Люди Приземелья (сборник) - Владимир Михайлов

А Круг-биограф принялся вспоминать, как когда-то давно, очень далеко отсюда – там, на Земле, был праздник. Воздух города слабо светился, стены домов мерцали сквозь зелень и фосфоресцировавшая вода реки и каналов медленно обтекала легкие и стремительные тела кораблей. Девушки были украшены цветами, и деревья почему-то казались синими, а небо – совсем прозрачным.

Он был тогда еще совсем мальчишкой, и ему было обидно, что никто не обращал на него внимания, и в этом проявилась главная несправедливость человечества – ведь девушки были частью человечества, правильно? – заключавшаяся в том, что человечество почему-то признавало и ценило только уже совершенные подвиги и деяния, а задуманные, но еще не совершенные просто не замечало. А вина человека, задумавшего подвиги, заключалась лишь в том, что у него еще не было времени осуществить свои замыслы! Но девушки дружили с монтажниками, авторами кораблей – ах, правда, это был их праздник, монтажников, – накануне ушел на испытания новый звездный корабль, и монтажники ходили в своих серебристых костюмах и тихо пели песни, и смеялись. А он одиноко бродил по широким, светящимся улицам далеко от центра – там, куда только ветер доносил музыку. Тогда-то Круг решил, что со временем он наденет комбинезон звездолетчика, потому что это было еще почетнее, чем быть монтажником.

И вот он надел его. И уже в первом рейсе ожидал событий, которые помогут ему проявить все его лучшие качества, а может быть, и совершить подвиг. Содержание подвига было ему неясно, но он отлично чувствовал настроение, в котором он совершит нечто, и даже знал, что скажет, когда все закончится и его будут приветствовать и немного завидовать. Поглядывая на новых товарищей по экипажу, он даже решил, кто из них что скажет при этом. И, возможно, так бы все и произошло, но нужные события не случались. Единственным событием за весь рейс была поломка микромоторчика в одном из курсоуказателей; увы, моторчик сжег он сам, производя подключение, и хотя сам же он и исправил прибор, на значительное деяние это никак не походило. В следующих рейсах было так же спокойно, и он даже начал привыкать к этому. Но желание сделать что-то необычное в нем не угасало. Он был готов совершить подвиг даже ценой жизни, соглашаясь не услышать всего того, что скажут после его гибели звездолетчики и все остальные; но он уже сейчас так четко представлял все это, что как бы присутствовал на собственных проводах. Сама же смерть казалась ему чем-то малозначительным по сравнению с тем, что будет по этому поводу сказано; он думал, что таким образом приучил себя не бояться небытия. И пребывал в таком убеждении до того самого момента, когда…

Биограф явно зашел слишком далеко: в такие детали вдаваться не следовало. Все-таки гораздо полезнее было до конца разобраться в сегодняшнем происшествии. Потому что никому не хотелось примириться с мыслью – ни влюбленному, ни биографу, ни даже аналитику, – с мыслью о том, что все кончено.

Что же произошло вслед за тем, как он уравновесился? Как ни странно, он прежде всего подумал о том, что благодаря всей этой карусели ему удалось освоиться с проклятой педалью. Теперь он сможет управлять ранцем-ракетой вполне сносно. Прежде всего, сознание этого принесло ему некоторое моральное удовлетворение. А затем – приятное предчувствие скорой встречи с кораблем. Дело в том, что у него как-то мгновенно возник новый план, в котором умение управлять скваммером играло не последнюю роль.

Причины, по которым он не мог достичь корабля, так и оставались загадкой; пока ему не пришло в голову ничего более правдоподобного, чем предположение, что в конце концов виновато во всем было его неумение точно прицеливаться. А может быть, и прицел был разрегулирован. Круг помянул недобрым словом вакуум-слесаря и решил, что это ему так не пройдет. Но до вакуум-слесаря надо было еще добраться. И вот он придумал: сейчас он, дав слабый импульс, медленно поплывет к кораблю, целясь прямо в борт. Метрах в двух-трех остановится, затормозив. Он уже чувствовал себя в состоянии вовремя затормозить. А потом с такой дистанции не попасть в нужное место будет просто невозможно. Если же он будет двигаться так, как нужно, – не слишком быстро, но и не столь медленно, чтобы перейти на круговую орбиту, – то и тормозиться не станет, а причалит прямо к борту. И все кончится.

Он прицелился и нажал педаль. Импульса не последовало. Что он, опять разучился? Круг нажал сильнее: без результата. Выжал до отказа. Опять ничего. Что за свинство!..

Следовало искать повреждение. Он взглянул на светящееся окошечко наверху и похолодел: индикатор показывал, что бак сух и топлива не осталось ни капли.

Этого быть не могло. Круг помнил, что бак был полон, и примерно представлял, какое расстояние он успел пролететь, сколько и какой силы импульсов дать. По его расчетам, чуть ли не половине топлива следовало еще остаться, но его не было.

Круг несколько минут повисел без движения, привыкая к этой мысли. Топлива нет. Тогда как же, черт побери, он попадет на корабль?

И тут он впервые понял, что, может статься, он туда вовсе и не попадет. Однако в этот раз он не позволил себе задуматься над такой явной нелепостью. Не попав на корабль, он мог бы только умереть. А смерть исключалась: ему еще нельзя было умирать, прожито было так мало, сделано и того меньше, и ведь существовала же на свете справедливость, в конце концов! Поэтому он стал прежде всего думать о том, как вернуться на корабль без топлива, вернуться побыстрее, пока его не хватились, и так, чтобы не оказаться смешным, ведь, если он довисит здесь до того, что его станут искать и найдут за бортом, это будет очень смешно – для всех, кроме него самого.

Итак, он висел довольно далеко от корабля, без капли топлива. Куда оно девалось – выяснится потом. Может быть, один из патронов оказался неисправным и вытек. Может быть… мало ли что могло быть. Надо было чем-то заменить топливо, вот какова была задача. Топливо в ракетном двигателе есть, по сути дела, отбрасываемая масса. Но у него была и другая масса, которую можно отбросить. Инструменты. Круг подсчитал их вес, затем – скорость, с какой он сможет отбрасывать от себя эти инструменты, тем самым сообщая себе движение в противоположном направлении. Результат получился малоутешительный. То есть движение он приобрел бы, но скорость оказалась бы слишком мала; он вышел бы на круговую орбиту и начал бы довольно быстро обращаться вокруг корабля, только и всего.

Это его не устраивало. Тогда он подумал еще немного и нашел еще один выход.

Он полетит медленно; но инструмент, брошенный им, полетит во много раз быстрее. Возьмем… ну хотя бы ключ для регулировки антенных пластин. Он невелик и достаточно массивен. Чуть развинтим его. Так. Теперь зажмем ключом карабинчик тросика. Смотаем тросик с катушки – пусть покоится в пустоте. А теперь швырнем ключ так, чтобы он попал в антенну или рядом с нею, туда, где скоба. Может быть, не с первого, так с десятого раза ключ зацепится, и Круг, сматывая тросик, притянется к кораблю. Просто и красиво. Конечно, пока ключ будет лететь, Круг несколько отплывет назад. Но в случае неудачи, вытягивая ключ обратно, он возвратится на прежнее место. Так что риска никакого.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});