Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетиях - Иван Егорович Забелин

и по швам низались особым, более красивым способом – рясою, или ряскою, т. е. наподобие бахромы.

Иногда вместо жемчуга по швам бывали кладены пояски плетеные (тесьмы), золотные или серебряные. Особенно богато всегда отделывались рукава, преимущественно на плечах и у запястья; здесь они узорочно вышивались цветными шелками, золотом, серебром, низались жемчугом с мелкими золотыми дробницами или разновидными бляшками. У сорочек, которые надевались под вторую одежду, рукава богато украшались шитьем и низаньем только у запястий. В описях царицыной казны времени Годуновых и Шуйского находим достаточные подробности о таких сорочках. Упомянем также, что еще в 1486 г. князь Верейский в своей духовной жалует своей дочери в числе прочего наряда «сорочку шидену сажену с дробницею, да четыре сорочки красны, да ларец желт с сорочками с шидеными»; а княгиня Волоцкая (1503 г.) отказывает своей внучке между прочим сорочку «шита (шида?) червчата, рукава сажены».

Сорочка верхняя, как мы заметили, соответствовала в употреблении теперешнему платью. Это была исключительно комнатная повседневная одежда, носимая с поясом, следовательно, обозначавшая стан и грудь, что и ставило ее в разряд одежд стыдливых. Показаться пред посторонними людьми, и особенно пред мужчинами, в такой сорочке для женщины было величайшим неприличием. По рассказу Поссевино, из-за такого именно обстоятельства совершилось при Грозном несчастное убийство царевича Ивана: «Все благородные и не совсем бедные женщины, – говорит он, – носят здесь обыкновенно по три одежды, которые, сообразно с временем года и состоянием погоды, то легче, то тяжеле. Женщина, которая носит только одну одежду, навлекает на себя дурную славу. Однажды во дворце, в Александровской слободе, в жаркий летний вечер третья жена царевича Ивана, бывшая на последних порах беременности, лежала, растянувшись на скамье в легкой одежде, как вдруг вошел свекор ее, великий князь. Она тотчас вскочила, но великий князь вне себя от гнева ударил ее рукою по щеке, а потом палкою (посохом), которую постоянно носил с собою, до того ее отделал, что она в следующую же ночь преждевременно разрешилась сыном. Царевич Иван прибежал на этот шум, вступился за жену и стал упрекать отца, что по его же жестокости он лишился своих прежних двух жен, удаленных в монастырь. Тогда гнев отца обратился на него, и он нанес ему посохом такой сильный удар в висок, что тот упал, смертельно раненный, и, несмотря на всевозможную помощь, скончался по прошествии пяти дней».

Мы видели, что и былины, описывая зазорное поведение некоторых своих героинь, изображают их в одной сорочке и притом еще без пояса, делая тем самым прямой намек на забвение необходимого и обычного приличия.

Из вторых, или выходных, одежд самою употребительною была телогрея. Это было платье распашное, застегиваемое по передам небольшими пуговками или нашивкою, т.е. завязками. Она кроилась, как и все другие выходные одежды, в длину почти до пят, при среднем росте в 2 арш., в ширину в плечах – около аршина, в подоле в 3 арш. (или кругом в 6 арш.), с воротом в 8 верш. ширины с длинными до и ниже подолу рукавами, имевшими ширины в корени вершков 6, в запястье – ок. 3 верш., у которых под мышками, в ластках, делались проймы вершков в 5 длиною, в расстоянии от ворота вершков на 6 и больше.

В эти проймы телогрея и надевалась на сорочку, так что ее рукава всегда оставались висящими и ниспадали позади рук до подолу или связывались назади за спиною вперекидку друг на друга. По свидетельству иностранцев, такие рукава почитались необходимым украшением этого платья, как и вообще обычного женского выходного наряда[258]. Для телогрей, как и вообще для выходного платья, употреблялись ткани более тяжелые, чем для верхних сорочек, именно золотные и простые камки, атласы, объяри (гродетур), изредка тафты, а иногда зуф, шерстяная ткань вроде камлота, и т. п. По вороту, по полам и по подолу эта одежда окаймлялась кружевом, обыкновенно золотным, также шелковым; полы, как мы сказали, застегивались пуговицами, число которых бывало различно – от 9 до 20 и даже до 30; обыкновенно бывало 15 и 17. Они ставились по всей поле от ворота до подола.

Холодные, или летние, телогреи подкладывались тафтою, а по подолу, сверх того, имели атласную или камчатную подпушку, вершка в 11/2 шириною, которая во всех подобных одеждах употреблялась для сохранности подольной части платья. Подпушка своим цветом всегда более или менее ярко отделялась от подкладки. К лазоревой, червчатой, брусничной, зеленой подкладке пришивалась подпушка желтая; к белой, лазоревой, желтой – червчатая; к червчатой – светло-зеленая; к желтой – зеленая, алая и т.п. Есть известие, что у телогрей бывали и зепи, карманы, на которые царице Агафье Семеновне вышло тафты алой четверть аршина[259]. Под теплые телогреи подкладывался меховой испод — горностаевый, белий, лисий, соболий, песцовый, а иногда и черевий, заячий, с пухом, т.е. с бобровою опушкою, причем на полах оставлялся подполок из той же ткани, из коей был скроен верх. Белые меха нередко нацвечивались черными, например белый песцовый нацвечивался черными песцами, т.е. по местам вшивались лапки, хвостики[260].

При описании одной из телогрей царицы Евдокии Лукьяновны упоминается «запястье, по отласу по червчатому низано жемчугом с канителью». Но у телогрей запястья ничем не украшались, а тем более жемчугом, и это упоминание есть лишь описка вместо слова «кружево»[261].

К тому же отделу вторых, или средних, одежд принадлежала шубка накладная, или столовая, в XV и XVI столетиях обозначаемая просто шубою. Верейский князь в 1486 г. отказывает своей дочери: «Шуба кована, бархат червчат, шуба камка мисюрская, шуба червчата, шуба зелена, шуба багряна, шуба рудожолта, шуба бела, да другая шуба бела». Княгиня Иулиания Волоцкая, 1503 г., отдает своей внучке женского платья: «Две шубы скорлат червчет, одна без тафты, да шуба бело-голуба, без тафты ж, да шуба цини (ценинного цвета) без тафты ж, да шуба червчетая ипская, да шуба светло-зелена лунская, да шуба багреци…» Так как наиболее обычною тканью для шубок было сукно, то в этой росписи о нем и не упоминается, а обозначается только его цвет и иногда местность, откуда привозилось, ипское лунское.

Шубка этого названия шилась покроем сорочки, без разреза на полы, и надевалась, как сорочка, с головы, отчего в отличие от других верхних одежд и называлась накладною, ибо не накидывалась на плечи по-кафтанному, а накидывалась, как мы сказали, с головы. В этом ее различие от телогреи. Кроилась она длиною тоже до пят, при среднем росте в 2 арш., шириною в плечах около аршина с высоким прямым воротом, как у