Слово о полку Игореве - Александр Зимин

Одним из переводчиков и исследователей Краледворской рукописи был видный французский славист Луи Леже. После того как чешские ученые неоспоримо доказали, что этот памятник составлен В. Ганкой, а не является записью древнечешского эпоса, Леже поставил под вопрос и древность Слова о полку Игореве. Памятник, по его мнению, «не заслуживает ни малейшего доверия».[Леже Л. Славянская мифология//Филологические записки. 1907. Вып. 5–6. С. 101; ср. отдельный оттиск: Воронеж, 1908. С. 101.] Настороженное отношение вызывала у него мифология Слова о полку Игореве. Леже, в частности, считал, что название русского народа внуком Даждьбога «недопустимо в устах христианина». Оно «служит веским доказательством недостоверности если не всего памятника, то, по крайней мере, некоторых отдельных черт».[Леже Л. Славянская мифология//Филологические записки. 1907. Вып. 5–6. Там же. С. 105, ср. с. 191. Мифология Слова о полку Игореве вызывала сомнения и у В. Мансикки: «Мы принадлежим к тем, — писал он, — которые относятся к мифологии Слова с явным скепсисом» (Mansikka V. Die Religion der Ostslawen. Helsinki, 1922. Bd 1. S. 281).] Свои сомнения в древности Слова о полку Игореве Леже высказывал еще в 1890 г. Именно Леже впервые предложил «перевернуть гипотезу и задать вопрос, не вдохновлялся ли певец Игоря Задонщиной».[Leger L. 1) Russes et slaves. Etudes politiques et litteraires. Paris, 1890. P. 93–94; 2) Le dit de la bataille l’Igor II Leger L. La litterature russe. Paris, 1899. P. 21–28; 3) Histoire de la littćrature russe. Paris, 1907. P. 12. {См. также: Дмитриева H. Л. Леже Луи//Энциклопедия. Т. 3. С. 137–138.}] К памятникам XVIII в. относил Слово о полку Игореве и польский ученый Ф. Конечный.[Koneczny F. Dzieje Rosyi. Warszawa, 1917. T. 1. S. 460.]

Видные знатоки древней русской литературы В. М. Истрин, Д. И. Абрамович, Н. К. Никольский специально изучением Слова о полку Игореве не занимались.

Раздел о Слове в «Очерке истории древнерусской литературы» В. М. Истрина не носит самостоятельного характера: он близок к соответствующим главам курса М. Н. Сперанского, к исследованию В. Миллера и др. Основной вывод В. М. Истрина сводился к тому, что «поэтическое творчество автора не народное, но вполне книжное». Слово о полку Игореве — «памятник книжного происхождения». Наибольшее влияние на автора, по его мнению, оказала «История Иудейской войны» Иосифа Флавия. Есть в Слове стилистические совпадения и с произведениями Кирилла Туровского. Новые условия жизни Руси XIII в., а также трудность понимания текста были, по мнению В. М. Истрина, причинами, помешавшими широкому распространению Слова.[Истрин В. М. 1) Очерк истории древнерусской литературы. Пг., 1922. С. 183–198; 2) Лекции по истории древнерусской литературы, читанные в 1908/9 г. Литография.]

Большой интерес для специалистов представляют работы о Слове о полку Игореве М. Н. Сперанского.[Подробнее см.: Бычкова М. E. М. Н. Сперанский в работе над «Словом о полку Игореве» (рукопись).] Их значительная часть остается еще не изданной.[О рукописях М. Н. Сперанского см. в кн.: Сперанский М. Н. Рукописные сборники XVIII в. М., 1963. С. 250–254.] Этого выдающегося исследователя древнерусской литературы в первую очередь занимала история изучения Слова.[Отрывок из большой работы на эту тему опубликован совсем недавно: Сперанский М. Н. Из истории изучения «Слова о полку Игореве» в Московском университете//И ОЛЯ. 1955. Т. 14, вып. 3. С. 288–294.] Подвергнув тщательному анализу так называемые бумаги Малиновского, он показывал их значение для истории первого издания Слова, но не для палеографической критики памятника.[Сперанский М. Н. Первое издание «Слова о полку Игореве» и бумаги А. Ф. Малиновского// Слово о полку Игореве. М., 1920. С. 1—24.]

Не меньшее внимание он уделял и самому характеру первого издания, его тиражу, описанию сохранившихся экземпляров. В одной из неопубликованных работ он подробно разбирает переводы XVIII в. Слова о полку Игореве и показывает их текстологическое соотношение.

М. Н. Сперанский много сделал для исследования сборника, содержавшего Слово. Так, он вслед за Е. В. Барсовым утверждал, что в его составе был хронограф редакции 1617 г. Его интересовали также списки Девгениева деяния и Сказания об Индийском царстве из Мусин-Пушкинского сборника. В целом же сборник он датировал неопределенно XVI–XVII вв. В монографии о Девгение-вом деяния М. Н. Сперанский сравнивал лексику этого памятника с произведениями, близкими к нему по содержанию, времени и принадлежности к определенному кругу русской письменности. Среди них он рассматривал «Историю Иудейской войны» Иосифа Флавия, Ипатьевскую летопись и Слово о полку Игореве.[Сперанский М. Н. Девгениево деяние//Сб. ОРЯС. Пг., 1922. Т. 99, № 7. С. 59 и след.] В отличие от Вс. Миллера, Сперанский не решался говорить о влиянии Девгениева деяния на Слово. Но установленная им близость между памятниками очень показательна.

Свежими были суждения М. Н. Сперанского о Задонщине. Он считал, что «в XVII в. в Задонщине возникает стремление дополнить отрывками из Слова».[ЦГАЛИ, ф. Сперанского, on. I, ед. хр. 270, л. 6–6 об. См.: Бычкова М. E. М. Н. Сперанский в работе…] Тем самым список XV в. Задонщины (К-Б), по Сперанскому, отражал более первоначальную редакцию этого памятника, не знавшую тех отрывков из Слова, которые попали в XVII в. (списки XVI в. Задонщины Сперанскому еще не были известны).

К сожалению, работа по исследованию самого текста Слова, начатая М. Н. Сперанским, не была завершена и осталась лишь в черновых набросках. Сперанский как бы подошел к решению загадки Слова о полку Игореве. Традиционное представление об этом памятнике, которое он разделял, не дало ему возможности решить эту загадку.

В курсе истории древней русской литературы М. Н. Сперанский Слову о полку Игореве посвящал последний раздел. Он представляет интерес как краткий итоговый очерк истории изучения этого памятника. Сам же М. Н. Сперанский вслед за Н. С. Тихонравовым и другими считал Слово написанным кем-то из современников похода 1185 г., принадлежавшим к кругу княжеской дружины.

Стиль произведения, по его мнению, — «все же книжный, но обильно пропитанный приемами народного поэтического творчества».[Сперанский М. H. 1) История древней русской литературы. М., 1921. С. 362 (1-е изд. М., 1914); 2) История русской литературы. Киевский период. М., 1920. Литография. С. 350–376.]

Несколько раз обращался к темам, связанным со Словом, А. И. Соболевский. Его этюды о Слове носили главным образом этимологический характер. Так, он развивал мысль о связи «канины» с рекой Канин,[Соболевский А. И. 1) На канину//Русский филологический вестник. 1885. Т. 14, № 4. С. 295–296; 2) Заметки о двух местах «Слова о полку Игореве» // Чтения в историческом обществе Нестора летописца. 1888. Кн. 2. Отд. 1. С. 253.] писал о происхождении слов Велес,[Соболевский А. И. 1) Волос и Власий//Русский филологический вестник. 1886. Т. 16. С. 185–187; 2) Материалы и исследования в области славянской филологии и археологии. XV. Заметки о собственных именах//Сб. ОРЯС. СПб., 1910. Т. 88. С. 250–252.] Даждьбог, Хоре, Пирогоща, кощей,[Соболевский А. И. Материалы и исследования… С. 247, 250–252, 256.] босый волк, паперси,[Соболевский А. И. К Слову о полку Игореве//И по РЯС. 1929. Т. 2, кн. 2. С. 174–186.] Тьмутаракань, шельбиры.[Соболевский А. И. Русско-скифские этюды//ИОРЯС. 1923. Т. 26. С. 11, 38–39.] Видя несогласованности в тексте Слова, А. И. Соболевский предлагал произвести перестановку в начале текста[Соболевский А. И. 1) Заметки о двух местах… С. 264; 2) Материалы и заметки по древнерусской литературе. XVIII. К Слову о полку Игореве//ИОРЯС. 1916. Т. 21, кн. 2. С. 210–213.] и считал, что конец к Слову приписан позднее основной части.[Соболевский А. И. К Слову о полку Игореве//И по РЯС. 1929. Т. 2, кн. 1. С. 174–186.]

Как и В. М. Истрин, А. И. Соболевский пытался объяснить, почему Слово дошло до нас только в одном экземпляре. Слово, по его мнению, было предназначено для произнесения вслух, а не для записи. В XV–XVI вв. его содержание было уже неясно, и оно попало в сборник по инерции, когда списывалось все, что попадалось.[Соболевский А. И. Несколько мыслей о древней русской литературе // ИОРЯС. 1903. Т. 7, кн. 2. С. 152–153.] В сборнике со Словом, однако, помещено не «что попало», а сочинения, хорошо известные в древнерусской литературе. Таким образом, А. И. Соболевский видел ряд трудностей в общепринятой трактовке Слова, но убедительного решения их так и не смог предложить.[См. также: Тарланов 3. К. Соболевский Алексей Иванович//Энциклопедия. Т. 5. С. 15, 17]

Близок к традиционной точке зрения на Слово был и историк украинской литературы В. И. Резанов. Так, в лекции о Слове, прочитанной в 1914 г., он считал автором Слова дружинника князя Святослава. Одновременно он считал, что «изобразительные средства автора Слова те же, какими до нашего времени пользуется наша устная народная словесность». Поскольку автор Слова — человек книжный, «в его произведении встречаются некоторые искусственные приемы старого русского писателя, воспитанного в византийской, южнославянской и успевшей к тому времени русской школе XI–XII вв.».[Филиал Черниговского обл. архива в Нежине, ф. В. И. Резанова (ф. 397), on. 1, ед. хр. 107, л. 6, 9. Приношу глубокую благодарность И. Д. Бойко, ознакомившему меня с этими материалами.]