Последний очевидец - Василий Шульгин

Я открыл последнее отделение. Я увидел последнюю одалиску. Но она закричала раздирающим голосом:

— Вася! — и обвила руками мою шею.

Голые руки у нее были загорелые, как у цыганки, и на них золотые браслеты.

…И все исчезло, то есть я проснулся. Проснулся, подивился этому сну. Ведь несколько часов тому назад я видел и даже вел под руку четырнадцатилетнюю девочку, правда, дерзкую, но одетую, ни в коем случае не одалиску. Подивился — и заснул. Однако твердо запомнил этот яркий сон.

* * *

Это было, то есть снилось мне, в нашем киевском особнячке, в моей комнате…

Когда же это могло быть? Я уже, кажется, кончил университет, брат младше меня на пять лет, ему было девятнадцать. Девятнадцать лет ему когда было — когда мне было сколько? — двадцать четыре. Тысяча девятьсот второй год!

В тысяча девятьсот втором году, скажем.

Нет, это не было в девятьсот втором, в девятьсот втором я уже отбывал воинскую повинность. Значит, в тысяча девятьсот первом…

Прошло много лет. Примерно девятнадцать… Значит, был тысяча девятьсот двадцатый год, лето. Я был в Севастополе. Тогда в Севастополе была большая жилищная теснота, и мне дали место на корабле «Рион», двенадцать тысяч тонн… Он стоял в одной из бухт Севастополя на якорях. Чтобы попасть на него, надо было вызвать плот. Поэтому я подходил обыкновенно ночью и кричал в темноту:

— На «Рионе»!

Отвечали:

— Есть на «Рионе!»

— Подайте плот!

Ответ:

— Есть подать плот!

И начинала дребезжать цепь и плескать вода. Затем Рион… то есть плот… отправлялся обратно, к трапу на корабле. Я кричал с плота:

— Мичман Шульгин.

Ответ:

— Всходите!

Я подымался по трапу, дежурный офицер разрешал мне отыскивать свою кабину. Я шел через деки и всякие спардеки и по лесенке опускался в полный мрак и затем, считая ступеньки, попадал в свой коридор. Там, считая ручки кабин, в полной темноте находил свою кабину. На столике находил свечу, вставленную в бутылку, зажигал ее и при свете убеждался, что крысы съели мой хлеб начисто. Потом ложился на койку, где когда-то был бархат, а теперь грязный матрац. Тушил свет и засыпал, не обращая внимания на то, что крысы бегают по мне.

А они…

Но спал я все-таки чутко. И проснулся оттого, что услышал: кто-то трогает ручки дверей. Этот «кто-то» приближается, и я слышу женский голос. Она неуклонно подходит ближе, трогая дверные ручки, и я слышу, как она говорит:

— Василий Витальевич Шульгин?

Тут я вскочил и зажег свечу. И стоял на коленях на моем ложе. Дверь раскрылась, и вдруг женщина бросилась мне на шею с криком:

— Вася! — и охватила мою шею голыми коричневыми руками.

И на это темной коже блеснули золотые браслеты.

Это была Лена.

* * *

Она рыдала:

— Я приехала… из Одессы… мне сказали, что вы тут…

Я спросил ее:

— А Филя?

А кто такой Филя? Ее муж, а мой племянник.

Она зарыдала сильнее:

— Схватили… сидит…

Утешая ее, я сказал ей следующее:

— Я упросил Врангеля телеграфировать по беспроволочному телеграфу в Одессу — с предложением: «В Севастополе сидит видный большевик. Предлагаем мену на Могилевского». Телеграмма была получена, так как дали так называемую «расписку»… Но не ответили. Поэтому я собираюсь с Тендры (с острова Тендра, куда я поплыву через несколько дней) попытаться вернуться в Одессу, собрать человек двадцать, напасть на ЧК и освободить Филю.

План, конечно, был фантастический, но она успокоилась. Рыдала еще, но наконец заснула у меня в объятиях, прижавшись, как к единственному существу, который подал ей какую-то надежду.

Утром она проснулась и ушла, как пришла.

Я действительно попал на Тендру и пытался пробраться в Одессу. Но попал в яростный норд-ост, который швырнул меня на румынский берег. И с этого началось мое принудительное эмигрантство…

С Леной я увиделся снова уже в 1926 году, в Польше. Она приняла католичество и вышла замуж за поляка, который был ее давнишним поклонником…

Мой племянник Филипп погиб…

Наши севастопольские идиоты перед эвакуацией Севастополя расстреляли большевика, которого я предполагал поменять на Филиппа…

(Они должны были его вывезти… И расстреляли моего племянника…)

* * *

Вся эта трагическая история — это фон для моей мысли. Я хотел рассказать, как сон, который я видел в Киеве и запомнил, сбылся через девятнадцать лет…

Это, несомненно, сбывшийся сон, его нельзя не узнать. Однако обстановка как будто совершенно другая.

Во сне — длинный коридор публичного дома, где я ищу Лену. Наяву — длинный коридор корабля, где Лена ищет меня.

Однако раздирающий крик: «Вася!» в публичном доме такой же, как в трюме корабля «Рион»… И голые загорелые руки с золотыми браслетами те же в публичном доме… те же, что в каюте корабля «Рион»…

Вот и все.

Вывод: сон о публичном доме является вещим, ибо он сбылся в трюме корабля «Рион».

28 августа 1971 года

P. S. Лена стала кокаинисткой. Она вышла замуж за поляка, который был другом когда-то моего Филиппа и ее поклонником…

Ф. М. (из книги «1920») — Филипп Могилевский, талантливый скульптор, но не кончил академию… Он и брат мой женились на двух сестрах из этой совершенно выродившейся семьи… Они были очень красивые, но такие…

(Выродившиеся?..)

ПРИЛОЖЕНИЯ

I. Опыт Столыпина

Что характерно для Государственной Думы третьего созыва? Вот что: большинство, занимавшее центральное положение, принуждено было бороться с левыми и правыми.

Бороться за что?

За мирную Эволюцию.

— Вперед, на легком тормозе, — говорил Петр Аркадьевич Столыпин.

Этот лозунг не подходил ни левым, ни правым.

* * *

Сначала о левых.

Почему они не хотели мирной Эволюции?

Потому, что хотели Революции, причем в этом смысле не признавали никаких тормозов.

Наоборот, они хотели все разрушить немедленно. Огнем и мечом! Под мечом разумелись вооруженные восстания, огонь же понимался буквально. Они стали жечь помещичьи усадьбы, немногочисленные культурные центры в России. Каков характер был этих поджогов, явствует из того, что графиня Софья Андреевна Толстая наняла диких осетин, чтобы охранять Ясную Поляну. Говорят, она ограничилась одним осетином. И что же, он охранил дом, где писался роман «Война и мир»? Охранил. Как же это могло случиться? А как случилось, что другой полуосетин властвовал над целой Россией? Имя ему Джугашвили, иначе Иосиф Виссарионович Сталин.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});