На день погребения моего - Томас Пинчон

охрана судна полностью возложена на Пугнакса. Хотя чувство виляющей хвостом благодарности, повсеместно выражаемое представителями его племени, редко наблюдалось у Пугнакса, сегодня он был явно на седьмом небе от счастья, увидев мальчиков снова. «Ррррфффрррфррфрррррррфффффффрррр!   — воскликнул он, мальчики расшифровали это как «Я не спал и благословенных два часа с тех пор, как вы, парни, уехали!». Майлз отправился прямо на камбуз, и неожиданно перед Пугнаксом появилась роскошная «поляна», включавшая такие блюда как Консоме Империаль, Тимбаль де Суприм де Воляй, Гиго Гриль а ля Соус Пикант и баклажаны под Соусом Муслин. Винный погреб гуркские стрелки не очень-то благоразумно перевернули вверх дном, но Майлзу удалось найти «Пуйи-Фюиссе» 1900 года и «Грав» 1898-го, снискавшие одобрение Пугнакса, он принялся за еду и вскоре уснул.

В тот вечер «Беспокойство» парило над безбрежной и безмолвной пустыней, а Чик и Дерби прогуливались по верхней палубе и смотрели вниз на круговой волновой фронт на песке, на который упал свет заходящего под низким углом солнца, уплывавшего куда-то к пределам неизведанных краев. Майлз присоединился к ним и вскоре начал один из своих экстратемпоральных экскурсов.

— Что бы ни произошло, — сообщил он по возвращении, — оно начнется здесь, с таким количеством кавалерии, какое не видел никто из живых, и, вероятно, никто из мертвых тоже, конный потоп разольется до горизонта, ударят с флангов, как дикая поросль, освещаемые молниями бессчетные полки, вырастающие из варева самой сути пустыни и степи. И всё это воплощение и резня будет происходить в тишине, огромный убойный цех планетарных масштабов, поглощающий шум ветра, звон стали, стук копыт, ржание множества лошадей и человеческие крики.

Миллионы душ будут прибывать и уходить. Вероятно, новости об этом лишь спустя годы станут известны тому, кто мог бы понять, что это значит...

— Я в этом не уверен, Дерби, и ничего похожего раньше не видел, — задумался Чик, вспоминая их короткий, но неприятный опыт пребывания в кабине машины времени д-ра Зута. Но его значение, даже в качестве простого пророчества, было для них столь же неясным, как тогда.

Проходя где-то мимо Ози Бенедетто Кверини, подпустынный фрегат Его Величества «Саксаул» потерпел крушение. Выживших было мало, свидетельства отрывочны и противоречивы. Первый залп раздался из ниоткуда, точно наведенный, оглушительный, повергший капитанский мостик в пугающее оцепенение. Онемевшие операторы сидели у своих смотровых экранов, пытаясь менять масштаб изображений перед собой, включать все возможные комбинации расширения и фильтрации электрических схем, которые могли придумать, в попытках найти своих невидимых агрессоров, которые, как оказалось, использовали мощное и изощренное устройство для смещения частоты, способное спрятать целый подпесочный боевой корабль от всех возможных видов аппаратуры наблюдения.

Копия Путеводителя Сфинчино, которую «Друзья Удачи» простодушно принесли на борт, стала причиной налета на подпустынный фрегат Его Величества «Саксаул» и его крушения.

 —  Кто они?

 —Немцы или австрийцы, скорее всего, хотя нельзя сбрасывать со счетов «Стендард Ойл» или братьев Нобель. Гасперо, мы в отчаянном положении. Тот момент, для которого вы прибыли на судно, настал. Пойдите в коридор гребного вала и наденьте аппарат «Гипопс», который найдете в шкафчике вместе с баклагой воды, картами оазисов и мясными пастилками. Выбирайтесь на поверхность, вернитесь в Англию любой ценой. Они там в Уайтхолле должны узнать, что пришла беда, шарик сдулся.

  —Но вам нужны здесь все люди, которые есть...

 —Идите! Найдите кого-то из разведывательного управления Министерства иностранных дел. Это наша единственная надежда!

 — Подчиняюсь против своей воли, Капитан.

— Подайте жалобу в Адмиралтейство. Если я еще буду жив, сможете вызвать меня в суд.

Дни растворялись в этой великой неопределенности Времени и Пространства, достаточно скоро Гасперо вернулся в Лондон и начал хлопотать о том, чтобы связаться с легендарным Капитаном, а теперь — Инспектором Песков, вскоре эта история стала известна Уайтхоллу и читателям «Дэйли Мейл» под названием «Пески Внутренней Азии».

Тем временем где-то много дней и недель бушевали битвы Такламаканской войны. Земля дрожала. То и дело подпустынные судна неожиданно всплывали на поверхность без предупреждения, смертельно поврежденные, их экипаж был мертв или умирал...нефтяные месторождения глубоко под землей подвергались нападениям, озера нефти разливались за одну ночь, огромные столбы пламени поднимались к небу.

Базары от Кашгара до Урумчи были полны оружия, дыхательных блоков, дельных вещей суден, аппаратов, которые никто не мог идентифицировать, со множеством странных шкал, призм и электрических кабелей — позднее оказалось, что они от Кватернионного лучевого оружия, которое применяли все Стороны. Теперь они попали в руки козьих пастухов, сокольников, шаманов, были ввергнуты в пустоту, разобраны, изучены, преобразованы для использования в религиозных и практических целях, и со временем изменили историю Мирового Острова так, как не могли представить даже в своих самых нездоровых предположениях те Силы, которые воображали, что до сих пор борются за него.

В те дни пребывавшей в младенчестве науки противодействия терроризму это было универсальное кодовое имя, человек, которому вы отправляли сдержанный призыв, чтобы предупредить сотрудников своей службы охраны о катастрофе, настоящий «Инспектор Песков», находившийся в бедственном положении и постоянно боровшийся за то, чтобы определить и поддерживать уровень профессионального поведения, не знал о том, что превратился в легенду, довольно скоро состарился раньше времени, работал в поте лица, дома сидел в хандре и жаловался жене и детям — коллеги в середине карьерного пути даже не находили времени снять перед ним шляпу, как всегда спеша от одного срочного дела к другому: «А, Песочный, это ты, как раз вовремя. У нас тут подозрительный тип, там у дальнего окошка, можешь на него взглянуть? — Никто не может точно определить его акцент: одни думают — ирландский, другие — итальянский, не говоря уже о мешке странной формы, который он носит с собой, возможно, мы его зря подозреваем, это плохо, конечно, но если ты там увидишь устройство замедленного действия, хорошего мало, правда?

 — В лоснящемся зеленом костюме и в чем-то вроде шляпы гондольера, если бы не эта...нет, это не лента, это...

— Скорее перо, почти плюмаж, на самом деле довольно радикально, не правда ли?

 — Может быть итальянцем, полагаю.

— Какой-то черномазый, очевидно. Вопрос в том, как выяснить его краткосрочные намерения? Не похоже, что у него там пожитки вышедшего на свободу зека, да?

  — Мешок может быть просто для того,