Воспоминания (1915–1917). Том 3 - Владимир Джунковский

«4 апреля 1917 г.

Приказ № 437 по Гренадерскому корпусу.

15-я Сибирская стрелковая дивизия выходит из состава корпуса. Товарищи-стрелки недолго пробыли с нами – всего около трех месяцев. Придя в корпус, молодая дивизия, только что начавшая свое существование, была принята с открытым сердцем, служили мы все вместе крепко, дружно и связно; все это совершенствовалось с каждой минутой и сулило в будущем вполне хорошие боевые результаты. Теперь приходит пора нам расстаться. Товарищи-стрелки, начальники и подчиненные, офицеры и солдаты всех родов оружия и службы. Выросши чуть не с детских лет в крепком товариществе и привыкши к нему, высоко ценя его вообще и привыкши отдавать должное и издавна уважать всякую организацию и организованность, я с трудом всегда расстаюсь со всем привычным, нажитым, особенно теперь в трудное боевое время. Мне грустно расставаться с вами как вследствие этих причин, так и потому, что мы вместе и так еще недавно встретили с вами зарю новой жизни, пробудившей Россию от векового тяжелого сна; вместе налаживались к обновленной работе на началах свободы.

Дай же Бог вам, товарищи-стрелки, офицеры и солдаты, счастливой и славной службы на пользу родине. От души благодарю всех вас, как начальник и товарищ, за крепкую и исправную всегда боевую службу.

Особенно благодарю начальника дивизии генерал-майора Джунковского за его честный, неустанный труд на пользу общего дела в родной дивизии. Строгий к себе и другим, правдивый, энергичный и преданный Родине, доблестный и хороший товарищ, он был всегда близок к своим войскам по существу и много трудов посвятил боевой службе их и, в частности, посещению позиций, по справедливости служа достойным примером для своих подчиненных. Русское чистосердечное спасибо Вам, глубокоуважаемый Владимир Федорович, за ваше теплое отношение к делу и войскам.

Буду искренно всегда рад, если судьба вновь столкнет меня с вами и всею 15-й Сибирскою стрелковой дивизией на боевом и жизненном пути. Постойте же товарищи крепко за нашу мать-Россию, дорожите золотой свободой и да благословит вас всех Господь.

Командир корпуса генерал-лейтенант Парский».

<…> 5-го апреля я двинулся с штабом тоже в три перехода. Первый ночлег был на пункте Пуришкевича в Погорельцах, второй в штабе 9-го корпуса, а третью ночь я уже был на месте. В Погорельцах нас атаковала эскадрилья немецких аэропланов, сброшено было до 50 бомб, к счастью потери были небольшие, все же мы потеряли 5 лошадей в нашем обозе. Матвеевы из Покатовки двинулись вместе и прибыли в новое расположение штаба одновременно с нами. Это было чудное, совсем не разоренное имение «Грушевка», в котором штаб разместился не только с полным удобством, но прямо-таки роскошно. Дом представлял собой настоящий дворец со всеми удобствами вплоть до электрического освещения. В новом помещении меня ждал мой племянник – сын моей сестры Константин[650], и ужасно обрадовался его повидать, он переночевал у меня и уехал в свою бригаду, он отбывал повинность в гвардейской конной артиллерии. Полки разместились более или менее хорошо, на довольно сухих местах, заняв хорошие землянки.

Командиром корпуса оказался мой хороший знакомый, командир Измайловского полка, генерал Киселевский[651], который меня очень радушно принял. К сожалению, это были последние дни его командования, он ожидал другое назначение; его заменил генерал Тележников[652] – довольно отрицательная величина. На другой день нашего переезда в Грушевку пришли подарки, привезенные Матвеевым и в течении нескольких дней мы занимались раздачей их частям дивизии. После этого Матвеевы уехали, к большому сожалению всех чинов штаба, которые все очень сблизились с ними.

Как только я устроился в Грушевке, то послал Парскому в ответ на его прощальный приказ, следующую депешу:

«Комкору Гренадерского. Глубоко растроганные дорогими напутственными словами Вашими в приказе № 437 все чины вверенной мне дивизии просят меня от всего сердца поблагодарить Вас за столь душевное к нам внимание и лестную незаслуженную оценку нашей работы.

С глубокой грустью расставались с вверенным Вам Гренадерским корпусом, где мы были так ласково приняты и где сразу почувствовали себя уютно и хорошо, благодаря той удивительной отзывчивости, которую мы встретили в вас, снисходительности и доброте вашей, которые всегда нас трогали и подбодряли к работе.

Пережив с Вами и вашими гренадерами пробуждение России к новой жизни, эти великие дни мы еще больше сплотили сибирских стрелков с гренадерами и никогда не забудем тот корпус, в который попала наша дивизия впервые после ее сформирования…».

Заступление дивизии на позицию

Не успели мы как следует устроиться, как получен был приказ одному из полков дивизии заступить на позицию, сменив части 31-й дивизии.

Новая позиция была совершенно исключительная, как по устройству и оборудованию окопов, так и месторасположению ее. От немцев было далеко и вся она была укрыта. После трудной и опасной позиции в Гренадерском корпусе это был рай. На позицию в окопы я поставил 37-й полк. <…>

10 апреля состоялся приказ о назначении Киселевского командующим 10-й армией, мне было очень жаль с ним расставаться, за краткое наше знакомство, в боевой обстановке, я очень сблизился с ним.

Перед его отъездом в штабе 9-го корпуса состоялся прощальный завтрак, после которого была снята общая группа. <…>

К этому времени относятся первые попытки внести некоторую систему и порядок в образовавшиеся уже политические организации в войсках, которые стали принимать в некоторых частях, главным образом, на Северном фронте чуть ли не диктаторский характер. Это, конечно, служило причиной полного развала частей. На верхах спохватились и стали вводить эти, возникшие уже организации в известные рамки, что было, конечно, нелегко.

У меня в дивизии организации находились в самом зачаточном состоянии, и потому приказ Верховного главнокомандующего о временном положении об организации чинов Действующей армии и флота пришел как раз вовремя – ломать ничего не пришлось, а просто организовывать комитеты по преподанной свыше программе. Я был очень рад этому приказу, т. к. он устанавливал известный порядок, а главное, не допускал в комитетах обсуждения вопросов боевых, обучения части и организации работ. <…>

Разослав этот приказ во все части дивизии и преподав начальникам всех степеней лично прочесть его в ротах батареях и командах и разъяснить солдатам, я обратился к ним 13 апреля со следующим призывом, изложенным в приказе по дивизии:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});