Реверс - Михаил Юрьевич Макаров

десятого! Нагоняй от любимой супруги Саше был обеспечен.

25

22 июня 2004. Вторник 10.00–12.00

Врачебная тайна в России охраняется законом. За её разглашение в Уголовном кодексе есть статья. Но не существует таких секретов, которые не смогли бы раскопать сотрудники спецслужб.

Меньше суток хватило Яковлеву, чтобы при содействии областного управления и центрального аппарата выцарапать нужный документ из Московской клиники эстетической хирургии.

Содержание бумаги носило строго конфиденциальный характер. В ней сообщалось, что 17 июня с.г. Бакановой А.И., 1965 г.р. в условиях стационара проведена пластическая операция по увеличению грудных желёз. Операция была оплачена пациенткой наличными в кассу медицинского учреждения 15 июня с.г. Размер оплаты с учётом стоимости имплантантов и анестезии — 155000 рублей.

Внимательно прочитав письмо, исполненное на красивом фирменном бланке, майор пришпилил к нему степлером невзрачную справку из бухгалтерии администрации г. Острога. Согласно последней, среднемесячный доход специалиста 1 категории управления архитектуры Бакановой А.И. в 2003 году равнялся 7640 руб. 82 коп.

В третьей бумажке, выданной Сбербанком, говорилось, что на середину июня текущего года курс доллара США составлял 29 рублей с копейками.

Несложная арифметическая операция на калькуляторе показала, что 5000 долларов эквивалентны 145000 рублям. То есть, сумме, незначительно уступающей той, что Баканова А.И. щедро отлистала за свою красоту.

Чудесных совпадений, равно как и случайностей, Яковлев более не допускал. Готовясь к важной встрече, он тоже обратился к помощи медицины — выпил две таблетки «Ново-пассита». Майор опасался сорваться на безмозглую курицу, которая в погоне за силиконовыми сиськами едва не растоптала его судьбу.

В приотворившуюся дверь заглянул оперуполномоченный Гайдук.

— Привезли, товарищ майор. Заводить?

Яковлев накрыл документы глянцевым ведомственным журналом «ФСБ. За и против».

— Пригласите, — произнёс тихо.

Мягкой формулировкой он дополнительно настраивал себя на спокойное общение.

— Здр-равствуйте, Тимур Эдуардович! Случилось стр-рашное?! Ничего, что ваши ор-рлы открыто увезли меня с р-рабочего места? А как же конспир-рация, которой вы меня учили? Я присяду с вашего р-р-разрешения?!

Рыкающую тираду выпалила маленькая женщина, стремительно пересёкшая кабинет. Заскрежетали по паркету ножки тяжёлого стула, с натугой отодвигаемого посетительницей. Секунду спустя она по-хозяйски заелозила ягодицами по сиденью, удобно устраиваясь.

«Никакого проку от этого хвалёного препарата», — майор с трудом сдерживал пар, клокочущий в мозгах.

Трудно, как Вий в одноимённой повести Гоголя, поднимал он свинчатку взгляда. Куцым кивком отпустил Гайдука.

— Будь на месте, Артём.

Сотрудника можно было оставить в кабинете как свидетеля, во избежание жалобы или хуже того — провокации. Но тогда атмосфера утратит доверительность. Яковлев страховался иначе. Встреча писалась на видео, причём с оформлением задания, как литерное мероприятие.

— За расшифровку не бойтесь, Ангелина Исаевна, — стартовая фраза наждаком окарябала горло, но дальше пошло глаже. — Идёт следствие, каждый день ваших дёргают. Дошла очередь и до вас. Какие у кого могут возникнуть подозрения?

— Позвонили бы, я б сама приехала, — тигриную интонацию женщина сменила на человеческую.

— В том-то и дело, что я вас потерял. Мобильный отключен, домашний не берёте. Я забеспокоился, не случилось ли чего. Живёте одна, мало ли…

— Неделю без содержания брала, — ответ был наготове. — Прихворнула.

— Что стряслось?! — Яковлев правдоподобно симулировал обеспокоенность.

— По женской части, — деликатная тема не предполагала дальнейших расспросов.

— А почему без содержания? Чего больничный лист не взяли? — майор заводил собеседницу в трясину лжи.

— Темляк, старый извращенец, с потрохами сожрёт меня за больничный! Фонды там какие-то перерасходованы. Короче, страховая медицина в действии, — Баканова несла откровенную пургу.

Фээсбэшник оторвался от журнала и испуганно ойкнул:

— Что это с вами, Ангелина Исаевна?!

Женщина купилась на уловку. Подумав, что в беспорядок пришла её причёска «паж», схватилась за голову, стала на ощупь поправлять волосы.

Хвататься следовало за другую часть тела. За выпиравшие из-под блузки цыцуги. Крупнокалиберный бюст не гармонировал с остальным ту-ловом — субтильным, полудетским, снабжённым трогательно тонкими ручками и ножками-тростинками.

— Внимание, вопрос к знатокам! — с пафосом возвестил Яковлев. — Что общего у Ангелины Исаевны Бакановой с персонажем знаменитого романа Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев», мадам Грицацуевой? Минута на размышление!

Прежде не видевшая куратора столь буйным, женщина стушевалась окончательно.

Не дождавшись отклика, майор объявил:

— Правильный ответ — «арбузные груди»! Только у мадам Грицацуевой они были натуральные, а у муниципальной служащей Бакановой — результат профессионального мастерства пластического хирурга Гоберидзе.

— Что вы себе позволяете? — Ангелина Ивановна запоздало возмутилась.

— Литературная аналогия, не более, — Яковлев, не поднимаясь с кресла, за уголок ловко перекинул собеседнице сколотые листочки. — Начните с нижнего, из клиники эстетической хирургии!

Женщина заистуканела.

— Ангелина Исаевна, объясните мне происхождение ста пятидесяти пяти тысяч рублей, потраченных вами на пластическую операцию. Причём доказательно. Не забудьте, это ваша зарплата почти за два года. Такой срок вы должны были ни пить, ни есть, чтобы скопить полтораста тысяч! Наследства вы не получали, в «Русское лото» не выигрывали. Или я чего-то не знаю?

Майор позволил Бакановой впитать услышанное. Придвинул к себе пачку «Золотой Явы». Выбрал сигарету помягче, покрутил, разминая. В последнее время качество табака любимой марки оставляло желать лучшего. Прикурив, глотнул дыма. Выпускал его через ноздри, предварительно насытив никотином оба полушария и мозжечок.

Ангелине Исаевне, курильщице с двадцатилетним стажем, «палочку здоровья» не предложил. Ата, судя, по рефлекторному глотательному движению, вцепилась бы в неё, как в спасательный круг. Чтобы умники ни говорили, сигарета успокаивает лучше всякого «Ново-пассита»!

Препарируя ситуацию, Яковлев корил себя за пренебрежение правилом — не сотрудничать с инициативниками. Слабым оправданием служило, что пошёл он на этот шаг вынужденно.

Разработка главного архитектора безнадёжно буксовала. Левандовский окружил себя верными людьми, подступиться к нему не удавалось. Мэр ценил в нём профессионала и защищал от происков извне.

Дело оперучёта ограничено временными рамками. Пустышку нельзя дудонить годами. Управление установило крайний срок, после которого дело подлежало прекращению за неподтверждением сведений, на основании которых оно было заведено. А это серьёзный брак в работе.

Яковлев, тогда опер по ОВД, цеплялся за любые соломинки. Проверялось обращение владельца магазина, которому архитектор отказал в возведении второго этажа. Коммерсант утверждал, будто ему причинён ущерб в виде упущенной выгоды, и фээсбэшники пытались натянуть Левандовскому статью за злоупотребление должностными полномочиями.

Специалисты управления архитектуры в один голос утверждали, что отказ был обоснованным. Несущие конструкции здания исключали возможность надстройки. Соломинка вновь оказалась мусором.

Яковлев привёз в городскую администрацию изымавшиеся ранее документы. В коридоре крохотуля в больших роговых очках шепнула ему: «Надо поговорить». Фээсбэшник знал её как одну из подчинённых Левандовского.

Встреча произошла. Ангелина Баканова вызвалась помочь в разоблачении своего начальника, который по всеобщему убеждению брал «сырым и варёным».

Яковлев прозондировал степень осведомлённости Ангелины. Он