и контужен. Я тотчас по получении этого печального известия поехал на место, навестил уцелевших, которые меня поразили своим спокойствием, как будто случилось самое обыкновенное происшествие.

На другой день состоялись похороны убитых при исключительно торжественной обстановке.

В ночь на 1-е мая 59-й полк сменил на позиции 57-й, который отошел в корпусный резерв, а затем пришло распоряжение удлинить фронт дивизии, вследствие чего пришлось на позицию поставить еще 58-й полк.

Переход штаба дивизии в Павлюковщизну

Штабу дивизии вследствие удлинения боевого участка оставаться в г. дв. Грушевка нельзя было, он оказывался совсем на фланге, поэтому пришлось к 5 мая перенести стоянку в г. дв. Павлюковщизна, находившийся на Слуцком шоссе. Было жаль уходить из Грушевки, лишаться всех удобств, но управлять обороной оттуда было немыслимо.

Во время стоянки штаба в этом богатом польском имении Грушевка, мне пришлось повоевать с местными крестьянами, часть которых, не будучи выселены из боевой полосы, производила бесчинства. Так они разгромили семейный склеп владельца имения, прекрасный мавзолей, вытащили гробы предков и разбросали кости. Помещица (фамилию ее я сейчас не помню)[681] приехала и все привела в порядок, но не прошло и трех дней, как опять могилы были разграблены и кости разбросаны. Тогда я решился вступиться и, вызвав к себе старост окрестных деревень, предупредил их, что могилы будут приведены в порядок и если крестьяне опять позволят себе произвести новое святотатство, то все три деревни будут выселены в тыл, т. к. это 3-хверстный район передовой линии. После этого предупреждения бесчинства прекратились.

В день ухода штаба дивизии из Грушевки, немцы совершенно неожиданно обрушились на эти деревни и засыпали их тяжелыми снарядами. Крестьяне в ужасе бежали в леса, деревни запылали, я отправил из резерва два батальона для тушения пожара – удалось отстоять более половины домов. Крестьяне сочли это божьим наказанием за глумление над умершими. Одновременно с переходом на новую позицию от меня взяли мортирную батарею, заменив ее тяжелой. Мне было очень жаль расстаться с ней и я отдал о ней следующий приказ:

«С искренним сожалением расставаясь с доблестной 1-й батареей 10-го мортирного артиллерийского дивизиона, считаю приятным для себя долгом выразить командовавшим батареей во вверенной во время пребывания ее во вверенной мне дивизии капитану Руанет[682] и поручику Пащенко[683] и всем офицерам и солдатам мою сердечную благодарность за прекрасное выполнение всех боевых задач и отличную стрельбу батареи».

5-го мая я устроился со штабом на новом месте в имении Павлюковщизна. <…> Зато все было под руками, а это было большим удобством, а главное – от позиции было менее трех верст и штаб находился в центре ее, прекрасное шоссе соединяло как с позицией, так и со штабом корпуса и со штабом армии.

Меры против пожаров

Благодаря шоссе я стал ездить на позицию в окопы даже на велосипеде. Со второй половины апреля холода и дожди сразу сменились жаркой, сухой погодой, так что в начале мая была прямо засуха, благодаря чему начались даже пожары; озабоченный этим, я обратился со следующим приказом:

«В настоящее время, благодаря сильной засухе в разных местах вспыхивают пожары от неосторожного обращения о огнем. Начальникам частей дивизии вменяю в обязанность разъяснить всем подведомственным им чинам о необходимости соблюдения крайней осторожности с огнем. Начальствующим лицам как офицерам, так и солдатам следить во вверенных им участках, чтобы эта осторожность особенно проявлялась при зажигании костров, отнюдь, уходя, не оставлять их гореть, а тушить самым тщательным образом, чтобы не оставалось ни одной искры.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});