Жертвы времени (СИ) - Евгения Федорова

Теперь я был причислен к магам, к тем, кто убил ее отца. С одной стороны я знал, что пройдет время, и девушка все поймет, может, смирится, но сейчас мне было грустно.

Я слышал звон из оружейной, но это были лишь отголоски прошлой жизни. Не могу передать, насколько странно было видеть пустующие, запыленные конюшни и заброшенные дома, смотрящие за каждым нашим движением. В этих взглядах не чувствовалось неприязни, скорее Форт был удивлен тем, что мы вернулись.

Мне казалось, он узнает и с тем не знает нас. Распрощавшись с Недгаром, я решительно спустился в подземелья города, хотя у меня в душе ворочался былой, ледяной страх перед тем, что мне довелось узнать.

«Возможно, этот ужас сокрыт куда ниже библиотеки, — думал я. — Возможно, он никогда более не достанет книгохранилища».

И, размышляя так, я шел вперед, зная, что если не сделаю этого сейчас, то уже никогда не смогу пройти в подземелья в одиночку. Внезапно, как и во сне, я вдруг увидел впереди себя неровный свет и, миновав третью и последнюю, приветливо открытую дверь, увидел то, что уже однажды явилось моему взору.

Вокруг горели тысячи свечей, а в колодце кружили, подчиняясь музыке, которую я не слышал, тысячи призрачных пар. Они не были прозрачными или источающими свет; внешне они походили на людей, но то, без сомнения, были призраки. Я стоял у входя и смотрел на красоту бала, на котором очутился, неожиданно для себя самого, приглашенным гостем. А потом навстречу мне вышел Калороне, и в глазах его больше не было слепоты. Он пришел сюда, чтобы снова обрести зрение. Я вдруг понял, что это не проклятие, а дар — та бессмертная жизнь, которую он получил. Калороне не обречен на вечное заточение, в любой момент он может уйти прочь, уйти по тем дорогам, о существовании которых живые даже и не подозревают. Он может никогда не вернуться или вернуться сюда вновь через много веков или через одно мгновение.

В тот день я не стал с ним говорить. Мне не о чем было его спросить, а ему не о чем было мне рассказать, ведь я все и так понимал. Я просто стоял, отстраненный и очутившийся в самой круговерти чудного празднества. Мой разум ощущал себя неподвижным и с тем кружился среди молчаливых танцоров в лабиринте из тысяч горящих теплым огнем свечей…

Маги вернулись спустя пару недель и привели с собой множество напуганных и ничего не понимающих людей и скота. Я видел, как длинная процессия, о прибытии которой оповестил Мрак, появилась на горизонте. И караван все шел и шел. Бурые козы с желтыми пятнами и спиленными рогами, буйволы и остромордые коровы, лошади, тащащие телеги, забитые клетями с птицей, повозки с тентами, прикрывающими от дождя ткани и шкуры.

И это было только начало.

Молва о магах и их умениях, быстро переросшая в излюбленные россказни, которые после очередной кружки пива в тавернах приобретали зловещие оттенки, разнеслась на все королевство Инуар. Так звались те земли, в которых мы оказались. Удивительным было то, что скалистое побережье, не дающие стране выхода к морю, опускалось лишь там, где стоял город, невольно стерший с лица земли порт и все, что было раньше вокруг него. Теперь морской бастион отсек торговлю Инуара, и маги не спешили налаживать ее, понимая, какова может быть прибыль от правильно расставленных условий.

Пришедший караван, как и прежде, затерялся среди городских строений, но теперь жизнь потекла по иному. Рынца был как никогда резок, но он с удивительным упорством возрождал привычный быт. Он старательно избегал встреч со мной и в моем присутствии не творил непотребства, но судьба не раз сводила нас в жестоких спорах, переросших в ненависть. Рынца боялся меня настолько, что в его глазах я часто читал готовность убить. Впрочем, я думаю, что он никогда на это не решится.

Я был удивлен тем, что вскоре люди в Форт стали приходить по собственной воле, но быстро разобрался в причинах, одной из которых был Оружейник. Люди жаждали овладеть знаниями, которые он обещал, они были готовы платить за это умение любую цену, и теперь он мог следовать старым законам и не скрещивать настоящую сталь со своими учениками. Оружейник был маленьким богом в их умах, Учителем тела и духа, и это занимало все его свободное время и даже немного больше. Теперь у него было шестеро подмастерий, владеющих искусством кузнеца, и несколько любимых учеников, которым он пророчил успешное будущее. Я думал, это его новые тени.

За глаза кое-кто едко звал меня садовником, потому что я не ковал ни людей, ни события. Я возродил старый сад, найдя себе в помощники нескольких женщин и мужчин. Мы обрезали старые сучья и заново уложили дорожки, отчистили от мха камень бассейнов и воду в заводях. Мы оборудовали тренировочные площадки и следили за тем, чтобы песок на них не смывался дождями. В то время Оружейник частенько встречался со мной и, я уверен, часть едких шуточек, ходивших среди людей, сперва вылетела именно из его уст. Всякий раз он предлагал мне поединок, но я упорно отказывался, потому что не хотел становиться его двойником. Я знал многое из того, чем он владел, и именно поэтому Оружейник считал меня если и не равным себе, то тем, с кем можно драться, а не тренироваться. Но, пользуясь его знаниями, я ловил себя на мысли, что думаю о себе, как о нем, и, узнавая сходство, тут же отступал прочь.

Я по-прежнему сильно хромал, шрамы на лице заставляли не знавших меня людей опасливо оглядываться. Многие считали меня нелюдимым и угрюмым человеком, а я всего лишь устал бороться за что-то и пытаться что-то изменить.

Я часто разговаривал с Недгаром, напоминая, что пришла пора учиться его искусству, но врач привык все делать верно и предложил вначале справиться с моей хромотой и опустошенностью. Впрочем, я явственно читал в его глазах сомнения. Тело мое до конца не восстановится никогда, я это чувствовал наверняка, сколько бы силы в него не влей. Слишком многое было отдано, наполнить пустой сосуд будет мало кому под силу. Даже дракону. Я вполне принимал, что могу умереть раньше, чем рассчитывает Мрак, возможно, я не проживу и положенный человеку срок. А, может, я лишь хочу на это надеяться.

Теперь из-за своей покалеченной ноги я не ездил верхом — это было для меня тяжелым испытанием, а всякий раз думая об Алрене, я вспоминал одинокого всадника в горах, стоящего над затянутым туманом ущельем. От сказанных тогда ласковых слов мое сердце начинала щемить знакомая боль утраты.

Я, словно старик, ездил на тележке, прокладывая дорогу к лесу у озера, и лишь качал головой, когда Мастер начинал предлагать мне на выбор любого жеребца из вновь наполнившейся конюшни. Я брал с собой своих четверых парней на заготовку дров, простодушных и глуповатых братьев с сильными руками, не знающих, как обманывать и лгать, и уже к вечеру наша тележка возвращалась в Форт полная распиленных коротких чурбаков, которые оставалось только наколоть. Не всем дано искусство боя или магии, но многие из подобных этим юношам люди нашли свое место в Форте и свое предназначение, даже если это было всего лишь умение лесоруба.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});