Ангелочек. Время любить - Мари-Бернадетт Дюпюи

— Но это не помешает ей вскакивать и бегать на кухню, чтобы следить, не нарушается ли порядок подачи блюд, — заметила Розетта. — Октавия не может жить без своих кастрюль.

— Ради меня она сделает над собой усилие. По крайней мере, я надеюсь на это. Моя будущая свекровь отказывается переступать порог собора, а дядюшка укрылся на своей горе. Я все спрашиваю себя, не произойдет ли в последний момент какая-нибудь катастрофа? Нам осталось ждать еще три недели. Это долго, очень долго!

Улица Нобль, суббота, 17 декабря 1881 года

Прошли три долгих недели, которые Анжелина прожила в страхе перед возможными неприятностями. Эти дни были наполнены самыми заурядными событиями, которые не имели особых последствий для столь долгожданной свадьбы. Правда, малыш Анри простудился, Октавия поранила левую руку, разрезая в воскресенье мясо на куски.

Наконец настал великий день. Как ни странно, в трехэтажном доме на улице Нобль царила тишина, а не сумасшедшая суматоха, сопровождающая столь знаменательные события.

— Октавия, мы должны быть в мэрии меньше чем через час, — сказала Жерсанда де Беснак. — Что делает мой сын? Он уже должен был спуститься к нам. Мужчине не требуется столько времени, чтобы одеться, в отличие от женщины!

— Мсье Луиджи нервничает, как и наша Энджи, — возразила служанка. — Наверняка он вновь и вновь перевязывает галстук.

— Анжелина хотела, чтобы он ждал ее здесь, в гостиной. Прошу тебя, позови его! Пусть он быстрее спускается, чтобы смог увидеть, как она входит через эту дверь.

От нетерпения старая дама топнула ногой. Она позаботилась о своем внешнем виде, стремясь очаровать жителей города, которые будут смотреть, как она идет в свадебном кортеже в мэрию, расположенную на площади. Она тщательно убрала свои серебристые волосы в высокий пучок и накинула на него небесно-голубой ажурный шарф, так шедший к ее глазам. Она выбрала бархатное платье с высоким лифом и широкой юбкой, а потом собиралась надеть короткое манто с позолоченными брандебурами. Сапфировое колье и серьги дополняли ее изысканный и элегантный наряд.

— Господь всемогущий! Да успокойтесь же вы, мадемуазель! — посоветовала ей Октавия. — Мэр никуда не денется. К тому же стоит прекрасная погода, тогда как вы утверждали, что обязательно будет идти проливной дождь. Конечно, на улице прохладно, но зато ярко светит солнце.

В темно-сером костюме с приталенным жакетом и прямой юбкой, доходящей до щиколоток, коренастая служанка прикалывала золотой брошью белую бутоньерку. Жерсанда де Беснак не жалела денег, вознамерившись одеть во все новое свою служанку, Розетту и, конечно же, Анжелину, покупая им вещи и для предстоящего путешествия в Лозер.

— А что, если я разложу меню перед тарелками, мадемуазель, пока невеста будет готовиться?

— Нет, я это сама сделаю во время церковной церемонии. Я хочу приготовить нашим гостям и новобрачным сюрприз. Если ты разложишь меню сейчас, кто-нибудь сможет прочитать.

— И кто же? — Служанка усмехнулась. — Как только Энджи выйдет из вашей комнаты, прекрасная как принцесса, мы отправимся в мэрию. Мсье Лубе и его супруга присоединятся к нам там. Еще один свидетель тоже.

Октавия гордилась, что Анжелина выбрала ее на эту весьма заметную роль. Луиджи позвал в свидетели Робера. Акробат утверждал, что Робер необычайно порядочный человек и что ему редко встречались такие люди.

— А, вот он, ваш сынок, мадемуазель! — с облегчением вздохнув, добавила служанка.

Любуясь своим единственным сыном, Жерсанда приосанилась. С черными вьющимися волосами, связанными в хвост на затылке, в бархатном темно-фиолетовом рединготе, бывший акробат выглядел великолепно. На его груди был виден черный атласный жилет, оттеняющий белоснежную рубашку. Довершал туалет фиолетовый галстук. Такое цветовое решение пришло в голову старой даме, захотевшей воздать должное редкому цвету глаз новобрачной. Стол был украшен в той же цветовой гамме, здесь встречались самые разные оттенки — от темно-фиолетового до светло-сиреневого. На парчовой скатерти цвета слоновой кости лежали маленькие букетики фиалок, сделанные из ткани.

— Луиджи, ты действительно отказываешься надевать цилиндр, который я купила тебе? — требовательным тоном спросила Жерсанда.

— Решительно отказываюсь, мама. Точно так же, как вы отказываетесь входить в папистское святилище.

— Противный мальчишка! Ну и женись с непокрытой головой, — улыбаясь, сказала Жерсанда. — Господи, как я нервничаю! А ты как себя чувствуешь?

— Я подавлен, у меня щемит сердце, — нарочито жалобным тоном признался Луиджи. — Я вздохну свободнее, когда увижу свою невесту. Надо было жениться раньше. Ожидание стало для меня пыткой. И вы были невыносимы, мама. У вас голова была забита модными выкройками, списками блюд! А ваши поездки в Сен-Жирон! Побыстрее бы все закончилось!

Луиджи усмехнулся, думая, что его мать верит, будто он с нетерпением ждет, когда сможет разделить ложе вместе со своей возлюбленной. Но они уже сделали это и хранили содеянное в величайшем секрете. Впрочем, в последние дни они старались не поддаваться страсти, снедавшей их обоих, безумных влюбленных, думающих друг о друге с утра до вечера.

— Но что там делают барышни? — удивилась Жерсанда.

— Возможно, моя будущая супруга убежала через окно, — предположил Луиджи.

— Сын мой, это не смешно!

Однако находившаяся за дверью, разделявшей две комнаты второго этажа, в спальне хозяйки дома Анжелина была готова. Портниха, раскрасневшаяся от возбуждения, в последний раз проверяла, как сидит платье. Устроившись на кровати, Розетта играла с малышом Анри, которому очень хотелось побегать. Прелестный костюмчик стеснял движения мальчика, но тому все равно не сиделось на месте.

— Я хочу к Спасителю. Где моя собака? — повторял малыш.

— Мы не можем взять его с собой, малыш. Спаситель остался во дворе дома на улице Мобек.

— Будь умником, мой дорогой. Скоро мы пойдем гулять, — сказала Анжелина, сердце которой стремилось вырваться из груди.

Анжелина больше всего боялась этого момента, когда предстанет перед Луиджи в таком роскошном платье, что не решалась даже бровью повести.

— Мадемуазель де Беснак надо было жить в Париже и создавать модели, — заметила портниха, державшая в Сен-Жироне ателье по пошиву одежды для дам.

— Да, разумеется! — прошептала Анжелина, очарованная своим отражением в псише[38], стоявшем около окна.

Старая дама хотела, чтобы Анжелина выходила замуж в сказочном туалете, и добилась своего. Муслиновое платье могло показаться белым, но на самом деле оно было бледнофиалкового цвета. Широкая юбка, державшаяся на двух обручах, напоминала кринолин, модный во времена Второй Империи. Лиф красиво облегал грудь и был расшит сиреневыми жемчужинами в перламутровой оправе, похожими на миниатюрные цветы. Рукава буфами, зауженные книзу, и треугольный вырез придавали платью соблазнительную оригинальность. Волосы Анжелины были распущены и плавными волнами падали на плечи. Венец, обтянутый атласом и расшитый жемчугом, должен был удерживать белую с сиреневыми переливами фату.