Воспоминания (1915–1917). Том 3 - Владимир Джунковский

Программа была, насколько мне припоминается, следующая:

«1) Молебствие перед выстроенным покоем, полком в полной боевой амуниции с оркестром на правом фланге и с флагами в каждой роте с выработанными лозунгами.

2) Слово священника.

3) Прохождение церемониальным маршем перед начальником дивизии.

4) Слово начальника дивизии, если он пожелает.

5) Слово председателя полкового комитета.

6) Речи других ораторов.

Затем обед, а днем игры на призы».

Против программы, я, конечно, никаких возражений не сделал, высказал только надежду, что никаких лозунгов, направленных против войны и боевых действий комиссией допущено не будет.

Наступило 1-е мая. Кроме 60-го полка только 59-й реагировал на празднование 1 мая, выпустив следующее воззвание:

«Граждане!

Кто не относился сочувственно к празднованию 1-го мая?

Чьи симпатии не были на стороне трудящегося класса, который устраивая этот праздник, тем самым выказывал свой протест против имущего буржуазного класса. Завтра – Первое мая. Первый свободный народный праздник. Там, в тылу, народ достойным образом решил посвятить ему этот день. День, когда весь народ, сознавая свою победу над рухнувшим строем, тесно смыкает ряды, чтобы идти к свету, к правде, и создать новую собственную жизнь.

Граждане! Встретим и мы достойным образом этот традиционный праздник и пусть там в тылу знают, что и нам нужен свет, правда, что и мы хотим другой жизни.

Довольно унижения, довольно бесправия. Да взойдет заря новой жизни над нашей многострадальной родиной.

Полковой комитет 59-го Сибирского стрелкового полка».

Но эту программу не суждено было осуществить, она осталась на бумаге, т. к. полк этот в ночь на 1-е мая вступил на позицию.

В 9 часов утра я поехал в 60-й полк. Не без волнения я подъезжал верхом к выстроенному полку, я уже издали увидал длинную полосу флагов и стягов (целую неделю сшивали их и вышивали сами солдаты) по линии фронта. Раздалась команда «на караул», музыка заиграла Преображенский марш, сменившийся «Коль славен».

Под эти чудные звуки я тихо объехал выстроенные покоем батальоны, здороваясь со стрелками и поздравляя их с праздником. Люди выглядели бодро, весело, в каждой роте по флагу, перед каждым батальоном по длинному полотнищу на двух палках. Флаги большей частью красные, остальные белые с надписями из красного кумача.

Полотнища белые с красными буквами, у всех офицеров и солдат на груди красный бантик. Надписи были всевозможные и, к моей радости, ни одной против войны или за мир. Рядом с «Да здравствует революция!», «За демократическую республику!», «Пролетарии всех стран соединяйтесь!» и такие «Сейте разумное, сейте прекрасное, спасибо вам скажет русский народ», «Поменьше слов, побольше дела» и т. д.

По окончании молебствия священник о. Павел Мансуровский, о котором я уже упоминал как об образцовом священнике, сказал чудное слово, посвященное первому мая с чисто христианской точки зрения, произведшее огромное впечатление. Затем был церемониальный марш, по окончании которого я обратился к полку, поблагодарив за блестящее прохождение и затем, еще раз приветствуя с праздником труда, сказал несколько слов по поводу его значения.

Я сказал, что уже по своему названию этот день является праздником трудящихся масс, что только тот, кто трудится тем или иным способом, достоин его праздновать, что это есть как бы награда за понесенный им труд, выпавший на его долю. Я и предложил, чтоб каждый про себя подумал, считает ли он себя достойным праздновать этот день, выполнил ли он с полной добросовестностью лежавший на нем долг. К сожалению, таких окажется немного прибавил я, т. к. большинство старалось и старается после данной им свободы отвильнуть от лежащих на них обязанностях, сколько раз бывали в полку печальные факты отказа от работы, от исполнения даже приказов. Всем, кто в этом повинен, не может не быть сейчас стыдно, тому не может быть не по себе, если только у него не заглохла совесть.

В заключение я выразил надежду, что сегодняшний праздник вдохнет в них бодрость и желание не отступать вперед от лежащих на них обязанностей, помня, что звание свободного гражданина возлагает на каждого такового большую ответственность перед Богом в лице своей совести и перед Родиной.

Затем я выслушал очень дельное и здравое слово председателя полкового комитета и простившись с полком, уехал. Полк провожал меня криками «ура».

Организационное собрание дивизионного комитета

Но вернусь к 20 числам апреля, когда 22 апреля состоялось организационное собрание дивизионного комитета учреждений моей дивизии, которое я открыл лично. Первый раз мне пришлось открывать такое собрание, совершенно не вязавшееся со всеми моими взглядами на военное дело и потому эта роль, которую я принужден был взять на себя, была мне неимоверно тяжела. Я открыл собрание и, по избрании президиума, передал председательствование избранному председателю, после чего заседание продолжалось уже в моем отсутствии. <…>

Хотя собрание и прошло гладко, но прочитавши протокол его, у меня остался какой-то неприятный осадок, потом мне удалось несколько направить деятельность комитета по правильному руслу, взяв в свои руки инициативу, и проявленным интересом к работе комитета приобрести необходимое влияние на него. Для этого я завел в приказах по дивизии особый политический отдел, в котором опубликовывал все распоряжения, касающиеся комитетов и политической жизни в частях, печатал протоколы заседаний с моими революциями, а также высказывал свои взгляды на те или иные проявления политической жизни в частях дивизии.

Для заведывания политическим отделом я учредил особую должность в штабе дивизии, на каковую назначил штабс-капитана Пядышева[658], образцового офицера, умного, отлично разбиравшегося во всех сложных и щепетильных вопросах, а главное, обладавшего огромным тактом. Он и был моим ближайшим помощником по политическим делам и посредником между мной и комитетом. Благодаря ему, приобревшему большое уважение со стороны всех комитетов, у меня наладились с комитетами очень хорошие отношения и никогда недоразумений не было. Все протоколы после заседаний представлялись мне и постановления приводились в исполнение только после моего утверждения – этот порядок, который мне удалось установить, способствовал сохранению порядка в дивизии.

Происшествие на позиции. Несчастный случай при пристрелке 1-й батареи

16 апреля у меня в дивизии произошел весьма прискорбный случай, – 1-я батарея моей дивизии при пристрелке обстреляла свои окопы, последствием чего два стрелка у меня были ранены, из коих один скончался. Меня этот случай страшно расстроил, я приказал произвести дознание, результаты коих я обнародовал в приказе по дивизии:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});