Слова сияния - Брендон Сандерсон

— Там есть зверинец, — с нетерпением проговорила Шаллан. — На Внешнем рынке.

— Зверинец? — переспросил Адолин — Разве это немного не соответствует... нашему положению?

— Ой, да ладно. Мы могли бы любоваться на всех тех животных, а вы бы рассказали, кого из них отважно убили на охоте. Будет очень занимательно.

Она помедлила, и Каладину показалось, что он увидел что-то в ее глазах. Проблеск чего-то более глубокого. Боль? Беспокойство?

— И я могла бы немного отвлечься, — добавила Шаллан уже тише.

— На самом деле я презираю охоту, — сказал Адолин, как будто не обратив внимания. — В ней нет настоящего соревнования.

Он посмотрел на Шаллан, которая сидела с приклеенной улыбкой и нетерпеливо кивала.

— Что ж, немного разнообразия не помешает. Хорошо, я попрошу Шута отвезти нас туда. Надеюсь, он так и сделает, вместо того чтобы скинуть нас в пропасть и посмеяться над тем, как мы будем кричать от ужаса.

Адолин развернулся, отодвинул маленькую скользящую заслонку, открывающуюся к сидению кучера, и отдал приказ. Каладин наблюдал за Шаллан, которая расслабилась и сидела с удовлетворенной улыбкой на лице. У нее был скрытый мотив для посещения зверинца. Какой?

Адолин развернулся обратно и справился о том, как прошел ее день. Каладин слушал вполуха, изучая Шаллан, пытаясь обнаружить, не прячет ли она нож за пазухой. При очередной реплике Адолина девушка покраснела и рассмеялась. Принц не слишком нравился Каладину, но, по крайней мере, он был честен. Он обладал горячим отцовским темпераментом и всегда был искренен с Каладином. Избалованный и распущенный, но прямолинейный.

Эта девушка казалась другой. Ее рассчитанные движения, то, как она смеялась, как подбирала слова. Она могла хихикать и краснеть, но глаза всегда оставались проницательными, всегда наблюдали. Она олицетворяла все то, что вызывало у него неприязнь в культуре светлоглазых.

«Ты просто в плохом настроении», — признала какая-то часть разума Каладина.

Так бывало иногда, чаще в пасмурную погоду. Но разве они должны вести себя до тошноты радостно?

Он следил за Шаллан в течение всей поездки и в конечном счете решил, что относится к ней слишком подозрительно. Она не представляла непосредственную угрозу для Адолина. Каладин поймал себя на том, что мысленно возвратился к ночи в ущельях. Полет с ветрами, буйство штормсвета внутри. Свобода.

Нет, не просто свобода. Цель.

«У тебя есть цель, — подумал Каладин, возвращаясь к настоящему. — Охранять Адолина».

Идеальная работа для солдата, другие могли только мечтать о такой. Высокое жалование, собственный взвод, чтобы командовать, важное задание. Командир, заслуживающий доверия. Идеально.

Но те ветра...

— О! — воскликнула Шаллан, достав сумку и начав в ней копаться. — Я принесла вам тот отчет, Адолин.

Она помедлила, глядя на Каладина.

— Вы можете ему доверять, — несколько неохотно проговорил принц. — Он дважды спас мою жизнь, и отец позволяет ему охранять нас даже на самых важных встречах.

Шаллан вытащила несколько листов бумаги, исписанных неразборчивым женским почерком.

— Восемнадцать лет назад кронпринц Йенев представлял собой большую силу в Алеткаре и являлся одним из самых влиятельных кронпринцев, которые выступали против проводимой Гавиларом кампании по объединению. Йенева не сразили в битве. Он был убит на дуэли. Садеасом.

Адолин кивнул, нетерпеливо наклонившись вперед.

— Вот личный отчет светледи Иалай о тех событиях, — продолжила Шаллан. — «Победить Йенева оказалось до гениальности просто. Мой муж разговаривал с Гавиларом относительно права вызова и королевского дара — древних традициях, которые были известны многим светлоглазым, но в современных условиях им не уделялось должного внимания. Те традиции имели отношение к истории трона, и обращение к ним в очередной раз подтвердило наше право на власть. Случай представился на торжестве могущества и славы, где мой муж сначала сразился с другим противником».

— Что там по поводу могущества и славы? — спросил Каладин.

Оба посмотрели на него, будто удивились, что он заговорил.

«По-прежнему забываете о моем присутствии, не так ли? — подумал Каладин. — Предпочитаете игнорировать темноглазых».

— Торжество могущества и славы, — сказал Адолин. — Так причудливо называли турниры. Тогда они были обычным делом. Способ для кронпринцев покрасоваться друг перед другом в мирное время.

— Нам нужно найти повод, чтобы Адолин мог вызвать на дуэль или хотя бы дискредитировать Садеаса, — объяснила Шаллан. — Размышляя об этом, я вспомнила упоминание о дуэли Йенева в биографии старого короля, написанной Джасной.

— Хорошо... — нахмурился Каладин.

— «Целью, — Шаллан подняла палец, продолжая читать отчет, — той предварительной дуэли было внушить страх и произвести впечатление на кронпринцев. Хотя мы замышляли все заранее, первый побежденный человек не знал о своей роли в нашей уловке. Садеас зрелищно разгромил его, как и ожидалось. Он несколько раз прекращал сражаться и поднимал ставки, сначала деньгами, затем землями. В конце концов победа оказалась драматичной. С одобрения полностью поглощенной происходящим толпы король Гавилар встал и предложил Садеасу награду за доставленное удовольствие согласно старинной традиции. Ответ Садеаса был прост: “Для меня не будет лучшей награды, чем трусливое сердце Йенева на острие моего меча, ваше величество!”»

— Вы шутите, — проговорил Адолин. — Хвастун Садеас такое сказал?

— То событие, как и его слова, записано в нескольких исторических хрониках, — ответила Шаллан. — Затем Садеас сразился с Йеневом, убил его и предоставил возможность своему союзнику Аладару взять под контроль княжество поверженного кронпринца.

Адолин задумчиво кивнул.

— Может сработать, Шаллан. Я могу попытаться сделать то же самое — устроить зрелищное представление из моего сражения с Релисом и тем, кого он приведет, поразить толпу, заслужить награду от короля и потребовать право вызова, применив его к самому Садеасу.

— В этом есть несомненное очарование, — согласилась Шаллан. — Предпринять маневр, который применил сам Садеас, и использовать против него.

— Садеас никогда не согласится, — заметил Каладин. — Он не позволит заманить себя в такую ловушку.

— Возможно, — произнес Адолин. — Но я думаю, что ты недооцениваешь положение, в которое он попадет, если мы все сделаем правильно. Право вызова — старинная традиция, утвержденная Герольдами, как говорят некоторые. Светлоглазый воин, доказавший свою доблесть перед Всемогущим и королем, встает и требует справедливости по отношению к тому, кто нанес ему оскорбление...

— Он согласится, — сказала Шаллан. — Ему придется. Но сможете ли вы устроить зрелищный поединок, Адолин?

— Толпа ожидает, что я буду жульничать. Они не слишком высокого мнения о моих предыдущих дуэлях — очко в мою пользу. Если я смогу устроить для них настоящее представление, они будут в восторге. Кроме того, разгромить одновременно двух человек? Это само по себе должно обеспечить необходимое внимание, которое нам требуется.

Каладин перевел взгляд с одного на другую. Они подошли к идее очень серьезно.

— Вы на самом деле думаете, что может сработать что-то подобное? — спросил Каладин с растущей задумчивостью.

— Да, — ответила Шаллан, — хотя, согласно традиции, Садеас может назначить сражаться вместо себя чемпиона, так что не обязательно, что Адолин добьется дуэли лично с ним. Однако он все равно выиграет Осколки Садеаса.

— Это будет не достаточно удовлетворительным, но приемлемым, — сказал Адолин. — Победа над чемпионом Садеаса в поединке подрежет ему колени. Он утратит большую долю доверия.

— Но на самом деле победа не будет ничего означать, — произнес Каладин. — Не так ли?

Они уставились на него.

— Это всего лишь дуэль, — пояснил Каладин. — Игра.

— Тут все будет по-другому, — ответил Адолин.

— Я не понимаю почему. Конечно, вы можете выиграть его Осколки, но титул и авторитет Садеаса останутся теми же.

— Речь идет о восприятии, — объяснила Шаллан. — Садеас создал коалицию против короля. Подразумевается, что он сильнее короля. Проигрыш королевскому чемпиону опровергнет его статус.

— Но все это — лишь игры, — сказал Каладин.

— Да, — ответил Адолин. Каладин не ожидал, что он согласится. — Но это игра, в которую играет Садеас. Это правила, которые он принимает.

Каладин откинулся назад, позволив себе погрузиться в мягкую спинку сидения.

«Эта традиция может стать ответом, — подумал он. — Решением, которое я искал...»

— Раньше Садеас был таким сильным союзником, — проговорил Адолин с сожалением. — Я забыл то, как он поразил Йенева.