Физрук - Валерий Александрович Гуров

увидел, что глаза у трудовика красные. Похоже, не спал всю ночь. Ну понятно, в отличие от меня, Виктор Сергеевич человек подневольный. К тому же, будучи майором, нацелен на задачи серьезного уровня. Мы пошли вдоль аллеи, где уже носились детишки, у которых впереди были все каникулы. У меня тоже, но в отличие от этих счастливчиков школяров — я уже не строил иллюзий, что они пройдут беззаботно. А ведь я еще в Москву хотел съездить! Неужели отменится?

— Допуск тебе оформим завтра, — начал Курбатов, — а сейчас слушай… В стране действует целый преступный синдикат, имеющий связи с зарубежными странами. Во многих городах функционируют подпольные предприятия по пошиву модной одежды, на которую пришиваются подлинные иностранные ярлыки, благодаря чему эта продукция выдается за изделия известных западных фирм. Подпольные производители, так называемые цеховики, хорошо организованы и, к сожалению, работают под покровительством многих хозяйственных и даже партийных руководителей. И что самое прискорбное, прикрывают их некоторые чины в МВД…

— И в КГБ тоже, — добавил я.

Витек угрюмо посопел и спросил:

— С чего ты взял?

— Ну как же!.. И ты, и полковник — вы оба боитесь прослушки, которую ваши же коллеги могут установить… Не менты же это сделают!

— Соображаешь! — хмыкнул майор. — Ладно, ты думай, как хочешь, но я тебе об этом не говорил…

— Вас понял.

— Слушай дальше… — продолжал Курбатов. — В Литейске тоже есть такой подпольный пошивочный цех, действует он на швейной фабрике. Продукция реализуется через розничную сеть и не только у нас в городе. Естественно, что распространение осуществляется с ведома не одного лишь горторга. Нити тянулся в горисполком, а также — в ОБХСС…

— К Эдвину?

— Да… И хорошо, если только к нему… Пока оснований подозревать в соучастии начальника службы по борьбе с хищениями социалистической собственности нет. К тому же полковник Истомин — фронтовой друг Евксентия Григорьевича, так что нужно получить неопровержимые улики, прежде чем заикаться на эту тему. Сам понимаешь, что местным доверять нельзя. Поэтому, возможно, с этим сможешь помочь ты, если войдешь в доверие к этому Илье Ильичу… Кстати, завтра я тебе покажу некоторые фотографии. Вдруг на одной из них ты узнаешь своего вчерашнего собеседника.

— Если он на них есть, узнаю наверняка.

— Со Стропилиным не говорил?

— Не успел еще, — буркнул я. — В квартире нельзя, а с утра пораньше он удрал.

— Ладно, это не к спеху, — отмахнулся Витек. — Сомнений в том, что он приставлен к тебе соглядатаем, у меня почти нет. Так что ты будь с ним осторожнее и води за нос, но не до такой степени, чтобы его хозяева догадались об этом.

— Понял!

— А вот с Ильей Ильичом будь не просто осторожнее, а максимально осторожен. Он, наверняка, начнет тебя проверять… Я хочу, чтобы ты не питал иллюзий. Дело не в том, что ему так уж нужен телохранитель, а в том, что ты живешь с Илгой Артуровной.

— Вот те раз! А я и думаю, чой-то ему самбист-каратист понадобился? Есть ведь спортсмены и покруче. Выходит, им нужен выход через меня на Илгу, а не на полковника?

— Да.

— А Илга зачем им понадобилась?

— Не столько она сама, сколько работа, которой она занимается.

— И в чем эта работа заключается?

— К этой информации у тебя нет допуска.

— А я и так догадываюсь!

— Откуда?

— Это элементарно, Ватсон, — усмехнулся я. — Больше всего она занимается с этим дефективным Кирюшей. В сумочке у нее валяется импортный диктофон и блокнот с какими-то, явно зашифрованными записями. Если сложить дважды два, то получится, что все дело именно в Кирюше!

— Слушай, а зачем тебе школа⁈ — спросил вдруг майор. — Давай, к нам!.. В аналитический отдел…

— А мне и в школе хорошо! — улыбнулся я. — Да и к детям привык своим экспериментальным. Ты мне так и не ответил, я прав, насчет Кирюши?

— И не отвечу, — буркнул Витек. — Ты только больше ни с кем не делись своими соображениями и по сумочкам не шарь. Главное помни, что тебя могут попытаться использовать для шпионажа за Эглите.

— А если они прямо мне предложат это? — спросил я. — Как мне быть?.. Гордо отказаться?

— Вот когда предложат, тогда и будем думать… — ответил трудовик. — Не думаю, что они начнут с этого… Скорее всего, сначала постараются запутать тебя в своих делишках, чтобы не оставить тебе выбора.

— Здравствуй, жопа Новый год, — пробормотал я. — А меня потом не посадят за соучастие в этих делишках?

— Не беспокойся, — хмыкнул он. — Отныне ты внештатный сотрудник с самыми широкими полномочиями.

— Значит, парабеллум вы мне все-таки дадите?

— А ты стрелять умеешь?

— Умею.

— Верю, но прежде, чем дать тебе ствол, нужно иметь надежную, проверяемую легенду о том, как он к тебе попал. У нас не Дикий Запад!.. Хотя, если этот Илья Ильич берет тебя в телохранители, свой «парабеллум» ты и так получишь… В общем, у тебя есть время подумать до завтра. В любом случае, в пятнадцать ноль-ноль жду тебя у себя, ибо в Управлении тебе нельзя появляться.

— Не очень-то я и рвусь туда…

— Ладно, до завтра…

И мы разошлись, как в море корабли. Я поперся домой. В гости было еще рано, да и одеться следовало поприличнее. Вообще Витек был прав. Подумать и впрямь было, о чем. Будь я и в самом деле Саньком Даниловым, который как всякий обычный советский человек жил в неведении многих, происходящих в стране процессов, меня могли бы повергнуть в шок откровения о существовании в СССР разветвленной сети мафии, которая местами срослась с партаппаратом, но, как человек из постсоветского времени, я и не такое слыхал.

Только вот теперь это не статейка в перестроечном «Огоньке» или «Комсомольской правде», а реальная жизнь, которая к тому же касается меня. И теперь я должен принять участие в борьбе с этой мафией, причем — в самой ее сердцевине. Готов ли я к этому?.. Одно дело заниматься самопальным расследованием, набивая шишки только на своей голове, другое — подставлять человека близкого… Да и поздно уже сомневаться. Теперь защитить Илгу, а благодаря ей, что-то весьма важное для страны, можно лишь внедрившись в это