Сумма теологии. Том IX - Фома Аквинский

Кроме того, в каждой из этих степеней можно обнаружить превосходство одного монашеского ордена над другим вследствие того, что он определён к более возвышенному действию того же порядка; так, из работ деятельной жизни лучше выкупать пленных, чем принимать паломников, а из работ созерцания молитвенная жизнь лучше ученической. А ещё один может быть превосходней другого в том случае, когда он определён к большему количеству таких действий или когда его устав в большей степени соответствует поставленной цели.

Ответ на возражение 1. В этом установлении речь идёт о той деятельной жизни, которая определена к спасению душ.

Ответ на возражение 2. Те монашеские ордена, которые учреждены ради воинского служения, предполагают скорее пролитие вражеской крови, чем своей собственной; последнее же в строгом смысле этого слова приличествует мученикам. Однако ничто не препятствует тому, чтобы и те монахи, о которых идёт речь, становились мучениками, и в таком случае они в указанном отношении будут возвышеннее других монахов, что подобно тому, как в некоторых случаях работы деятельной жизни предпочтительней созерцания.

Ответ на возражение 3. По замечанию блаженного Антония, в монашеском порядке строгость соблюдений не является тем главным, что заслуживает похвалы; и ещё читаем: «Таков ли тот пост, который Я избрал, день, в который томит человек душу свою?» (Ис. 58:5). В монашеской жизни так принято поступать ради обуздания плоти, которая, по словам блаженного Антония, «будучи предоставлена самой себе, может привести нас к погибели». Поэтому монашеский орден является более превосходным не потому, что соблюдения в нём более строги, а потому, что эти соблюдения определены к цели монашества с большей предусмотрительностью. Так, обуздание плоти более действенно определяется к воздержанности посредством воздержания от еды и питья, которое связано с голодом и жаждой, чем лишения одежд, которое связано с холодом и наготой, или телесного труда.

Раздел 7. УМАЛЯЕТ ЛИ МОНАШЕСКОЕ СОВЕРШЕНСТВО НАЛИЧИЕ ОБЩЕЙ СОБСТВЕННОСТИ?

С седьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что монашеское совершенство умаляется наличием общей собственности. Ведь сказал же Господь: «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твоё, и раздай нищим» (Мф. 19:21). Из этих слов явствует, что лишённость мирского богатства принадлежит совершенству христианской жизни. Но обладающие чем-либо сообща не лишены мирского богатства. Следовательно, похоже, что они далеки от совершенства христианской жизни.

Возражение 2. Далее, в соответствии с советом для совершенства необходимо отсутствие мирских забот; так, апостол, давая совет безбрачия, говорит: «Я хочу, чтобы вы были без забот» (1 Кор. 7:32). Но то, что некоторые удерживают что-то для себя на завтра, относится к заботе нынешней жизни, и эту заботу Господь запретил Своим ученикам, сказав: «Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне» (Мф. 6:34). Следовательно, похоже, что совершенство христианской жизни умаляется наличием общей собственности.

Возражение 3. Далее, общее имущество в той или иной степени принадлежит каждому члену сообщества; поэтому Иероним говорит о некоторых, что «в монастыре они стали богаче, чем были в миру; служа бедному Христу, они разбогатели больше, чем могли бы разбогатеть, служа богатому дьяволу; ныне Церковь извергает тех богачей, которые были нищими в миру». Но обладание собственным богатством противно монашескому совершенству. Следовательно, монашескому совершенству также противно обладание чем-либо общим.

Возражение 4. Далее, Григорий рассказывает о благочестивом человеке по имени Исаак, который, «когда его ученики смиренно просили его принимать в пользу монастыря делаемые приношения, будучи неусыпным стражем нестяжательства, всегда твёрдо отвечал: “Тот не монах, кто ищет земных стяжаний”»[895] (речь здесь идёт об общем имуществе, которое предлагалось ему для общего пользования в монастыре). Следовательно, похоже, что обладание чем-либо общим пагубно для монашеского совершенства.

Возражение 5. Кроме того, Господь, предписывая Своим ученикам монашеское совершенство, сказал: «Не берите с собою ни золота, ни серебра, ни меди в поясы свои, ни сумы на дорогу» (Мф. 10:9-10). Иероним, комментируя эти слова, говорит: «Этим повелением Он обличает тех философов, которые обычно назывались бактропериты[896], потому что они, презирая мир и всё почитая ничем, таскали за собой погребец для хранения пищи». Следовательно, похоже, что удержание чего бы то ни было для себя или для общего пользования умаляет монашеское совершенство.

Этому противоречат следующие слова Проспера (на которые есть ссылка в установлении): «Вполне понятно и то, что совершенство требует отказа от личной собственности, и то, что обладание теми доходами, которые, разумеется, являются общей собственностью, не препятствует совершенству Церкви».

Отвечаю: как уже было сказано (184, 3; 185, 6), сущностно совершенство состоит не в бедности, а в следовании Христу, в связи с чем Иероним говорит: «Поскольку оставить всё было не достаточно, Пётр добавляет слова, свидетельствующие о совершенстве: “И последовали за Тобою”», тогда как бедность способствует достижению совершенства инструментально и как своего рода практика. Поэтому в «Святоотеческих наставлениях» аббат Моисей говорит: «Воистину соблюдение постов, бдения, размышления над священными текстами, телесные труды, бедность, отказ от имущества и другие дела добродетели – это только шаги, которыми мы чаем взойти к совершенству любви». Затем, лишённость имущества, или бедность, является средством совершенства постольку, поскольку, отказываясь от богатства, мы устраняем некоторые препятствия на пути к любви, каковых по преимуществу три. Первое – это связанные с богатством заботы; поэтому Господь говорит: «Посеянное в тернии означает того, кто слышит слово, но забота века сего и обольщение богатства заглушает слово» (Мф. 13:22). Второе – это любовь к богатству, которая усиливается его обладанием; поэтому Иероним говорит: «Хотя богатство с трудом делается предметом презрения, однако Он не сказал: “Невозможно, чтобы богатый вошёл в царство небесное”, а сказал: “Трудно”». Третье – это обусловливаемое богатством тщеславие, или самоуверенность, согласно сказанному [в Писании]: «Надеющиеся на силы свои и хвалящиеся множеством богатства своего» (Пс. 48:7).

Так вот, первое из этих трёх невозможно полностью отделить от богатства, ни от большого, ни от малого. В самом деле, приобретая или храня внешние вещи, человек так или иначе должен проявлять заботу. Однако, до тех пор, пока речь идёт о стремлении или обладании небольшим количеством этих внешних вещей, а именно таким, которое просто необходимо для поддержания жизни, такого рода забота не является серьёзным препятствием и потому не противна совершенству христианской жизни. В самом деле, Господь запретил не любую заботу, а только излишнюю и пагубную; поэтому Августин, комментируя слова [Писания]: «Не заботьтесь для души вашей, что вам есть» (Мф. 6:25), говорит: «Этими словами Он не запретил им обеспечивать себя всеми такого рода вещами по мере необходимости, но запретил сосредоточиваться на них и делать что-либо из того, что им надлежало делать при проповедовании Евангелия, ради них». А вот обладание большим богатством увеличивает бремя забот, отвлекающих ум человека и препятствующих ему полностью посвятить себя служению Богу. Другие же два [препятствия], а именно любовь к богатству и превознесение, или похвальба богатством, возникают только при большом богатстве.

Здесь, впрочем, до́лжно проводить различение, поскольку одно дело, когда богатство, избыточное или умеренное, своё, и совсем другое – когда оно общее. Ведь забота о собственном богатстве связана с любовью к себе, посредством которой человек любит себя в том, что касается преходящего, тогда как забота об общем связана с любовью к горнему, которая «не ищет своего», но желает общего блага. И коль скоро монашество определено к совершенству горней любви, каковая любовь находит своё завершение в «любви к Богу, дошедшей до презрения к себе»[897], то обладание чем-либо своим противно монашескому совершенству. Забота же об общих благах может быть свойственна горней любви, хотя при этом она подчас препятствует тем или иным более возвышенным актам любви. Например, созерцанию божественного или наставлению ближнего. Отсюда понятно, что наличие излишне большого общего движимого или недвижимого богатства препятствует совершенству, хотя и не является несовместимым с ним абсолютно. В то же время обладание достаточным количеством движимых или недвижимых внешних вещей, которые обеспечивают средства к существованию, не препятствует монашескому совершенству в том случае, если рассматривать бедность со стороны общей цели монашеских порядков, которая состоит в посвящении себя служению Богу. Но если рассматривать бедность со стороны особой цели того или иного монашеского ордена, то тогда монашескому ордену в зависимости от поставленной им цели приличествует бо́льшая или меньшая степень бедности, и с точки зрения бедности каждый монашеский орден тем более совершенен, чем более исповедуемая им бедность адекватна его цели. Действительно, очевидно, что для выполнения внешних и телесных работ деятельной жизни человек нуждается в помощи внешних вещей, в то время как для созерцания их нужно немного. Поэтому философ говорит, что «для поступков нужно многое, и чем они величественней и прекрасней, тем больше. Тому же, кто созерцает, ни в чём подобном нет нужды; всё, что ему требуется – это необходимое, а всё остальное только препятствует его созерцанию»[898]. Из сказанного понятно, что при недостаточности общего имения определённый к телесным работам деятельной жизни монашеский орден (военный, например, или странноприимный) будет менее совершенным, тогда как те монашеские ордена, которые определены к созерцательной жизни, будут более совершенны, поскольку исповедуемая ими бедность не обременяет их заботой о преходящем. Таким образом, забота о преходящем препятствует монашеской жизни тем больше, чем больше монашеской жизни необходима забота о духовном.