Реверс - Михаил Юрьевич Макаров

дорожки подмести, травку покосить.

— Косой? — озаботился Маштаков.

— Скажешь тоже! Здесь триммер есть бензиновый.

— Деревенские не балуют?

— Некому. Местное население — пять старух. Остальные — дачники. Шпаны нету.

— Магазин есть в деревне?

— Не-а. Автолавка приезжает. По каким дням, у тёти Нины спросишь. А так провиант из города возят. Юрьич каждый раз чего-нибудь подбросит. С голоду не помрёшь! — Вадик на ходу стянул через голову футболку и ринулся вперёд. — Кто последний, тот Киркоров!

Уводь — речка узкая, с извилистым руслом и быстрым течением, изобилующая омутами, на дне которых бьют студёные ключи. Поэтому купание получилось недолгим. Окунувшись, друзья, как ошпаренные, вылетели на берег.

— Пот смыли и ладно!

Вадик наскоро отжал полосатые семейники и засобирался.

— Каменщика надо на фазенду везти. Заценит, во сколько цоколь мне встанет. Завтра, Миш, извини, не смогу приехать. Стройка века… Ну чего, почапали обратно? Эх, в горку тяжко карабкаться. Старость не радость…

Когда Соколов сел за руль своей «шахи», Маштаков окликнул его.

— Вадик!

— Чего такое? — Соколов резво обернулся на взволнованный голос приятеля.

— Спасибо тебе, брат. Буду должен.

— Иди ты лесом! Должен он будет… Забыл, ёхарный бабай, как по физике контрольную мне решал с риском для жизни?

Миха с улыбкой кивнул. Как такое забудешь? Насчёт смертельного риска Вадик, конечно, преувеличил, но ситуёвина тогда вышла острая.

Физичка Прихожева входила в топ самых злобных училок. Помешанная на своём предмете, она не умела доходчиво его подать. Вероятно, её мучила желудочная болезнь, добавлявшая ехидства скверному характеру. Кроме того, она была конченой старой девой. Любимые ученики наградили Прихожеву кличкой «Мао» в честь тогдашнего руководителя Китая, главного врага Советского Союза.

Маштаков неплохо шёл по физике, но в восьмом классе Прихожева из каких-то своих человеконенавистнических соображений его обломала. Некоторое время Мишка держался на плаву, болтаясь между «четвёркой» и «тройкой». У Вадика дела обстояли хуже.

Контрольная работа определяла оценку за год. Маштаков быстро решил свой вариант, а потом расщёлкал задачи сидевшего на «Камчатке» товарища. Спалились они при передаче.

Прихожева отняла у Соколова листок, сравнила почерк с Мишкиным и с иезуитской ухмылочкой объявила:

— Можешь не сдавать контрольную, Маштаков. Ставлю тебе единицу. А ты, Соколов, дерзай, — дала ему новый вариант.

Миха с трудом сдержал слёзы от педагогического беспредела. Теоретически имевший шанс натянуть на «трояк» Вадик закрыл тетрадь и сложил руки.

— Ставьте и мне «кол».

Уговаривать его Прихожева не стала. История имела последствия. Родители Маштакова знали одно лекарство против плохих оценок — жуткий скандал с рукоприкладством. В будущее взрослые люди с высшим образованием не заглядывали…

Миха перенёс свои вещи в дом. Секретный свёрток покоился на дне сумки. Ему, кстати, следовало найти надёжный схрон. Ещё имелась перевязанная верёвкой стопка книг из спасённой Вадиком библиотеки.

Вторая половина дня прошла в знакомстве с объектом и прилегающей территорией, выслушивании занудных наставлений Нины Андреевны и освоении триммера, оказавшегося весьма норовистым сельскохозяйственным орудием.

Вечером горничная подкатила к новичку, усердно «грабившему» скошенную траву на лужайке возле пруда.

— Ну чё, смотритель, отметим первый рабочий день? У меня бутылочка есть, и закусить найдётся.

Маштаков, не прекращая орудовать граблями, укорил коллегу:

— Ни-ина Андреевна! Нельзя так топорно работать! Проявите творческую жилку!

— Чего, чай, мелет? Сам, поди, не знает, чего мелет, — в наличии провокационного замысла женщина не призналась. — К нему, понимаешь, как к человеку, а он: «топо-орно»… Скажи прямо, что зашитый! Запирай калитку, ухожу я. Смотри, чтоб тебя ночью волки не утащили!

Нина Андреевна проживала в деревне с престарелой матерью.

Отбился Маштаков ближе к полуночи, оставив распахнутым окно. Спал, как всегда, чутко, слышал все ночные звуки. На те, что казались тревожными, реагировал. Открывал глаза, напряжённо вслушивался. Понимал, что опасности нет, и вновь погружался в тягучую сладостную дрёму.

В семь утра Миха сел на проходящий автобус и поехал в город.

Решение дел государственной важности начал с военкомата. Четверть часа полировал задницей лавочку у входа. Дожидался, пока учреждение распахнёт свои двери. Зато оказался первым в нужное окошко.

Тумбообразная хмурая тётя, выслушав цель явки капитана запаса, взяла его в ежовые рукавицы. Начала с составления протокола по статье 21.7 КоАП РФ[362].

— Почему так долго не обращались за восстановлением? Трудные жизненные обстоятельства — не уважительная причина! Что вы там шепчете? Поменьше штраф дать? Может, вам благодарность ещё объявить? Ждите, никуда не уходите!

Пока Миха заполнял по образцу заявление, сотрудница сбегала к военкому. Вернулась с размашистой визой на документе.

— Штраф триста рублей. Дубликат военника выдам после того, как принесёте квитанцию об уплате. Ещё с вас два фото. Три на четыре, матовые, без уголка.

— Повторите, пожалуйста, — засуетился Маштаков, черкая на полях купленной на автостанции газеты.

Расставаться с тремя сотнями чертовски не хотелось, но альтернатива отсутствовала. В данном случае лучше древних римлян не сформулируешь: «Dura lex, sed lex». Закон суров, но это закон!

Сфоткался Миха без проблем. Любезная девушка в ателье на Абельмана пообещала фотошопом убрать небритость с лица раннего клиента.

Зато намучился с оплатой штрафа в сберкассе. Несколько бланков испортил, умещая в крохотную графу длиннющий счёт, на который должны были поступить его деньги. Квитанцию могла заполнить кассирша, но возмездно, а это для дефицитного бюджета Маштакова было неприемлемым.

Затем он потопал в инспекцию исправработ. В коридоре столкнулся с начальницей, бывшей милицейской следачкой, помнившей добро. Она была кладезем городских новостей. Слышала, конечно, и про маштаковские беды.

— Приговор твой на исполнение не поступил! — выпалила кудрявая майор внутренней службы вместо «здрасьте».

— Знаю. Я ж апелляцию подал. Хочу телефон контактный оставить, а то я за городом работаю и живу. Пусть кто-нибудь из ваших брякнет, когда возникнет нужда.

— Я сама позвоню. А это у тебя что, Миша? Приказ о приёме на работу? Он тебе нужен? Давай, я копию катну в личное дело. Не вешай нос, прокурор, всё у тебя наладится!

Окрылённый успехом Маштаков направился к судебным приставам. Рискуя угодить в обеденный перерыв, он готов был разориться на билет в общественном транспорте. Но ОСП дислоцировался вдали от троллейбусных и автобусных маршрутов. Когда приставы отделялись, председатель горсуда Холкин ухватился за первую кость, брошенную властями. Над тем, как граждане будут добираться на дальний Текстильщик, он не задумался.

С резвого шага Миха перешёл на трусцу, благодаря которой успел. Пристав-исполнитель Заплаткина не сразу смогла взять в толк, чего хочет запыхавшийся мужичок.

— Дайте-ка сюда свой приказ. Какой у предприятия юридический адрес? Улица, номер дома? Не знаете? Ладно, по справочнику посмотрю. Завтра отправлю вам в бухгалтерию исполнительный лист. Поздненько, мужчина, за ум беретесь.