Крысиная башня - Павел Дартс

— Может, ты им еще детского питания отнесешь?? У нас есть!

— Толя… Помогать я им не буду, я не собес. Но и… Убивать ребенков, или родителей при ребенке я тоже не буду. Все. Проехали.

За ужином Толик опять вернулся к разговору.

— Брат. Вот ты говорил: мы — «Башня»; мы то, мы се… Нас не тронь — покусаем! Про правила какие-то говорил. Про возрождение цивилизации, основанное на правилах; то есть — на новых законах. Сам говорил: «обитателей Башни — обижать безнаказанно нельзя!» И сам же… А? Как это понимать?

Олег скреб ложкой тарелку и не отвечал. Сидевшие за столом Лена, Сергей, Элеонора, Васильченки с удивлением смотрели то на Толика, то на Олега, — они не поняли, о чем речь.

— Ну? Че молчишь? «Князь!»

Олег вздохнул, отложил ложку, сложил руки на столе и оперся на локти. Глядя в стол, проговорил:

— Да не «князь»… Но вообще… Чем «князь» отличается от простого «дружинника»? У «князя» не все «параллельно и перпендикулярно», и даже в правилах есть исключения. Для «князя» в любом аспекте есть кроме длины и ширины еще и высота, то есть «объем», а рядовой все видит только в плоскости…

— Ты меня не ущекотал этим своим «князь» да «рядовой», мне это параллельно! Ты просто отмазываешься, ты просто не смог убить ребенка, несмотря на свою кажущуюся жесткость!

— Я не хочу об этом говорить, с тобой, во всяком случае!

Лена с удивлением и опаской спросила:

— Вы про что?… Какой ребенок, почему «убить»?…

Видно было, что она ждала и боялась услышать очередной «ужас», которыми стала изобиловать нынешняя жизнь.

Олег опять вздохнул и сухо объяснил:

— Мы нашли Графа. Вернее, то, что от него осталось.

Лена ахнула и прижала руки к лицу.

— Осталась от него шкурка и кости. Его съели бомжи из соседнего дома…

Лена с ужасом смотрела ему в лицо. На глаза набежали слезы. Сергею показалось, что известие о том, что ее собаку, ее любимчика Графа, балованного и домашнего, съели какие-то бомжи, произвело на нее большее впечатление, чем то, что в «операции „Картошка“» мы застрелили мужика. Это был Граф. Граф. Рыжий подлиза, попрошайка. Член семьи.

Молчание затянулось. Первым его нарушил Сергей:

— Вот так вот — съели? И ты им?…

— И я им — ничего. Потому что у них там — ребенок. Девчонка лет пяти. Полагаю, она тоже Графа ела… — он, прищурясь, посмотрел Лене в лицо:

— Впрочем, вас я не останавливаю. Могу проводить туда, отомстишь за… За собаку. Я вот — не смог.

Он вынул люгер и положил на стол.

— Или ты, Серый. Можешь посчитаться за рыжего…

Сергей опустил глаза в стол. Белка всхлипнула. Лена выбежала из комнаты.

Толик проворчал:

— Вот никак без театральных эффектов… Щас она, схватила парабеллум, и побежала творить справедливость, ага!..

Через пару дней Лена потребовала отнести «в тот подвал» крупы и консервов. Олег резко отказал. Сторону Лены приняла Белка и, хотя и очень «осторожно», и с оговорками, Васильченки.

Олег пообещал «сейчас пойти в этот подвал и в полрожка решить этот вопрос!»

Лена швырнула в стену тарелку и объявила голодовку. Белка удрала реветь к себе в комнату. Васильченки испуганно шушукались между собой. Толик, скривившись, только раз процедил «Ну и что ты ждал?…» и больше в эту тему не встревал.

Через двое суток жесткого психологического прессинга Олег сдался и собрал в коробку «набор жратвы для этих сволочей, которые один черт сдохнут не этой, так следующей зимой!»

СЕСТРЫ

— Ир, ты подходи к Башне… Я каждый день выходить не могу, только когда на базар, вот как сейчас, и то все вместе. Одну не выпускает. И ОН выход заминировал. Я так и не разбираюсь в этих их минах… Да и Васильченки сообщат, если я дверь открою. Ты с торца Башни подходи, как стемнеет. С торца обязательно, там, где на окнах решетки зеленые, а изнутри досками забито. Ты там стой, я окликну. Только с двора не заходи, там бабка с верхних этажей следит постоянно. Вечером. Хорошо, Ир? Я что-нибудь придумаю…

Лена вышла из павильончика на рынке как раз когда Олег готов уже был войти.

— Что долго? Есть там что полезное?

— Да нет… Все как везде. Так… Посмотрела.

— А, ну пошли. Что еще надо-то? Зелень вон там продают, там и по цене нормально, я спрашивал. Пошли, возьмем, да домой. Кстати, заметили, как почему-то совсем мало колхозников стало? Я спрашивал — говорят, сейчас из многих сельхозкоммун просто в город не выпускают — непонятно почему. С чего бы?… Даже блоки на дорогах. Серый, тебе что надо?

— Че бы здесь такого было, чтоб мне надо? Здесь-то?

— Ладно, не ной, найдем тебе пистолет, найдем. Ты прям как Белка нудный стал. Пошли, что ли?

— Нудный, нудный… И ничего не нудный…

* * *

Сестру Лена встретила совершенно случайно. Они не виделись и не общались с тех пор, как еще в начале лета тесть сестры, Иван Макарович, вдруг вывез всех своих, то есть и семьи своих обоих сыновей из Мувска. Он, как и Олег, что-то чувствовал. Два срока еще в Афгане, советником при командире афганского танкового полка, обострили чуйку военного пенсионера достаточно, чтобы относительно вовремя почувствовать надвигающиеся неприятности. Никому ничего не сказав, он свернул весь бизнес, перевел все активы в «движимое имущество» и куда-то съехал. Куда, зачем? Лена не знала, перед отъездом ей удалось переговорить с сестрой по телефону совсем кратко. Олег догадывался почему, но не «куда» — но молчал, с Макаровичем у него были реально неприязненные отношения. Он считал его хотя и прошаренным воякой, уважал как запасливого хомяка, но презирал как человека, крайне «неопрятного» в коммерческих и дружеских отношениях, проще говоря — считал его жлобом и корыстной сволочью. Несколько совместных коммерческих операций с новоявленным родственником, свекром сестры жены, еще в 90-х, наглядно показали, что тот не только не держит слово, но и прямо всегда норовит любое дело обратить к чисто своей, узкокорыстной выгоде. Для Макаровича не было другой «семьи» кроме себя-любимого, постоянно третируемой жены, Татьяны, в общем, хорошей, но несчастной тетки; и двух сыновей с семьями, женой одного из которых, Авдея (дань славянской моде в свое время) и была Ирина, младшая сестра Лены. Даже сама Ирина «входила в семью» отнюдь не на полных правах, а лишь как жена старшего сына и мать двоих его внуков. Во внуках Иван Макарович души не чаял, а вот с невесткой постоянно конфликтовал, — пока они не разъехались по разным городам: старый остался в военном городке под Мувском, где и вышел в свое время на пенсию, где у него был бизнес; а старший сын с семьей перебрался в Мувск, где построил себе через долевое строительство квартиру как раз накануне начавшихся в мире «событий».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});