Сочинения - Валерий Брюсов

15 ноября 1895

Прокаженный

Рисунок тушью

Прокаженный молился. ДорогаИзвивалась по сдвинутым скалам;Недалеко чернела берлога;Были тучи стремительны; строгоВетер выл по кустам одичалым.

Диссонанс величавых мелодий —Дальний топот врывался нежданно.Конь спешил, конь летел на свободе,Был ездок неподвижен и странноУлыбался земной непогоде.

Вылетая к угрюмой берлоге,Шевельнулся мертвец, как в тревоге.Конь всхрапел, на дыбы приподнялся:В двух шагах перед ним на дорогеПрокаженного труп улыбался.

23 ноября 1894

С кометы

Помнишь эту пурпурную ночь?Серебрилась на небе ЗемляИ Луна, ее старшая дочь.Были явственно видны во мглеОкеаны на светлой Земле,Цепи гор, и леса, и поля.

И в тоске мы мечтали с тобой:Есть ли там и мечта и любовь?Этот мир серебристо-немойНочь за ночью осветит; потомБудет гаснуть на небе ночном,И одни мы останемся вновь.

Много есть у пурпурных небес, —О мой друг, о моя красота, —И загадок, и тайн, и чудес.Много мимо проходит миров,Но напрасны вопросы веков:Есть ли там и любовь и мечта?

16 января 1895

Холм покинутых святынь

Но, встретив Холм Покинутых Святынь…

Моя мечта

Моей мечте люб кругозор пустынь,Она в степях блуждает вольной серной.Ей чужд покой окованных рабынь,Ей скучен путь проложенный и мерный.Но, встретив Холм Покинутых Святынь,Она дрожит, в тревоге суеверной,Стоит, глядит, не шелохнет травой,И прочь идет с поникшей головой.

23 июня 1895

Львица среди развалин

Гравюра

Холодная луна стоит над Насаргадой,Прозрачным сумраком подернуты пески.Выходит дочь царя в мечтах ночной тоскиНа каменный помост – дышать ночной прохладой.

Пред ней знакомый мир: аркада за аркадой;И башни и столпы, прозрачны и легки;Мосты, повисшие над серебром реки;Дома, и Бэлахрам торжественной громадой…

Царевна вся дрожит… блестят ее глаза…Рука сжимается мучительно и гневно…О будущих веках задумалась царевна!

И вот ей видится: ночные небеса,Разрушенных колони немая вереницаИ посреди руин – как тень пустыни – львица.

24 июня 1895

Жрец

Бронзовая статуэтка

Далекий Сириус, холодный и немой!Из ночи в ночь надменноСверкаешь ты над сумрачной землей,Царишь над бедственной вселенной.

Владыка Сириус, не внемлющий мольбам,Непобедимый мститель!Пред алтарем ненужный фимиамТебе затеплил твой служитель.

Ты чужд нам, Сириус! но твой холодный лучСжигает наши жатвы.Губи меня! и отравляй! и мучь!И отвергай с презреньем клятвы!

Тебе, о Сириус, не знающий людей,Я возношу моленьяСреди толпы, и в хижине своей,И в миг последний упоенья!

16 октября 1894

К монахине

В средние века

Ты – монахиня! лилия бога!Ты навеки невеста Христа!Это я постучал в ворота,Это я у порога!

Я измучен, я весь истомлен,Я бессилен, я мертв от желаний.Все вокруг – как в багряном тумане,Все вокруг – точно звон.

Выходи же! иди мне навстречу!Я последней любви не таю!Я безумно тебя обовью,Дикой лаской отвечу!

И мы вздрогнем, и мы упадем,И, рыдая, сплетемся, как змеи,На холодном полу галереиВ полумраке ночном.

Но, под тем же таинственным звоном,Я нащупаю горло твое,Я сдавлю его страстно – и всеБудет кончено стоном.

26 июля 1895

В старом Париже

XVII век

Холодная ночь над угрюмою Сеной,Да месяц, блестящий в раздробленной влаге,Да труп позабытый, обрызганный пеной.

Здесь слышала стоны и звяканья шпагиХолодная ночь над угрюмою Сеной,Смотрела на подвиг любви и отваги.

И месяц, блестящий в раздробленной влаге,Дрожал, негодуя, пред низкой изменой…И слышались стоны, и звякали шпаги.

Но труп позабытый, обрызганный пеной,Безмолвен, недвижен в речном саркофаге.Холодная ночь над угрюмою Сеной

Не помнит про подвиг любви и отваги,И месяц, забыв, как дрожал пред изменой,Безмолвен, раздроблен в речном саркофаге!

10 августа 1895

Анатолий

В Венеции XVIII в

Я видела в окно: на маленькой гондолеОн уплывал от стен монастыря,И за кормой пурпурная заряДрожала в синеве цветком желтофиоли.

Как плавно, как легко, как смело – АнатолийСкользил веслом по брызгам янтаря,Но всплески волн чуть долетали с воли,И покрывали их напевы псалтыря.

Я отошла смущенно и тревожно…С толпой подруг спустилась в церковь я,По жить казалось мне смешно и невозможно.

О господи! да будет власть твоя.Надломлены мечты, но я роптать не вправе…О сердце, замолчи… Expectans expectavi…

24 декабря 1894

В прошлом

Ты не ведала слов отреченья.Опустивши задумчивый взор,Точно в церковь, ты шла на мученья,Обнаженной, забыла позор.

Бея полна неизменной печали,Прислонилась ты молча к столбу, —И соломой тебя увенчали,И клеймо наложили на лбу.

А потом, когда смели бичамиЭто детское тело терзать,Вся в крови поднята палачами,«Я люблю» ты хотела сказать.

3 ноября 1804

В будущем

Я лежал в аромате азалий,Я дремал в музыкальной тиши,И скользнуло дыханье печали,Дуновенье прекрасной души.

Где-то там, на какой-то планете,Без надежды томилася ты,M ко мне через много столетийДолетели больные мечты.

Уловил я созвучные звуки,Мне родные томленья постиг,И меж гранями вечной разлукиМы душою слилися на миг.

9 августа 1895

Беглец

Израненной рукой схватившись за карниз,Над темной пропастью я трепетно повис.

Бесстрастно в вышине печалилась луна,Стонала вдалеке беспечная волна,

И с этим ропотом сливалось, в отдаленья,Гитары ласковой унылое моленье.

Я посмотрел вокруг. Высокая лунаВ прозрачной синеве бледна и холодна.

Окно с решеткою, окно моей тюрьмы.А там… безмолвный мрак и камни в бездне тьмы!

И вспомнил я любовь… твое непостоянство…И пальцы разошлись, – я кинулся в пространство!

25 декабря 1894

В магическом саду

Пошли, господь, свою отраду

Тому, кто жизненной тропой,

Как бедный нищий, мимо саду

Бредет по знойной мостовой.

Ф. Тютчев

К скамье у мраморной цистерныЯ направлял свой шаг неверный,Но не дошел, но изнемогИ вдалеке упал на мох.

Там у бассейна в перебранкеСтояли стройные гречанки,Я к ним взывал; мой стон для нихБыл слишком чужд и слишком тих.

Вот боль затихла в свежей ране…Но целый ад пылал в гортани!Святыней для меня тогдаБыла б студеная вода!

Я встать пытался, но напрасно.Стонал, – все было безучастно…И мне пригрезилось в бреду,Что я в магическом саду.

Цветут каштаны, манят розы,Порхают светлые стрекозы,Над яркой роскошью куртинБесстрастно дышит бальзамин.

И, все ж, нигде воды ни капли!Фонтаны смолкли и иссякли,И, русла обнажив свои,Пленяют камнями ручьи.

Я, мучим жаждой беспощадной,К ручьям, ключам бросаюсь жадно,Хватаю камни, изнемог —И вновь упал на мягкий мох.

Что мне до всех великолепий!Волшебный сад – жесточе степи!Воды! воды! – и тщетный стонХолодным эхо повторен.

10 февраля 1895

Будни

В тусклых днях унылой прозы…

Туманные ночи

Вся дрожа, я стою на подъездеПеред дверью, куда я вошла накануне,И в печальные строфы слагаются буквы созвездий.

О туманные ночи в палящем июне!

Там, вот там, на закрытой террасе,Надо мной наклонялись нажженные очи,Дорогие черты, искаженные в страстной гримасе.

О туманные ночи! туманные ночи!

Вот и тайна земных наслаждений…Но такой ли ее я ждала накануне!Я дрожу от стыда – я смеюсь! Вы солгали мне, тени!

Вы солгали, туманные ночи в июне!

12–13 августа 1895

Подруги

Три женщины, грязные, пьяные,Обнявшись, идут и шатаются.Дрожат колокольни туманные,Кресты у церквей наклоняются.

Заслышавши речи бессвязные,На хриплые песни похожие,Смеются извозчики праздные,Сторонятся грубо прохожие.

Идут они, грязные, пьяные,Поют свои песни, ругаются…И горестно церкви туманныеПред ними крестами склоняются.

27 сентября 1895