Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетиях - Иван Егорович Забелин

место на руке было за рукавом, по конец рукава. От обручей такие браслеты отличались тем, что состояли из цепочки более или менее широкой или, собственно, из нескольких звен, соединенных цепочками или петельками, между тем как обручи делались из цельной проволоки кольцом и могли разниматься разве только посредством вертлюга (шолнера), что вошло в употребление уже впоследствии.

Богатые зарукавья и запястья-браслеты находим в царской казне Шуйских. У царевны Ирины было «зарукавье – две чепочки золоты звенчаты, навожены чернью; у зарукавья в гнездех 10 алмазцов граненых да 10 зерен жемчужных». Под это зарукавье для хранения сделаны две колодки, обшитые тафтою алою – род футляров, на которые зарукавья надевались.

В описи казенного государева двора 1663 г. упоминаются «зарукавье, золото с алмазы и с черчеты яхонты, а в них 16 мест, цена 70 руб.; челом ударил греченин Петр Богданов, 168 г. июля 13-го; зарукавье золото с каменьи с искры яхонтовыми червчаты, а в них 39 мест, а одного места нет». В описях частного женского имущества находим: «1674 г.: зарукавье низаное по цке с каменьем; 1677 г.: зарукавье золотое с яхонты; зарукавье жемчужное; 1681 г.: зарукавье низаное жемчужное и с каменьем».

Дорогие булавки, которыми закалывали на голове убрусы и с этою целью употребляли и в других уборах, упоминаются еще в конце XV столетия с именем занозок. В 1489 г. князь Верейский отказывает своей дочери между прочим «трои заноскы золоты». В царской казне начала XVII столетия описаны «3 булавки зерна гурмышские на золотых спнях большие скатные; 4 булавки зерна невелики гурмыжские ж, три на золоте ж, а четвертая на серебре». Булавка, таким образом, состояла или из одного спня, как занозка, или из спня с жемчужною головкою. Особого рода булавки назывались, кажется, пелепелками и собирательно – пелепелом[255].

В духовной великого князя Дмитрия (ск. в 1509 г.) упоминаются «11 запонок с переперы с яхонты и с лалы и с жемчугом и с плохим каменьем», которые, по всему вероятию, были не что иное, как булавки.

Все описанные предметы назывались общим именем – кузнью, потому что были металлические, кованые; также низаньем и саженьем, потому что были жемчужные, т. к. в низанье и саженье употреблялся один лишь жемчуг и небольшою частью – дорогие самоцветные каменья, или просверленные, или же утвержденные в гнездах с ушками.

Ларец, в котором все это сохранялось, был вместе с тем и уборным ларцом, вполне заменявшим для наших прабабок уборный столик. В таком ларце, величина которого была различна, смотря по богатству и широте потребностей, в верхней кровельной его доске устраивалось иногда и зеркало; но большею частью зеркала делались в особых металлических же влагалищах – футлярах, бывали небольшие вершка в 3 и 4 или меньше и больше, и всегда с закрышкою, т. е. всегда закрывались створкою своего футляра. Если же такое зеркало было вставлено только в ободу, в рамке, то, во всяком случае, его хранили тоже во влагалище суконном или бархатном.

О различных уборных принадлежностях мужских и женских мы достаточно говорили в первой части «Домашнего быта царей». Здесь в дополнение упомянем, что в уборном ларце, кроме белил, румян, сурмил и клея для подклеиванья волос, особенно бровей, сохранялись, по всему вероятию, и различные другие снадобья, необходимые для возвышения всяческого телесного благолепия и красоты, как то: умыванья, ароматы или водки (духи), балсамы (помады) и т.п. В царском быту такие составы изготовлялись обыкновенно в Аптекарской палате, смотря по надобности, по рецептам царских врачей. Но нет сомнения, что простые, не слишком замысловатые снадобья, особенно умыванья, готовились также и домашними лекарками, комнатными бабками.

Старинные «Прохладные или избранные Вертограды, изысканные от многих мудрецов о различных врачевских вещах» или врачевские книги, лечебники, дают много советов, как и чем наводить благолепие и светлость лицу, глазам, волосам и всему телу. Все они, конечно, вместе с переведенными лечебниками приходили к нам из средневековой Европы и там значительною долею заимствованы еще от античной древности; но должно полагать, что от той же древности, чрез посредство Византии, иное из этих советов было и нам известно задолго до появления в нашей письменности упомянутых Прохладных Вертоградов. Силы естества в растительном и минеральном царстве были знакомы и нашим доморощенным ведунам и знахарям, а по женской части – ведуньям и знахаркам, которые, как мы уже и видели, с. 448 и след., сохраняли много способов и средств нравиться даже тайных, в собственном смысле ведовских.

Простые средства приобретать красоту всех родов и видов были делом самым обычным и потому, быть может, так мало нам известны, ибо не было никакой надобности записываньем сохранять о них память. Так, из лечебников и из доморощенной практики наши допетровские красавицы должны были знать, что овсяная мука, смешанная с добрыми белилами и варенная в воде, доставляла умыванье, от коего лицо бывало бело и светло; ячмень толченый без мякины, варенный в воде «до великой клеести», потом выжатый сквозь плат, доставлял умыванье (в виде теплой воды) от загара. Сорочинское пшено, варенное в воде, выводило из лица сморщенье. Вода из бобового цвета, равно и из бобовой травы, когда ею умывали лицо и тело, всякую нечистоту выгоняло, придавало телу гладкость и светлость. Тоже производили и бобовые скорлупы, варенные в воде до клея. «Мука бобова, мелко толчена (пудра), если потирать ею тело, каким обычаем ни буди, лице и тело ставила гладким». Семя дынное, варенное в воде, давало умыванье для лица и рук, отчего тело бывало чисто и бело. Семя дынное, высушенное на солнце, толченное без чешуи мелко, смешанное с мукою бобовою, или ячменною, или пшеничною на гуляфной водке (розовой воде) в виде пресночка (лепешки), высушенное потом на солнце, доставляло особый род мыла, от которого при умываньи лица и рук тело становилось светлым и всякая нечистота и лишаи пропадали. Вода из дубового листвия как умыванье тоже очищала все тело и доставляла ему светлость. Вода из зори как умыванье сгоняла нечистоту с лица, и угри черные и прыщеватые, и светлость наводила. К тому же служил сок кореня травы бедренца, от которого лицо делалось чисто и молодо. Вода из травы иссоповы как умыванье и питье давала лицу светлость; иссоп в вине наводил лицу благолепие и т. п. Всякие подобные травы в достаточном количестве разводились в царских садах, московских и подмосковных, а также и в аптекарских огородах. Нет сомнения, что в этих садах, по совету тех же врачевских Вертоградов, собиралась девицами с цветов роса, которая тоже доставляла лицу свежесть и светлость. «Платом