Дом Цепей - Стивен Эриксон

Скрипач вернулся от ротного фургона, принеся свой вещмешок. Опустил на землю, развязал.

Рядом лежал Каракатица — глаза блестели в свете пламени — и смотрел, как сержант достает разнообразной формы предметы, завернутые в кожу. Еще немного, и он отобрал дюжину, начал разворачивать. Блеснуло полированное дерево, черное железо.

Другие из Четвертого взвода в последний раз деловито проверяли оружие и доспехи. Все молчали — напряжение постепенно охватывало небольшую группу солдат.

— Уже давно я такого не видел, — прошептал Каракатица, когда Скрипач разложил свои вещички. — Видел имитации, иногда почти такие же хорошие.

Скрипач хмыкнул: — Их вообще мало. Самое опасное — взвести, если будет слишком сильный спуск, вся треклятая штука взорвется. Мы с Ежом этот образчик сами придумали, а потом он нашел в Малазе ювелира из Маре — понятия не имею, что он там делал…

— Ювелира? Не оружейника?

— Да. — Он начал собирать самострел. — И резчика по дереву для стопоров и держателей — их нужно менять через двадцать или около того выстрелов…

— Когда в труху превратятся.

— Или лопнут. Все дело в ребрах: когда они пружинят, идет ударная волна. В обычном арбалете болт быстрый, улетает, не ощутив вибрации. А тут это целый поросенок, утяжеленный на конце — никогда не уходит так быстро, как тебе хотелось бы, и нужно как-то смягчить отдачу, прежде чем она сломает древко.

— С привязанным глиняным шаром. Хитрое решение, Скрип.

— Пока что работало.

— А если подведет…

Скрипач поднял голову, ухмыльнулся. — У меня дыхания недостанет жаловаться. — Последняя деталь встала на место и сержант опустил громоздкое орудие, занявшись стрелами — каждая в своей обмотке.

Каракатица медленно распрямил спину. — На них нет жульков.

— Худа ради, жульки я и сам могу бросать.

— Твой самострел может далеко забросить долбашку? Верится с трудом.

— Гм. Идея в том, чтобы прицелиться и выстрелить, а потом мордой в грязь.

— Не особо мудрено, Скрип. Но мы все будем знать, когда ты стрельнешь?

— Объявлю вежливо и громко, да.

— И какого слова ждать?

Скрипач заметил, что все прекратили работу и внимают его ответам. Он пожал плечами: — Ложись. Или как делал Еж…

— Как?

— Вопил будто резаный. — Он встал на ноги. — Ладно, солдаты. Время.

* * *

Когда утекли последние песчинки, Адъюнкт перевернула склянку и кивнула Гамету: — Присоединитесь к ротам, Кулак?

— Очень скоро, Адъюнкт. Хотя я решил оставаться в седле и поэтому выеду к ним не раньше начала боя.

Он заметил морщины на лбу, но от комментариев она воздержалась, обратив все внимание на юных виканов у входа в шатер. — Вы завершили ритуалы?

Паренек, Нил, пожал плечами: — Мы поговорили с духами, как вы и приказывали.

— Поговорили? И всё?

— Когда-то мы могли повелевать ими. Может быть. Но мы предупредили еще в Арене: в нас нет былой силы.

Нетер добавила: — Духи этой земли сейчас взволнованы, их отвлекли. Происходит еще что-то. Мы сделали что могли, Адъюнкт. По крайней мере, если у них есть шаман, ему нелегко будет раскрыть наш секрет.

— Говорите, что-то происходит. Что именно?

Гамет поспешно вмешался: — Простите, Адъюнкт. Мне пора.

— Разумеется.

Кулак оставил их продолжать разговор. Разум его затянула какая-то дымка, и это в момент начала схватки, когда неуверенность порождает тревогу и растерянность. Он слышал, что так случается с командирами, но не думал, что такое выпадет и ему. Текущая по жилам кровь ревела в ушах, заглушая внешний мир. Казалось, все остальные чувства тоже готовы его подвести.

Шагая к коню — его держал под уздцы один из солдат — он тряс головой, стараясь прояснить мысли. Если солдат что-то ему сказал, он ничего не слышал, забираясь в седло.

Адъюнкт недовольна его решением самому скакать в бой. Но, на взгляд Гамета, повышенная мобильность стоила риска. Он медленным галопом поскакал через лагерь. Костры уже угасли, все вокруг казалось до странности нереальным. Минуя скорчившиеся у кострищ фигуры, он завидовал их свободе. Для простого солдата жизнь проста. Гамет уже начинал сомневаться, способен ли он командовать.

«Возраст вовсе не гарантирует мудрости. Но все еще сложнее, верно? Она могла дать мне чин кулака и подчинить легион. Все эти солдаты могут козырять мне, проходя мимо — разумеется, слава Худу, не на вражеской территории. Но нет, это не доказывает моей компетентности.

Эта ночь станет первой проверкой. Боги, нужно было остаться на покое, не поддаваться уговорам — проклятие, ее вере! — ну почему я готов смиренно удовлетворять любое желание…»

Он успел понять, что слаб душой. Глупец мог бы счесть это достоинством: гибкость, невозмутимость… Но он знал лучше.

Он скакал, а дымка в голове становилась еще гуще.

* * *

Восемь сотен воинов, словно призраки, неподвижно лежали среди усыпавших равнину валунов. Надев вымазанные золой доспехи и телабы цвета земли, они были почти невидимыми, и Корабб Бхилан Зену'алас ощутил прилив темной гордости, хотя другая часть разума удивлялась столь длительной… нерешительности Леомена.

Их вождь растянулся на склоне в десяти шагах впереди. Он уже давно не шевелился. Хотя было холодно, под доспехами Корабба скопился пот. Он снова пошевелил в руке непривычную саблю-талвар. Всегда он предпочитал оружие типа топора — с рукоятью, которую можно ухватить обеими руками, и теперь мечтал, что на досуге затупит нижнюю половину доходящего до эфеса лезвия.

«Я воин, не терпящий близости острого железа. Что за духи наделили меня таким ироничным даром? Проклятие им всем».

Не в силах ждать, он подполз к Леомену Молотильщику.

За гребнем была другая низина, шириной в шестьдесят-семьдесят шагов, вся в холмиках и густой поросли колючих кустарников. Она находилась по флангу лагеря малазанской армии.

— Глупо, — прошептал Корабб, — было вставать здесь. Думаю, этой бабы-Адъюнкта нам можно не бояться.

Леомен чуть слышно вздохнул. — Да, много укрытий для подхода.

— Так чего ждем, Воевода?

— Я гадаю, Корабб.

— Гадаешь?

— Насчет императрицы. Она была Госпожой «Когтя». Сформировалась в его яростной силе, а все мы привыкли страшиться магов-убийц. Многозначительное происхождение, верно? А потом у нее, Императрицы, были великие лидеры имперских армий. Даджек Однорукий. Адмирал Нок. Колтейн, Седогривый.

— Но здесь, о Воевода, мы с ними не встретимся.

— Точно. Мы встретимся с адъюнктом Таворой, которую императрица выбрала лично. Чтобы стать кулаком отмщения.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});