Черный человек - Василий Головачев

– Шаламов… тоже? – Мальгин задержал дыхание.

Лондон долго не отвечал, уйдя в не доступные никому области своих воспоминаний, и по лицу его плыли всполохи сияния – отражение мыслительных процессов и непонятных эмоций. Наконец он очнулся.

– Мастер, я знаю почти все о вашей жизни прошлой и многое – о будущей. Как и любой маатанин, я тоже обладаю футур-памятью и способен предвидеть события и судьбы, особенно судьбы тех людей, которые мне симпатичны. Ваша судьба драматична, ибо вы не только третий в истории земной цивилизации экзосенс, после Шаламова и меня, но и первый маг! Вернее, будущий маг! Или колдун, чародей, волшебник, кудесник – выбирайте любой термин. Но до этого вам предстоит пройти пустыни одиночества, тоски, горя и боли, адовы горнила жестоких схваток с обстоятельствами, внешними врагами и с самим собой, узнать, что такое horror infiniti и тысячи других ужасов. Попытайтесь выдержать эти испытания, и тогда вы поймете, какой смысл вкладывали философы в изречение: цель жизни есть жизнь. Тезис не бесспорный, смерть не менее мудра, чем жизнь, да и по убеждениям «черных людей» бесконечный смысл лежит вне постижения его конечным существом, но лучше не проверять этот тезис на себе. Конечно, мои советы – это не рецепт счастья, но помочь мне больше нечем. Я помогал сколько мог. – Лондон прищурился. – Хотя в мои предупреждения, наверное, верили не все, не так ли?

– Как вы это делали? – пробурчал Железовский. – Я нашел принципы обработки ключевого файла иерархии компьютерных структур, интеграции многоуровневого вывода, но не понял процесса выдачи сигнала в точно определенный момент времени. Что у вас выполняет роль интерфейса?

– Еще поймете, это не сложно. У меня есть несколько минут, можете задать по вопросу, кого что интересует.

– Вы не ответили на вопрос о Шаламове, – напомнил Мальгин, равнодушно воспринявший тираду Лондона в свой адрес. Собственная судьба его мало интересовала, во всяком случае в данный момент.

– Шаламов непредсказуем, – нехотя ответил Лондон. – Я встречался с ним там… – Неопределенный кивок головой в сторону. – И он действительно опасен. Не ищите его. Может быть, он уже не вернется на Землю, а опасен он прежде всего тем, что не анализирует последствий своих поступков, как, например, не рассчитал последствий появления на Земле этих вещей. – Майкл показал на разложенные на столе подарки. – Я заберу их с собой.

– Так он… маг?

Мальгину внезапно показалось, что Лондон превратился в гиганта-циклопа, в единственном глазу которого сверкнуло пренебрежительное угрюмое предупреждение. Впрочем, этот пси-импульс почувствовали все.

– Он маг, – медленно проговорил гость. – Но он маг на грани безумия. Понимаете, с кем вы хотите поиграть?

– Мы не хотим играть, – возразил Мальгин, сохранивший философски-минорное настроение. – Мы хотим его вылечить. Я в долгу перед ним.

– И я, – кивнул Ромашин.

– Кроме того, существует много причин, по которым он обязан появиться на Земле и расставить точки над «i».

Лондон с неопределенной и не очень понятной жалостью оглядел спокойное лицо Мальгина, однако возражать не стал.

– Еще вопросы? Мне пора.

– Орилоунское метро сохранилось? – быстро спросил Ромашин.

– Сеть орилоунского метро – периферийная ветвь в Галактике, на самом деле главные «струны» соединяют не только домены нашей Метавселенной, но и многие топологически связанные вселенные. Масштаб этого вида связи колоссален.

– И создан он Вершителями?

– Вершители – собирательное название многих сотен разумных рас из иных вселенных, «черные люди» просто не смогли уберечь этот факт в памяти, хотя и были разумными информационно-энергетическими «консервами».

– Они все ушли в Горловину «серой дыры»?

– Нет, многие не успели, в основном те, кто не смог найти Горловину. Без проникателей это практически невозможно.

– Значит, маатане и орилоуны спешили в «серую дыру» не зря, и в нашей Галактике больше не осталось «серых дыр» со встроенными механизмами перехода?

– Совершенно точно.

– А «сфера Сабатини»? Знаете, о чем речь?

Лондон покосился на Ромашина, на щеках которого разгорелся румянец, хотя с виду эксперт был хладнокровен.

– «Сфера Сабатини», или эйнсоф, как вы называете, на самом деле узел пересечения физик, причем многих, вы даже не представляете, как опасно его соседство с Солнцем.

– И виноват в этом я, – тихо сказал Ромашин. – Власта права. Хотя я считал, что интерес мой оправдан.

Лондон ничего не сказал в ответ.

– Черт возьми! – взорвался вдруг Железовский, заставив всех вздрогнуть. – Вы наговорили столько интересного, что хочется жить! А также очень хочется знать, что это за объекты и откуда их приволок Шаламов, почему погибли цивилизации, память о которых хранит ваша «Красная книга» и…

Лондон остановил математика знакомым жестом: ладонь вперед.

– Я завидую вам, Аристарх, вы здесь единственный из всех по-настоящему счастливый человек. Хорошо, я отвечу на ваши последние вопросы, но они действительно последние. Объекты эти – из… э-э… скажем, из «Музея культур», не предназначенного для человечества, ибо земная цивилизация – единственная из технологических – еще не погибшая цивилизация, остальные, вернее память о них, – здесь. – Майкл легонько коснулся пальцем обложки «книги». – Другие предметы – суть целые миры, связанные нашей трехмерной физикой и видимые разными людьми по-разному в силу развитости воображения, культуры и психологической закалки.

Лондон перевернул исчезающий «голыш», и тот пропал, будто его и не было.

– Это не камень, каким он вам представляется, а устойчивый ансамбль хрононов – квантов времени, вектор которого направлен не в будущее и не в прошлое, а «в сторону» от потока времени нашего мира. Взаимодействует он только с гравитацией.

– Здорово! – прохрипел Железовский. Глаза его горели. Он действительно счастлив, мимолетно подумал Мальгин, хотя и сам был потрясен и заинтригован.

– «Плачущая свеча», или «бокал», – продолжал Лондон, – на самом деле эмоциональный резонатор, только эмоции, на которые он реагирует, никогда не смогут затронуть человека, потому что ему таких не испытать никогда. «Плач» – лишь слабое эхо какой-то чувственной струнки. «Морозный узор», используемый вами в качестве стакана объемом в двести кубических сантиметров, – это звездная система, эквивалентная по размерам и массе галактике Туманность Андромеды, разве что в настоящий момент ее размерности скомпактифицированы.

– Дьявольщина! – Железовский уже с трудом удерживался от жестикуляции.

– «Кинжал», он же «наконечник копья», – в действительности древний звездолет из шестимерной вселенной, где отсутствует одно, но существенное измерение – время, просто в нашей Вселенной он принял такой облик. Ну а ваша «магическая сфера», как вы уже догадались, – свернутый компактный переход к одному из уцелевших орилоунов. То есть это еще не вход в систему метро, а как бы эскалатор к нему. Подчеркиваю: все эти объекты весьма опасны, их поведение непредсказуемо, а реализация их возможностей может доставить массу неприятностей типа «сферы Сабатини». Я удовлетворил ваше любопытство, джентльмены? Тогда прощайте.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});