Утраченный символ - Дэн Браун

- Да, мэм.

- Объясните, что вы имеете в виду.

Лэнгдон понял, что должен тщательно отбирать слова и экономить время. Он целыми семестрами читал лекции о мистическом символизме в архитектуре Вашингтона - один только Капитолий насчитывал несметное количество мистических отсылок.

«У Америки есть тайное прошлое».

Всякий раз, когда Лэнгдон рассказывал студентам об американском символизме, их ставило в тупик то, что истинные цели отцов-основателей не имели ничего общего с намерениями современных политиков.

«Судьба, которую прочили Америке, потеряна для истории».

Первоначально столицу этой страны назвали Римом, реку - Тибром, а на ее берегу возвели город храмов и пантеонов, украшенный изображениями великих богов и богинь - Аполлона, Минервы, Венеры, Гелиоса, Вулкана, Юпитера. В центре города, как во многих античных городах, основатели установили египетский обелиск - вечную дань уважения древним. Он был выше даже каирского и александрийского и поднимался в небо на пятьсот пятьдесят пять футов (больше чем на тридцать этажей) - хваля и прославляя полубога, чье имя позже стало названием столицы.

Вашингтон.

Теперь, несколько веков спустя, несмотря на отделение церкви от государства, Ротонда пестрила античными религиозными символами. Ее украшало больше дюжины изображений разных богов - в римском Пантеоне и того меньше. Конечно, в 609 году последний стал христианским храмом, но этот пантеон никто и никогда не переосвящал. Следы его истинной истории оставались у всех на виду.

- Как вам наверняка известно, - сказал Лэнгдон, - Ротонда выстроена по образу и подобию одной из самых почитаемых мистических святынь - храма Весты.

- Вы о весталках? - Сато не верилось, что римские хранительницы очага имеют какое-то отношение к американскому Капитолию.

- Храм Весты в Риме был круглым, с отверстием в полу, где непорочные жрицы постоянно поддерживали священный огонь.

Сато пожала плечами:

- Ротонда тоже круглая, но никакой дыры в полу я не вижу.

- Верно, однако долгие годы в самом центре зала было отверстие - именно там, где стоит рука Питера. Сейчас еще можно разглядеть следы ограждения - его установили, чтобы посетители не проваливались в дыру.

- Что? - Сато присмотрелась к полу. - Первый раз слышу.

- Похоже, он прав. - Андерсон указал на выпуклые металлические бляшки в полу, расположенные по кругу, на месте прежних столбов. - Я даже не подозревал, что это такое.

«Вы не одиноки», - подумал Лэнгдон и представил, как тысячи людей, включая известных конгрессменов, каждый день ходят по Ротонде и даже не догадываются, что в былые времена они упали бы под пол - в Крипту Капитолия.

- Дыру заделали, но долгое время посетители могли заглянуть в нее и увидеть костер, горевший внизу.

- Костер? В Капитолии? - удивилась Сато.

- Ну, скорее, факел - вечный огонь, превращавший этот зал в современный храм Весты. В Капитолии была даже весталка - федеральная служащая, именуемая Хранителем Крипты, которая благополучно поддерживала огонь в течение пятидесяти лет, пока - по милости политиков, религиозных деятелей и из-за дыма, якобы наносившего ущерб зданию, - от этого не отказались.

И Андерсон, и Сато не на шутку удивились.

Сегодня единственным напоминанием о священном пламени служила четырехконечная звезда, вмурованная в пол этажом ниже - символ американского вечного огня, однажды пролившего свет знаний на все четыре стороны Нового Света.

- Так вы считаете, что похититель Питера Соломона это знал? - спросила Сато.

- Конечно. И не только это. По всей Ротонде размещены символы, отражающие веру в Мистерии древности.

- Тайная мудрость… - с неприкрытым сарказмом проговорила Сато. - Знания, дарующие человеку божественные способности.

- Да, мэм.

- Не очень-то они соотносятся с христианскими устоями Соединенных Штатов.

- Возможно… Однако это правда. Превращение человека в бога называется «апофеозом». Известно ли вам, что эта тема - превращение человека в бога - ключевой элемент системы символов Ротонды?

- Апофеоз? - всполошился Андерсон, словно услышал что-то знакомое.

«Он тут работает. Он знает», - подумал Лэнгдон и кивнул.

- Да, «апофеоз» дословно переводится как «обожествление». Слово происходит от древнегреческого «apo» - «становиться» и «theos» - «бог».

- «Апофеоз» означает «становиться богом»? - изумленно проронил Андерсон. - Я понятия не имел.

- Я что-то упускаю? - вмешалась Сато.

- Мэм, - сказал Лэнгдон, - самая большая картина в этом здании называется «Апофеоз Вашингтона». На ней изображено превращение Джорджа Вашингтона в бога.

Сато недоверчиво скривилась.

- Не видела я здесь такой картины.

- Еще как видели! - Лэнгдон поднял указательный палец. - Она прямо у вас над головой.

Глава 21

В 1865 году итальянский художник Константино Брумиди закончил «Апофеоз Вашингтона» - фреску площадью четыре тысячи шестьсот шестьдесят четыре квадратных фута на своде капитолийской Ротонды.

Брумиди, прозванный «Микеланджело Капитолия», притязал на Ротонду так же, как Микеланджело притязал на Сикстинскую капеллу: расписав самое обширное полотно зала - то есть его потолок. Как и Микеланджело, многие свои работы Брумиди создал в Ватикане. Однако в 1852-м художник эмигрировал в Америку, предпочтя крупнейшей мировой святыне святыню новую: американский Капитолий, который теперь весь украшен образцами его творчества - от тромплея в коридорах Брумиди до карнизов на потолке в покоях вице-президента. Однако величайшим шедевром живописца принято считать огромную фреску на своде Ротонды.

Роберт Лэнгдон поднял глаза на великолепный потолок. Обычно ему нравилось наблюдать за реакцией студентов на диковинную роспись, однако сегодня он чувствовал себя как в страшном сне, который только предстояло понять.

Директор Сато стояла рядом, подбоченившись, и хмуро разглядывала высокий свод. Ее, по-видимому, обуревали те же чувства, что и многих, кто впервые смотрел на картину в самом сердце Америки.

Полная растерянность.

«Вы не одиноки», - подумал Лэнгдон. Большинству людей «Апофеоз Вашингтона» казался все более странным по мере того, как они присматривались к фреске.

- На центральной панели изображен Джордж Вашингтон, - пояснил Лэнгдон, указав на середину купола. - Как видите, ему прислуживают тринадцать дев, а он, в белых одеждах, возносится на облаке над простыми смертными. Это миг апофеоза… то есть превращения Вашингтона в бога.

Сато и Андерсон промолчали.

- По периметру расположен ряд странных, архаичного вида, изображений: древние боги сообщают нашим отцам-основателям передовые знания. Вот Минерва дарует вдохновение нашим величайшим изобретателям - Бену Франклину, Роберту Фултону и Сэмюэлу Морзе. - Лэнгдон показал на каждого пальцем. - А здесь Вулкан помогает нам построить паровой двигатель. Рядом Нептун показывает, как проложить трансатлантический телеграфный кабель. Здесь изображена Церера, богиня урожая и плодородия (от ее имени происходит английское «cereal», «злаки»); она восседает на механической жатке Маккормика - изобретение этой машины позволило Америке стать мировым лидером в производстве пищевых продуктов. Словом, на этой фреске более чем открыто показано, как люди получают от богов великую мудрость. - Лэнгдон посмотрел на Сато. - Знание - сила, а правильное знание позволяет человеку творить чудеса и уподобиться богу.

Сато перевела взгляд на профессора и задумчиво потерла щеку.

- Чтобы проложить телеграфный кабель, богом быть не нужно.

- В наше время - нет, - ответил Лэнгдон, - но знай Джордж Вашингтон, что люди смогут говорить друг с другом через океаны, летать со скоростью звука и однажды ступят на Луну, он бы решил, что мы стали богами и умеем творить чудеса. Как писал футуролог и фантаст Артур Кларк, «любая достаточно развитая технология неотличима от магии».

Сато в задумчивости поджала губы. Она взглянула на руку, затем подняла глаза к потолку.

- Профессор, вам сказали, «Питер укажет путь», верно?

- Да, мэм, но…

- Андерсон, - Сато отвернулась от Лэнгдона, - можно взглянуть на фреску поближе?

Тот кивнул.

- Да, по периметру свода установлены мостки.

Лэнгдон увидел прямо под фреской крошечные перила и похолодел.

- Вовсе не обязательно туда подниматься…

Лэнгдон уже бывал на этих мостках, когда приехал в Капитолий по приглашению одного сенатора и его жены. В тот день он чуть не упал в обморок от страха: высота была головокружительная, а мостки ненадежные.

- Не обязательно? - вопросила Сато. - Профессор, наш преступник убежден, что в этом зале есть некий портал, способный сделать его богом; на потолке нарисован человек, превращающийся в бога; именно на эту картину указывает кисть Питера Соломона. Вам не кажется, что все так и просит нас подняться к фреске?