Роман в письмах. В 2 томах. Том 2. 1942-1950 - Иван Сергеевич Шмелев

укреплял меня на то дерзать?..

И я дерзал, творил, — и сотворилось «Поле».

Тянулись мутно дни, — и скорбь вернулась вновь.

О, эта скорбь и боль… такой не знал я боли,

Она сжигала все, во мне стенала кровь.

И сердце крикнуло: «возьми… меня… к себе!..

Я страшно одинок!.. Нет, не могу я доле..!» —

О_н_а_ _у_с_л_ы_ш_а_л_а: ты написала мне,

Из чуждой стороны, моя — другая Оля.

О_н_а_ _в_н_у_ш_и_л_а_ так, — ты в это веришь, Оля:

Ты мне на боль мою твоей отозвалась.

И стал твоим[193] мой Сказ про «Куликово Поле», —

И боль моя с твоей в святой любви слилась.

4–5 авг. 1946 (ночь)

Париж Ив. Шмелев[194]

[На полях: ] Вот, Оля, семь строф, пометы наши: 1939–1946 гг. «Куликово поле», помнится, писалось в феврале — марте 1939 г. В июне, твое письмо, написанное 9.VI. Мой «крик» — 5–6 июня. Письмо твое, посланное по адресу «Возрождения», лежало там, могло и пропасть, что бывало не раз, и было переслано мне в возрожденческом конверте, — получил его 21–22 июня 39 г. Наша «встреча» висела совсем на волоске… Прими. Целую руку, написавшую мне, и благодарю Господа и _е_е, услышавшую мое отчаяние.

Твой Ваня

NB Можешь издать его, _к_о_г_д_а_ угодно, для _ч_е_г_о_ угодно. — во имя кого-чего угодно. С «Куликовым полем» нельзя ни-чего объединять. Но я должен этот сказ просмотреть, н_и_ч_е_г_о_ не добавляя. Он должен сохранить свой лик 1939 г. февраль — март. И. Ш.

Исполнение этого стихотворения в чтении — трудное: надо взять очень отчетливо-медлительный ритм, как бы в глубокой думе и грусти. Тут близко и к поминовенному молению, и к возрастающему просветлению, как бы — «Слава в вышних Богу», но все равно — тон чтения — _в_е_ч_е_р_н_и_й… несколько как бы и усталый. Благоговейный, во всяком случае.

«Куликово поле» подвергнется мною (незначительно, правда) чистке: главным образом где следователь-рассказчик говорит о большевиках, уроки музыки… Ну, я пересмотрю, все прикину… Работы 1–2 дня. Я для тебя перепишу его, установлю точный, окончательный текст, ничего не добавляя, он должен сохранить вид, как к весне 39 г. Только кое-что выну, именно — чтобы не очень лез в глаза подлый прах большевизма, — мне претит дура-любовница комиссара, учившаяся музыкам!613 Но неземное… — неприкосновенно. Пусть будет, как было до нашей встречи. И. Ш.

Вот теперь, написав (немалый это был труд, хоть и скорый!) стихи, еще резче, явнее вижу, как была неслучайна встреча наша: все точно, все было руководимо, начиная с того дня, когда мне, осенью — зимой 1938 г., рассказал основу этого сказа, у могилки покойной жены моей Ольги Александровны, в St-Geneviève de Bois, Павел Александрович Васильчиков, года через 1 1/2 после этого сообщения скончавшийся. Он погребен в 2–3 метрах от моей могилки. Ему нравилась березка наша, и на его могилке посажена березка, теперь мощно разросшаяся.

Ив. Ш-в

«Вика»614 твоя замечательно жива, _в_о_л_ь_н_а… без лака, а?..

Есть лак? Напиши, какой, фабрику!

140

И. С. Шмелев — О. А. Бредиус-Субботиной

7. VIII.46 Середа 9 вечера Только что была Юля. Сегодня, с легкой руки Эмерик, — посетители! — и деловые, и «просто так».

Ольгушка, не могу оторваться от тебя, в_е_с_ь_ в отдаче… Да, не забыть: в стихотворении «Марево»615, в 3 строфе 1 стих, замени: «Так знойный с_в_е_т» — вместо — «день». Ка-ак я тебя люблю!.. — все больше, глубже, _о_т_ч_а_я_н_н_е_й… — если еще можно «больше»! Ты вся — ласка, вся — облекание… это какое-то истаивание, _и_с_х_о_д_ любовью — у меня к тебе. Свет! _П_и_л_ твое письмо сегодня, от 3-го. — Не забыть: «Солдаты» — оставь себе, верни лишь, заказом, «Иностранца» — единственный оттиск. — Ольгуна, дай прильнуть к тебе… Сегодня, весь день, — хоть и с посетителями, — с тобой. Только с тобой. Сердце захолонет так трепетно… вот, ты здесь… _с_л_ы_ш_у, со мной. Душа твоя. Ты, вся, незаменимая, «неизбежная». Где слова — для тебя, только для тебя? Что это?.. — пере-любовь? пере-влюбленье? — Это сверх-любовь. Нельзя больше… нет дыханья. Господи, какое счастье _т_а_к_ нести любовь! и — какая м_У-_к_а, пусть сладкая. Ты так расширилась во мне, так _з_а_п_о_л_н_и_л_а_… так опоила собой — тончайшим вином любовным! — кружится голова. Прекрасная! _В_с_я… до реснички, — целовал ее!., ка-ак!.. — _т_е_б_я, _в_с_ю, целовал, до исступленья! Со страшной силой вернулись августо-сентябрьские дни 41 г. — обновленные, насЫщенные _н_о_в_ы_м, лучшим, глубочайшим! Ценнейшим, что познал и познаю в тебе. Дружка, жена… почти… Нет, не любовница!.. _ж_е_н_а… священная для меня, ставшая для меня _с_в_я_т_о_й… — любовью, через любовь. За эти годы, за эти последние 2–3 мес. ты так _н_а_п_о_л_н_и_л_а_с_ь! ты плещешь в меня непостижимым чувством — ты _п_о_е_ш_ь_ во мне!

Если бы ты была _з_д_е_с_ь!., не шептать, а только бы возле тебя быть, дышать тобой, слышать, как дышишь!.. Я так благоговейно к тебе… неизъяснимая! Едина со мной твоя душа… о, как едина! до — чуда. Ты… кто ты мне?.. Почему ты — _в_с_е?.. Не знаю.

Надумщица в снах… ну, и головка у тебя — безумка-снушка! Ты уже получила мое заказное письмо616, — _т_а_м_ мно-го!.. но _в_с_е_г_о_ — ни в каких письмах нельзя. Не расстрачивайся, — молю! — на поездки по библиотекам. Это надо как-то иначе. И не бойся, не осложняй работу над «Богомольем» — а _п_р_о_щ_е_ и вольней, — твой же мой язык, наш! Так и валяй, будто мне по-немецки рассказываешь, от сердца! Не _с_т_а_р_а_й_с_я. Это — как учась на велосипеде или плавать: _п_о_к_о_й_н_о, — и выйдет. Ты, ведь, с огромным воображением: ты и воплотишься во _в_с_е_х, только — немецким словом. Уве-рен, что сразу _н_а_й_д_е_ш_ь_ _в_с_е. Н_е_ _с_т_а_р_а_й_с_я_ ходить, а ходи, _н_е_ _д_у_м_а_я. Так и пишется все. Душой, а не «чердачком». Ах, глу-пка!.. упустила дни-дни… парижские… — сколько бы с тобой пооткрывали! Всего. И не думай, «поймут» ли. Перелагай, забыв — для кого. Нет, ничего больше не касайся, только «Богомолье». Когда почувствуешь, что ткнулась в стену… — оставь. Не езди в общественную библиотеку! Чушь. Не томи сердца, не расточай дней. _С_о_с_т_а_р_и_т_ь_с_я — не бойся: ты никогда не состаришься: ты — _д_у_ш_а_ живая, Олюлька-живулька. Не панихидься… — не помрем до срока: слишком у нас много не сказанного, не сделанного, Так и верь. Но как же ви-деть тебя хочу! Хоть 1–2 денька!.. Чтобы мне — в Голландию — надо еще нансеновский паспорт выбирать (у меня просрочен). Тебе — скок — в Париж, и Буало. И Ваня.